Важное
На Камчатке обновляют причальную инфраструктуру Тихоокеанского флота
Как решить 
|
A. Качарава. НезабываемоеА. КАЧАРАВА,бывший командир «Сибирякова», ныне начальник Грузинского морского пароходства  Опасность тогда была кругом и в наступающих льдах, и в тишине ночи, и в низко плывущих облаках. Шел я в порт. Шел не спеша. И вдруг вижу: вверх по Неве, легко разрезая ледяную кольчугу, идет... «Александр Сибиряков». И хотя это был не мой старый друг «Сибиряков», а новое современное судно великолепной архитектуры и куда более высоких ледовых качеств, сердце забилось так сильно, что хотелось придержать его рукой. Когда впервые я поднялся на «Сибирякова», ему было уже много лет. А я, в новеньком кителе старшего лейтенанта, только начинал свою военно-морскую службу. Вначале я недоумевал, почему пароход, борта которого изранены в мужественной борьбе со льдами и лютыми бурями, назван именем русского золотопромышленника Александра Сибирякова. А дело в том, что Сибиряков был не просто золотопромышленником. Не кто иной, как Александр Михайлович Сибиряков снарядил на свои деньги две экспедиции шведского полярного исследователя Норденшельда. А через некоторое время и сам на шхуне «Оскар Диксон» вышел на единоборство с Арктикой. В 1880 году Александр Михайлович попытался продолжить путь через Карское море к устью сибирской реки Енисей. И хотя попытка эта не увенчалась успехом, она вошла в историю как яркая страница мужества и любви к Родине. ...1942 год. Совершив рейс из Архангельска на остров Диксон, где находился штаб морских арктических операций западного района Арктики, 25 августа мы шли к берегам Северной Земли. Карское море было на редкость приветливым. Но мы знали — тишина обманчива. Ведь недаром было получено предупреждение о том, что Карское море «сидит» в «зоне молчания». Судовая радиостанция находилась только на приеме и лишь в случае крайней необходимости могла выйти в эфир. Несколькими днями раньше вышел на восток большой караван транспортных судов во главе с ледоколами «Ленин» и «Красин», и ему нужно было обеспечить безопасное и спокойное плавание. А опасность бродила совсем рядом. — С левого борта вижу корабль, идущий в нашу сторону. — Кому бы это быть? — теряюсь в догадках и тут же даю сообщение о появлении неизвестного судна. — С неизвестного корабля,— докладывает сигнальщик,— запрашивают на русском языке: «Сообщите состояние льдов в проливе Вилькицкого». И снова: — Опять сигналят, товарищ командир: «Сообщите, где караван транспортов и ледокол?» — По всему видно,— говорю старпому,— встреча ничего хорошего не предвещает. А через несколько минут уже четко вижу в бинокль, что на неизвестном корабле поднят флаг со зловещей свастикой. — Товарищи, это фашист! — объявляю в мегафон.— Будем биться до последнего. Орудия к бою! «Адмирал Шеер», а это был он, быстро шел на сближение. И старый ледокольный пароход, мощностью всего в 2300 лошадиных сил, делающий предельно 10 узлов, боевое вооружение которого 76-мм пушки и пулеметы, стал готовиться к неравному бою с тяжелым крейсером, закованным в стальную толщу брони. Его мощность — 57 тысяч лошадиных сил! Скорость — 28 узлов! Он вооружен так, что один только залп из его орудий главного калибра мог отправить наш пароход ко дну. Но выбирать не приходилось: уйти не позволяла огромная разница в скорости. Теперь уже совсем было видно фашистского сигнальщика. С немецкого крейсера передавали приказ: «Сдаться без боя и опустить флаг». В 13 часов 40 минут дальномерщик доложил: — Дистанция пятьдесят шесть кабельтовых. Приказываю: — По фашистскому кораблю — огонь! — Есть! Грянули пушки. Вижу с мостика, как снаряды плюхнулись в воду у борта крейсера. Недолет! Снова залп. Еще и еще... На этот раз пустеет палуба крейсера. — Небось не ждали сопротивления! Еще несколько минут, и «Адмирал Шеер» стал разворачиваться правым бортом. Сверкнули короткими вспышками его орудия, над нашими головами прошумели тяжелые снаряды. Мы понимаем, что это лишь начало.  Ледокольный пароход «Сибиряков». — Держать на форсированном режиме! — передаю в рубку. Второй залп с фашистского корабля. «Александр Сибиряков» вздрагивает от страшного удара. Корма резко осаживается вниз. Мы теряем ход. В кормовой части — пожар. Но самое страшное — нашей кормовой артиллерии больше не существовало. Снесенная залпом мачта сорвала антенну, и мы потеряли связь с Диксоном. Правда, главстаршина Сараев под непрерывным огнем противника, словно кошка, вскарабкался по уцелевшей мачте и натянул антенну. Снова застучал ключом радист Шаршавин. В 13 часов 45 минут он нажал его в последний раз. При очередном залпе с «Адмирала Шеера» радиорубки не стало. Шаршавин уцелел буквально чудом. Схватив вахтенный журнал, он прорвался сквозь пламя и выскочил наверх. Запылал пожар на носу парохода. Этот пострашнее того, что вспыхнул на корме. Стена бушующего пламени отрезала артиллеристов, которые вели непрерывный огонь из носовых орудий. В тот же момент стали рваться бочки с бензином. Страшной силы взрыв словно подбросил пароход. Чувствую: этот снаряд попал в самое сердце корабля — машинное отделение. Пытаюсь связаться по телефону — безрезультатно. Связь порвана. Кричу в переговорную трубку: — В машине! Сразу же ответили. — Что там у вас? — кричу, стараясь быть спокойным. — Заливает... вода хлынула...— доносится голос Николая Бочурко. Вот и пришел момент, когда пароход стал неподвижной мишенью. Теперь конец. Это было ясно каждому из нас. — Открой, Николай, кингстоны,— кричу в переговорную трубку.— Всем выходить наверх! В эту минуту что-то острое впивается мне в живот, с силой отталкивает руку... ...Что было дальше, узнал много времени спустя. Агония корабля продолжалась долго. Увидев, что советский пароход тонет, фашисты начали расстреливать сибиряковцев шрапнелью. Комиссар и боцман Павловский старались принять все меры для спасения людей. Но спасать было не на чем: все спасательные шлюпки были разбиты. И вдруг: — Сюда, товарищи! — раздался голос механика Калянова. Схватив меня в охапку, он бросился к сильно поврежденной снарядами шлюпке. Она-то и спасла жизнь шестнадцати сибиряковцев. Был среди них и семнадцатый — кочегар Николай Матвеев. Но когда отошла шлюпка от тонущего судна и ее нагнал фашистский крейсер с приказом всем сдаться в плен, Николай вскочил, что-то громко крича, и тут же был сражен автоматной очередью. ...С того дня, как повстречался я на Неве с пароходом, возрожденным в честь того, что ушел под воду, не сдавшись врагу, прошло много лет. Но где бы я ни был, в какое бы из морей мира не забросила меня беспокойная морская служба, «Александр Сибиряков» всегда идет рядом, борт о борт. А когда советские суда проходят сейчас мимо острова Белуха, где сражался старый «Александр Сибиряков», в честь его они медленно приспускают флаги и салютуют протяжными гудками.  «Адмирал Шеер» потопил мужественно и искусно сопротивлявшийся большевистский ледокол...». писал впоследствии об этом бое немецкий адмирал Руге. Он не добавил, что «Сибиряков» и «Дежнев» сорвали важнейшую, тщательно засекреченную операцию гитлеровцев. Вперед Оглавление Назад
|
