Байки и рассказы

Артемка

Так уж повелось, что в карьере флотского лейтенанта жены играли, играют и будут играть существенную роль. Тамара Адрианова знала это не понаслышке, потому что была дочерью капитана 1 ранга Адрианова – моряка в третьем поколении. Ее "прапрапрадед" начинал строить корабли на верфях самого Петра.

Тамара пошла и статью и лицом, а главное характером в свою матушку, которая и по жизни была командиршей тишайшему капитану 1 ранга Адрианову. Мужу она карьеру сделала по меркам советского времени головокружительную.

Тамара родилась уже в Ленинграде, куда чета Адриановых перебралась из самого страшного места на Северном флоте – "Гремихи" уже через два года службы. Далее Ленинградская военно-морская база и скорые командирские погоны Ижорского арсенала, а затем и теплое место на кафедре вооружения военно-морского училища им Фрунзе. Приемы в карьерном росте супруга совершенствовались постоянно: от легкого флирта с начальством при проведении праздничного застолья, постоянного заседания в женсоветах и до написания докладов о преимуществах советского строя, на которых обязательно присутствовала высшее политическое руководство соединения, базы или училища.

Дочь капитана 1 ранга Адрианова зацепила будущего мужа на танцах в военно-морском училище, где ее отец к 50 годам заведовал кафедрой. Курсанта звали Слава Сухобреев с "совершенно дурацкой", по мнению будущей тещи, для морского офицера фамилией. В ЗАГСе курсант четвертого курса Сухобреев уже стал Адриановым. Через год, как и положено, с появлением на свет Артемки молодая семья разрослась до обычной флотской семьи в составе трех человек. Необычным был только факт, что прибыло семейство к первому месту службы в составе 4-х человек: двухлетним Артемкой, красавицей Тамарой с самым обыкновенным лейтенантом и его необыкновенной тещей.

Жена "товарища первого ранга" Адрианова докучала лейтенанта до тех пор, пока он не отдал распоряжение начальнику КЭЧ выделить Адрианову однокомнатную квартиру. На что начальник КЭЧ – капитан Дзозиков тихо поинтересовался у начальника медицинской части о состоянии здоровья командира базы. Тот ему ответил примерно в таком духе, что молодняк совсем "обурел" и служить приезжают уже с тещами, а отсюда и возможные расстройства здоровья у самого капитана 1 ранга Дуба – командира базы. Адриановская теща была клоном жены Дуба, который благоразумно решил уступить в малом, чтобы не проиграть в большом. Командир базы только что закончил академию тыла, и стратегию и оперативное искусство, как науку, еще не успел забыть.

Получив полный инструктаж от матери о точках карьерного роста лейтенанта Адрианова, Тамара осталась с Артемкой вдвоем ждать Славу, который ушел в море уже на следующий день после появления мамаши в кабинете Дуба. Остальные молодые лейтенанты: Понамарь, Фима и Старов, которым дали на холостяцкое обустройство целых две недели "радовались за друга" под довольно приличное пиво, полагая, что спешный выход в море "зеленного по меркам службы лейтенанта" и знакомство его тещи с командованием – явления одного порядка. Друзья забегали иногда к Тамаре, помогая обустраивать ее счастье в отдельном семейном гнездышке, которое "по понятиям и флотской традиции" полагалось лейтенантам, с той лишь разницей, что к тому времени они становились капитан-лейтенантами. Молодые семьи жили по две, а то и по три семьи в одной квартире года 3-4. Все зависило от того, как пара переносит "тяготы и лешения воинской жизни".

Возвращение Славы Адрианова совпадало с его днем рождения, поэтому Тамара, следуя наставлениям мамы о тактике карьерного роста, решила обставить все с размахом, пригласив в гости капитана 1 ранга Дуба с женой и начальника политотдела с супругой, намекнув, что возможно к этому событию подъедет из Питера и мама. Дуб, узнав об этом, вызвал в кабинет "начмеда" и после двухчасового совещания, согласившись доводами доктора, запил в растерянности таблетку от давления шилом (чистый спирт – фл. слэнг) из графина, который держал в командирском сейфе.

Друзьям Славы пришлось не только мотаться в город за продуктами, но и вывернуть карманы на обустройство грандиозного стола, отдав последнее из причитавшихся подъемных. Стол получился царским, и мог украсить прием Главкома ВМФ СССР.

Наконец Слава вернулся "с морей" с опозданием на свой день рождения на трое суток, но это уже не имело значения для утвержденного по телефону великой тещей плана начала карьеры. Сама мамаша Андрианова к тихой радости Вячеслава приехать не смогла, но хитрая Тамара не сообщила об этом супруге командира базы, и потому Петр Андреевич Дуб и его жена – директор школы военного городка прибыли, как и полагается командирской чете, в установленное регламентом время.

Неожиданный факт присутствия самого командира базы на дне рождения молодого лейтенанта породил множество слухов: от родственных связей семьи Адриановых с одним из членов ЦК КПСС, до пикантных подробностей шалостей командующего флота в его лейтенантскую пору в Гремихе, а отсюда и появление на свет незаконнорожденной красавицы Тамары.

Фрида Романовна была не только руководителем школы – центром культуры поселка, но и литератором по призванию. Для нее кроме дома и школы, поэтические вечера в Доме офицеров являлись необходимым атрибутом власти, где она могла заткнуть за пояс "неуч-выскочку" – первую леди соединения, саму жену адмирала. Любое застолье для Фриды превращалось в очередной творческий замысел, поэтому молодым лейтенантам пришлось учить стихи и для Адриановского дня рождения в соответствии с монтажом и литературной обработкой самой Фриды. Репетиции она любила проводить с молодыми лейтенантами по выходным, когда супруг уезжал на охоту или рыбалку. Поговаривали, что она допускала и "маленькие шалости". Но на то и закрытый гарнизон, чтобы давать повод посудачить, пусть ради скуки. Флот силен традициями, поэтому, почему бы и нет?!

Как и предполагалось, новации регламента в посещении "звездной семьи Адриановых" были не совсем удачными. Молодая часть офицерского корпуса была на Славкиных именинах слишком зажатой высоким присутствием, а само "высокое присутствие", понимающее идиотизм положения, помалкивало и налегало на "оливье", показывая, что рот занят и "оно" не намерено расточать любезности в адрес именинника. Не спасали и стихи Михаила Светлова.

Старов пытался после коротких тостов за сослуживца и его семью брать в руки гитару и рычать под Высоцкого, но, столкнувшись с неодобрительными взглядами Томы и Фриды, умолкал, так и не "Пропев до конца…" Продекламировав свою часть монтажа, Фима с Понамарем убегали на кухню, якобы покурить; но Старов, стиснутый с одной стороны упругим бедром жены начальника политотдела, а с другой – тощими мощами жены капитана Дзозикова тоскливо думал о "свободных друзьях", прикладывающимся "втихаря" в этот момент к горлышку стальной шильницы. Именинник сидел во главе стола и, не зная как себя вести, изображал внимание по поводу идиотских рассуждений быстро набравшегося доктора о возможности в скором будущем участия в "автономках" на подводных лодках и женщин. Так в мучениях для всех прошел час. К ужасу хозяйки, Фрида Романовна недовольная застольным поведением некоторых молодых девушек, налегающих на "сухое", что-то нашептывала на ухо довольному Дубу. Ситуация усугублялась треском отбойных молотков и тарахтением экскаватора во дворе.

Праздничное застолье спас Артемка. Он ввалился в комнату с улицы в вымазанном глиной комбинезоне. Чумазая мордашка корчила милые рожицы. На ходу, срывая шапку с голубым, как и у комбинезона, помпоном, сбросив мокрые и грязные варежки под ноги, он звонко закричал, не обращая никакого внимание на гостей: "Писить, мама. Быстро, писить!"

Начал разговаривать Артемка рано, и к своим 2,5 годам говорил настолько чисто с изумительной дикцией, что на обыденные расспросы: "Сколько Вашему" – вызывал у соседок удивление и определенное недоверие, тем более, что был не по годам здоровяк.

Перед тем, как быть выпровожденным на улицу, Артемка вбежал к гостям. Фрида Романовна, наклонившись мощным торсом к симпатичному мальчугану, засюкала и спросив традиционное: "Как нас зовут" – была в неописуемом восторге от услышанного на чистом русском, а не тарабарском младенческом: – Артем!

– Боже правый, каков адмирал! – стол дружно поддержал восторженную реплику жены командира базы. Сам командир перестал жевать и пересел на место Старова поближе к малышу.

– Офицером будешь, как отец?! – Старший Адрианов гордо созерцал за происходящим, спинным мозгом чувствуя, что пронесло и праздничный обед спасен.

– Нет, футболистом – хоккеистом! – Под восторженные аплодисменты закричал Артемка, принимая игру взрослых.

– Ты на улочку пошел?! – Вопрошала довольная Фрида. Кудрявая головенка с глазами – озерами качнулась в знак утверждения ласкового вопроса, и толстенький палец оказался в носу.

– Пальчики уби-раем, – Фрида Романовна запела, – И рассказыва-ем, что мы видели на детской площадке, – нежно отстраняя от красивого личика маленькую ручонку, как любят говорить женщины: "в перевязочках". Карапуз спрятал руку за спину и громко сказал:

– Видел, яму зарыли на Х….!

Стол замер и тихо выдохнул, правда пьяный доктор озвучил чуть громче три русские буквы, на которые матросы, работающие во дворе, зарыли яму. Гогот сотряс комнату. Артемка, подхваченный сильными руками восторженного капитана 1 ранга Дуба полетел под потолок. Фрида Романовна, вмиг ставшая похожей на Фаину Раневскую, весело смеялась, откинувшись на спинку дивана. Ошарашенная выходкой сына, Тамара бессильно опустилась на стул. Артемка бултыхался в руках Дуба, "где-то там наверху" и заливался весельем.

Старов понял, что малыш разрушил в секунду стену, разделяющую молодые семьи и семьи, состоявшиеся в этих суровых северных буднях. Он тот самый, ради которого нужны атомные подводные лодки и дальние походы! Артемка – центр вселенной, вокруг, которого крутится этот сложный мир взрослых с их извечными вопросами карьеры и сурового советского быта военных городков.

Отпущенный на свободу, Артем под первые в своей жизни овации, убежал на улицу к большим "пацанам" и одиноким пенсионерам – в едином порыве, радующимся, что яму во дворе успели зарыть, правильно ("до лютых северных морозов").

Глубоко за полночь неслась дружная песня "о таящем в тумане острове" над двором с облезлыми домами и летела до того самого острова Рыбачьего. Дуб на кухне с Понамарем и Славой "пригубляли" из фляжки со спиртом и дымили "Родопи". Тамара укладывала поудобнее подушку под голову доктора, крепко спящего под морские песни. Фима взасос целовался в ванной с женой капитана Дозикова, а сам капитан лазил на корточках с восторженным Артемкой и тарахтел, играя на паласе в экскаватор, который изображал лейтенант Старов.

Жизнь молодых лейтенантов, благодаря Артемке Адрианову, налаживалась. Старшего лейтенанта Слава получил в отличие от Понамаря, Старова и Фимы, на три дня раньше, но все равно праздновали через год все вместе в присутствии высокого начальства. Может быть потому, что чете Дубовых понравились молодые лейтенанты выпуска 1978 года, а может и потому что Славкина теща приехала к столь значимому для нее событию.