Важное
Hyundai Heavy Industries продвигается на оборонный рынок США
Как создать 
|
Разные судьбы Мы едины в служении Родине, но отличны в понимании службы.
Разные судьбы! При всей нашей одинаковости мы отличны друг от друга настолько, насколько это заложено природой, и это потом прослеживается во всей жизни. Казарма, муштра, ранжир идеи, регламент понимания плохого и хорошего, философия служения, подогнанная под стандарт самопожертвования, и безраздельная преданность в обмен на идею - Родины. В то далёкое и счастливое время мы ни о чём подобном не думали, мы просто знали, верили и гордились. И в этом незнании была убеждённость права решать судьбу мира, нажав кнопку "пуск". Мы познакомились с Сашей на третьем курсе. Я был в третьем, он во втором взводе роты, которая осваивала специализацию крылатых ракет в легендарном училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. До этого наши отношения были шапочными - он был сам по себе, ни с кем не сближаясь, жил своей жизнью. Его отец, отставной офицер, прослуживший всю жизнь на Северах, был знаком со многими сделавшими карьеру и носившими на погонах адмиральские звёзды. Александр крутился в этом замкнутом мире папиных знакомств, снисходительно поглядывая на нас - без роду и племени, но мечтающих об адмиральских погонах и командирских мостиках. Самоволка или самовольная отлучка на третьем курсе была таким же обычным явлением, как подъём и физическая зарядка - ходили все и когда нужно и просто пива попить. Командир роты старался закрывать на это глаза, когда, конечно, не залетел где-нибудь по крупному - тогда всех собак спускали и -ату. В этот раз мой командир взвода Юра Холявко банально заложил меня, и мне пришлось утром прибыть в каюту командира роты. Там уже стоял, ухмыляясь, Александр. "Богачёв" - недовольно начал ротный - "Коваленко утверждает, что вы вчера вместе ходили в самоволку в филармонию Маринского слушать?" - "Виталий Александрович, я же говорил вам - Мравинского" - перебил Саша, дав мне время понять ситуацию. "Так точно, товарищ капитан третьего ранга, шестую симфонию Шостаковича" - встрял я. Командир роты опешил и замолчал; ему, выпустившему не одно поколение подводников из Ленкома, впервые попались орёлики, которые ходили в самоволку в филармонию: всякое бывало, но такого в его практике ещё не было. Молчание затягивалось, мы ждали. Я смотрел в лицо командира и явственно видел - он не верит, а вот доказать наше враньё пока не может и усиленно ищет возможности нас поймать. Вопрос о том, что мы были в самоволке, тем самым нарушили устав и нас за это нужно строго наказать, уже не стоял. Филармония с её Мравинским и симфонией перекрывала грех нарушения. Наконец командир принял решение - "Коваленко, выйдите за дверь". Тот повернулся и вышел." Богачёв, какого цвета стулья в филармонии?" "Красный пан-бархат" - не задумываясь, ответил я, поскольку действительно практически каждую неделю ходил слушать музыку. "Выйди и позови Коваленко" - есть, я вышел и успел шепнуть - "красный пан-бархат". После занятий нас вновь вызвали к ротному. "Я не поленился, съездил и проверил цвет стульев, вы не соврали. Но почему не попросили увольнение, я бы в филармонию отпустил". Так мы подружились с Александром и до самого выпуска ещё не один раз бывали в "филармонии". После выпуска мы получили распределение на Север и если мне, как и большинству моих однокашников, предписание гласило - отдел кадров, то Саша получил предписание - подводная лодка К-61, 671 проекта: предел мечтаний каждого из нас. Атомоход последнего поколения по тем временам. Сашина карьера начиналась с лёгкостью, которая возможна только при поддержке и помощи. Западная Лица и Видяево практически рядом, но отделены службой. В течение нескольких лет, когда и спать-то не всегда доводилось, было не до старых друзей, жизнь замкнулась рубочным люком прочного корпуса. Мы столкнулись с ним случайно. Я прилетел в Питер, впереди был отпуск. Набрав номер его домашнего телефона, я узнал,что Саша в Питере, через неделю возвращается в часть. Голос его мамы попросил: "Миша, заедьте сейчас к нам, пожалуйста". Дома его не было и где он, мама не знала, не знала и когда появится. Увидев на моих плечах капитан-лейтенантские погоны, сказала: "Саша всё ещё в старлеях ходит и в дивизии его хотят списать, отец упросил знакомых перевести на новостройку в Нижний, туда и поедет после отпуска". Горький это был разговор, я ничем не мог успокоить родителей, оставив свой телефон и уехал. Саша позвонил мне через день, мы надрались до бесчувствия, вспоминая походы в "филармонию". На все мои вопросы о службе он отмалчивался, только пил, ухмыляясь, а расставаясь, сказал: "Есть на Востоке мудрость. Неизвестно, какой верблюд в караване придёт первым. Караван повернет, и последний станет первым". Мы расстались на многие годы, но я почему-то часто вспоминал эту пословицу, понимая, что это и была каменная стена, за которой он прятался от реальной не складывающейся жизни. В Нижнем Новгороде он не был обременён обязанностями и главной отдушиной кроме бесконечных любовниц и кабаков сделал театр. Провинциальный театр с междусобойчиками, местечковыми распрями, претензиями на гениальность и засиженными мухами реквизитом принял Сашу тепло. Он стал не просто своим, а своим из своих. Главный режиссёр в просветах между пьянками и дрязгами с примадоннами творил и помощником у него был Александр. Кто из них высказал идею поставить спектакль о жизни флота, трудно сказать, но она прижилась и понравилась. Стали готовить сценарий, провели репетиции, и вот наконец появился спектакль: "Из жизни подводника". Автором был режиссёр, а соавтором Коваленко. На премьеру пригласили из центрального московского политуправления, нагнали матросиков, и спектакль был принят под гром аплодисментов. Саша как автор выходил кланяться. В то время репертуар театров был скуден и в основном ограничен классикой. Появление спектакля о жизни современного флота вызвало массу рецензий во многих даже центральных газетах. Александр был замечен, и караван развернулся - хромой верблюд становился первым. Мы ползали по прочному корпусу подводных лодок, не вылазили из дежурств и морей, мечтали о свободном дне хотя бы раз в месяц, а Александр Иванович Коваленко, получив должность полковника в центральном политуправлении советской Армии и Военно-морского флота, перешагивая через звания - учил нас уму разуму, рассылая никому не нужные наставления по воспитанию личного состава на примере героического прошлого. Потом начались лихие годы развала, ельцинской гнусности и маразма. Сашин караван вновь развернуло и я очень надеюсь, что хромой верблюд не стал первым. Автор: Михаил Богачев
|
.jpg)
