Важное
Главное в военных СМИ за неделю: новые перестановки на верфях ОСК, первые серийные комплексы С-500, арест замминистра обороны
Импортозамещенные 
|
О подготовке специалистов*Конечно, каждому из вас известна сказочка Лескова «О стальной блохе и о тульском Левше», и вы помните, как атаман Платов прислал ему на корабле бочонок «английской горькой» с назиданием: «Не пей много, не пей мало, а пей средственно»; так и в вашем деле я скажу: «Не учите много, не учите мало, а учите средственно».Другой писатель, триединый Козьма Прутков, высказал между прочим, два афоризма: «Нельзя объять необъятное» и «специалист подобен флюсу, полнота его всегда односторонняя». Наконец, знаменитый Мих. Ив. Драгомиров, бывший долгое время «учителем русской армии», сказал: «Учи показом, а не только рассказом». На профессорах и преподавателях втузов лежит обязанность учить и готовить инженеров, и притом не инженеров-учеников, а «готовых» инженеров, которых можно было бы прямо со школьной скамьи послать на завод в любой цех или в любое конструкторское бюро на соответственную самостоятельную должность. Достижимо ли это? Я прямо скажу — нет, не достижимо, ибо это противоречит афоризму Козьмы Пруткова и равносильно желанию «объять необъятное». Никакая школа не может дать готового инженера, руководителя цеха или самостоятельного конструктора, но она обязана дать основные познания, основные принципы, некоторые основные навыки и, кроме знания, еще и умение прилагать знания к делу; тогда сама заводская практика будет для него той непрерывной в течение всей его жизни школой, в которой он не впадет в рутину, а с каждым годом будет совершенствоваться и станет инженером руководителем производства или истинным конструктором-новатором в своем деле. На это часто возражают. Менделеев один выдумал бездымный порох, а после Дмитрия Менделеева надо десятки миллионов Иванов Ивановых учить готовым порохом стрелять и стрелять лучше Менделеева. Ньютоны и Менделеевы рождаются раз в столетие, а то и реже, не школа их создает, миллионы же Ивановых «показом» готовили и готовят Драгомировы. Итак, пора признать, что никакая школа не может «объять необъятное» и не может достигнуть «недостижимого предела». Но в математике переменная величина, стремясь к своему пределу, проходит через бесчисленное множество частных значений; и не всегда нужен ее предел, а некоторые из этих частных значений, которые и надо для дела уметь выбрать. Чем и как надо обосновать этот выбор? Обыкновенно в учебном деле для этого служат «учебный план» и «программы курсов» с их «целевыми установками». Но мне кажется, что здесь часто упускается самое главное: 1) способность студента к усвоению преподаваемого и 2) род деятельности, которой студент стремиться себя посвятить в будущем соответственно своей склонности. Это упущение ведет к крупным ошибкам. В основу учебных планов кладутся программы. Каждая программа составляется профессором, заведующим кафедрой и преподавателями по этой кафедре, т. е. специалистами по данному предмету, и они всегда склонны изложить предмет «в полном объеме», как бы забывая, что сами они в своей преподавательской деятельности изучали свой предмет, может быть, 15, 20, 25 лет, а то и более, а студент на изучение этого предмета может уделить лишь небольшую часть года или полугодия, ибо одновременно студенту надо изучить и ряд других предметов, в равной мере обязательных, и сдать по ним зачеты и экзамены. Сдав такой зачет или экзамен, студент стремится как можно скорее «освободить голову» для сдачи зачета или экзамена по следующему предмету, ибо человеческая способность усвояемости не бесконечная, а ограниченная. Уже давно было сказано, что целью университетского образования является «научить учиться». Долгих пояснений эти слова не требуют — достаточно простого сравнения. В старину московские купчихи непременно откармливали к Рождеству гусей моченым горохом и индюков вареными каштанами; для этого гуся зашивали до шеи в мешок, подвешивали к стене и пичкали горохом, так же поступали и с индюком, — они и жирели в меру купеческого вкуса и купеческой утробы. Подобно этому часто поступают и со студентами: его пичкают знаниями, сообщенными на лекциях, но не оставляют ему достаточно времени для обдумывания, усвоения и настоящего изучения предмета. Сто лет назад мой отец учился в 1-м кадетском корпусе. В каждом корпусе было по нескольку лентяев или неспособных к учению кадетов, которые с самого начала решали, что их выпустят прапорщиками в гарнизон в какую-нибудь Тмутаракань. У них было два способа подготовки к экзаменам. Тогда писали гусиными перьями. И у каждого был «перочинный ножик». Так вот, одни начинали подготовку к экзаменам с того, что точили преостро ножик, затем шли в цейхгауз, где в чанах размачивались розги, и начисто подрезали все торчащие сучки, чтобы сделать розги «бархатными», и на этом подготовку к экзаменам заканчивали. Другие, или более прилежные, или боявшиеся «бархатных» розог, готовились по сокращенным учебникам. Это делалось так: отрезалась треть книги сверху и треть снизу и вызубривалась оставшаяся середина. На экзамене хоть что-нибудь да ответишь, и, значит, нуля не поставят, и от розог избавишься. Судя по объемам некоторых программ и курсов, и студентам Ленинградского кораблестроительного института придется прибегнуть «к сокращению книги». Как уже сказано, деятельность корабельного инженера протекает вообще или в цехе, или в конструкторском бюро. Одна деятельность требует, если так можно выразиться, главным образом, подготовки «технологической», другая — «математической». Я говорю — главным образом, а не исключительно, ибо для той и другой подготовки есть некоторый обязательный общий минимум. Само собою является вопрос: не предоставить ли студенту самому избрать как бы свою подготовку по своей склонности. Часто неправильно смотрят, что инженер-конструктор есть как бы настоящий первосортный инженер, а инженер-технолог есть как бы второсортный. Этот взгляд совершенно неправилен и должен быть изжит. Но этот вопрос требует обстоятельного исследования, на которое у нашей конференции нет времени. Может быть, этот вопрос как-нибудь возникает вновь и тогда будет обсужден должным образом. Программа занятий конференции так обширна, что я не буду больше утруждать вашего внимания и выскажу лишь пожелание успеха в предстоящей вам трудной, но и весьма нужной работе, вопреки мнению украинского философа Григория Сковороды, сказавшего: «Слава создателя, сотворившему все ненужное трудным и все трудное ненужным». Моя речь была сказана 14 июля 1941 года. С тех пор дальнейших конференций не было, и пока это остается благими пожеланиями. Может быть, следовало бы созвать конференцию, но не из одних только профессоров, а также из практиков дела и предложить пересмотреть то, чему учат, нужно ли всему этому учить и как учить. А то загромождают курсами невероятной толщины, которые даже и сократить-то нельзя. Надо отрезать не то что треть сверху и треть снизу, а по меньшей мере две пятых сверху и снизу и только после этого выучить оставшуюся середину. * Этот очерк был предметом выступления А. Н. Крылова на заседании президиума Академии наук СССР 1 октября 1941 г.; раньше был зачитан в собрании профессоров Ленинградского кораблестроительного института 14 июня 1941 г.; напечатан в «Вестнике Академии наук» (1941, № 9-10, с. 76-77) с таким примечанием: «Помещая выступление академика А. Н. Крылова, президиум академии наук СССР считает вопросы, выдвинутые академиком А. Н. Крыловым, имеющими общее значение и заслуживающими особого внимания». Вперед Оглавление Назад
|
.jpg)
