Байки и рассказы

Кок

В самом конце 1955 года меня с треском выгнали из Каспийского высшего военно-морского училища. Как я туда попал и за что выгнали - расскажу как-нибудь в другой раз. В то время действовало положение, по которому курсантам военных училищ, списанным по недисциплинированности (а меня выперли именно с такой формулировкой), время обучения в училище не засчитывалось в срок действительной воинской службы. То есть мне к четырём годам, проведенным в училище, предстояло трубить ещё пять лет матросом.

В одном из рассказов известного морского писателя Новикова-Прибоя был такой персонаж - матрос, который каждое увольнение на берег заканчивал пьяным дебошем, и за это попадал на гауптвахту или в дисциплинарную роту. Поскольку отсидка в этих исправительных учреждениях воинской службой не считалась, то пробыв пять лет на флотской службе, он её как бы ещё не начинал. Сам он сокрушённо комментировал эту ситуацию так: "Видать, я вдоль службы попал!" Вот и у меня тоже получалось "вдоль службы". Хотя причина была другая.

Начинать свою матросскую службу я попал в Отдельный дивизион плавсредств Бакинского округа ПВО. В дивизионе было десятка полтора больших грузовых катеров, которые каждый день трудолюбиво развозили продовольствие, воду и почту постам ПВО на островах, окружающих Бакинскую бухту. Меня направили радистом на катер, которым командовал мичман Дорогой.

Первое время я думал, что "Дорогой" это фамилия, но оказалось - кличка. Он ко всем без различия обращался "Дорогой", и сам себе её прочно заработал. По другому его в дивизионе никто не называл, так что настоящей фамилии у него вроде бы и не было.

Когда я в первый раз пришёл на свой катер и в поисках командира зашёл в рулевую рубку, то увидел стоящего спиной ко мне мичмана средних лет, который рассматривал какие-то накладные, разложенные на откидном столике. Я представился ему в спину по всей форме: "Товарищ мичман, матрос Басин прибыл для прохождения службы в должности радиста". В ответ мичман не оборачиваясь спросил: "Дорогой, ты еду готовить умеешь?"

Нет, готовить я не умел. Только кушать.

Он обернулся ко мне с озабоченным видом. Оказывается, его младшего моториста начальство только что перевело старшим на другой катер. Дорогого нисколько не радовала такая блестящая служебная карьера его бывшего подчинённого. Дело в том, что катера уходили в море на целый день, а продукты для приготовления обеда получали "сухим пайком". Кока (т.е. повара) на катере не полагалось по штату, а ушедший моторист был в команде единственным, кто худо-бедно умел готовить. Теперь команда оказалась укомплектованной одними едоками, и готовить обед было некому.

Впрочем, Дорогой переживал эту неприятность недолго. Я тут же получил от него персональный приказ номер один: "Дорогой, беги на катер мичмана Абрамова, найди там их нового старшего моториста, и пусть он быстренько научит тебя готовить!"

Было утро, все катера ещё стояли у причала тесно борт к борту, и на них шла погрузка. Катер мичмана Абрамова оказался крайним, погрузка на него по всем признакам уже заканчивалась. Я заглянул в открытый люк машинного отделения. Там новый старший моторист принимал дела у старого. Крик был слышен ещё на подходе к катеру. Новый старший кричал, что двух гаечных ключей в комплекте недостаёт, а старый старший так же горячо уверял, что наоборот, один даже лишний.

Наконец они разобрались с ключами, и старый старший вылез по трапу из машины. Я спустился к новому старшему и попросил научить меня готовить. "Когда мясо уварится..." - без лишних слов начал курс обучения новый старший. "Погоди, что значит "уварится"?" - перебил я его. Но тут в машине раздался резкий звонок - команда запускать двигатель - и моторист кинулся к пульту. Одновременно сверху в люк закричали: "Эй, кто там посторонний в машине?! Мы отходим!" Я выскочил наверх, и очень во-время. Уже отдали швартовые концы, и катер потихоньку отходил от причала. Пришлось прыгать.

Когда я вернулся на свой катер, Дорогой первым делом спросил: "Ну как, дорогой, научился готовить?" "Научился", - угрюмо сказал я, и пошёл в радиорубку проверять своё хозяйство. В конце-концов, я был прежде всего радист, а потом уже всё остальное.

Радиостанция оказалась в порядке, только в радиорубке было насвинячено. Кругом был рассыпан табачный пепел, на полу валялись окурки. На катере до меня долгое время не было постоянного радиста, а временно прикомандированные с других катеров вели себя по-свински в чужой рубке. Я наскоро прибрался, проверил связь с дежурным радистом штаба флотилии, доложил Дорогому о готовности радиосвязи, и пошёл отдавать кормовой конец. Наш катер тоже загрузился и был готов к отходу, а по швартовому расписанию моё место было на корме.

После отхода катера от причала я вернулся в радиорубку, запросил и получил по УКВ "добро" на выход из базы, доложил об этом Дорогому, и на сём мои функции радиста временно заканчивались. До цели нашего плавания, острова Булла, оставалось примерно два с половиной часа ходу, и за это время мне нужно было попытаться приготовить обед на четверых.

Я спустился на камбуз и стал соображать. Прослушанный мною утром у моториста краткий курс кулинарного искусства был явно недостаточным. Нужно было вспомнить, как это делали дома мои мама и бабушка. И вообще, народная мудрость рекомендует: если не знаешь, как делать - делай уверенно!

Сначала нужно было посмотреть, какие есть продукты, и определиться с меню. Ревизия "провизионки" дала следующие результаты:

- полмешка картошки,
- ведро кислой капусты,
- картонный ящик макарон,
- в леднике приличный шмат говядины с косточкой,
- большая жестяная банка топлёного сливочного масла,
- полный лагун (большая алюминиевая кастрюля) сухофруктов,
- четыре буханки хлеба.

Кроме того, в шкафчике оказалась пачка сахара-рафинада, несколько проросших, но ещё вполне пригодных луковиц, и десяток стеклянных банок с солью и разными специями. На всех банках были аккуратные наклейки с надписями. Мой предшественник знал своё дело!

Итак, меню складывалось само собой: щи из кислой капусты, макароны по-флотски и компот. Я разжёг обе соляровые форсунки под плитой и поставил греться воду в лагунах. Вспомнил, что мама, прежде чем начать варить мясо, мыла его и очищала от плевры. Начал с этого.

Ознакомиться с обеденным меню на камбуз заглянул наш старший (теперь временно единственный) моторист Коля Маркин, такой плакатный герой-матрос: широкоплечий здоровяк, круглолицый, розовощёкий и в шикарных пшеничных усах. Серийный убийца женских сердец. О его подвигах в этой сфере я мог бы много написать. Но это как-нибудь отдельно.

Коля поморщился на кислую капусту, сходил в трюм на корме, и вернулся оттуда с кочаном свежей капусты. Вместе с ним пришёл скучавший в трюме тщедушный солдатик-экспедитор, сопровождавший продукты на Буллу. Он принёс бурачок и пару морковок. Получался полноценный борщ! Макароны по-флотски Коля тоже забраковал, и заказал побольше жареной картошки с мясом. Я усомнился, успею ли начистить достаточно картошки. Тогда Коля поднялся в рулевую рубку, поставил к рулю дремавшего без дела Дорогого, и привёл мне в помощь нашего рулевого Мамедова. Они с солдатиком сели чистить картошку, а я взялся за капусту.

Дальше всё пошло как песня. Я вспоминал, как мама варила борщ, и мои руки сами делали своё дело. Например, я вспомнил, как мама проверяла, сварилось ли мясо. Она отщипывала от него волоконца и пробовала их на зуб. Так что когда мясо "уварилось", я без объяснений понял, что это такое.

До Буллы оставалось идти ещё больше получаса, а мой обед был уже готов! Правда, меня смущал вид и вкус моего борща. В нём было что-то невыносимо общепитовское, тоскливое и сиротское, хотя я вроде положил в него соразмерно соли и специй. Я наугад добавил в кастрюлю ложку топлёного масла, и почувствовал, что мой борщ заметно "поумнел". Бухнул не скупясь целую поварёшку - и сразу понял, что угадал. По поверхности борща густо пошли радующие глаз золотые медали, а вкус стал почти как у домашнего. Теперь можно было звать Дорогого, чтобы шёл снимать пробу.

Дорогой попробовал борщ и сказал: "М-м!" Съел полную миску борща, к порции жареной картошки попросил добавки, выпил кружку ещё тёплого компота и сказал: "Дорогой, да ты прямо шеф-повар! Смотри-ка, в самом деле научился!"

Когда Дорогой подменил Мамедова на руле, и мы остались вчетвером без начальства, солдатик после некоторых колебаний вытащил из-за пазухи своей шинели маленькую чекушку водки. Видимо, тайно вёз кому-то на Буллу по заказу или в подарок, и вот самую малость не довёз. Хотя каждому из нас досталось буквально по капелюшечке тепловатой водки на самом дне кружки, мы дружно восславили засмущавшегося солдатика, и отдали должное моему кулинарному мастерству.

Надо сказать, что коком я пробыл недолго, да и служить матросом все пять лет мне не пришлось. Через год с небольшим я демобилизовался. Но это уже совсем другая история.