Важное
Главное в военных СМИ за неделю: новые перестановки на верфях ОСК, первые серийные комплексы С-500, арест замминистра обороны
Как отремонтировать 
|
Ода радости, или учитель пения Её любили и боялись, она не была для нас преподавателем, какими были многие из тех, кто лепили наши детские души, она была единственной.
Единственной даже потому, что не было больше в штатном расписании нахимовского училища преподавателя пения. Маргарита Павловна Кочетова была одна, да и трудно себе представить кого-либо рядом - это всё равно, что ставить на один уровень Зимний дворец и Кремлёвский дворец съездов. И, написав "преподаватель пения", я ужаснулся сочетанию - Маргарита Павловна, преподаватель. Учитель, который затянутых ремнём солдатчины мальчишек делал ранимыми людьми, способными понимать красоту и сопереживать боль. После вступительных экзаменов и лагеря, где нас немного привели к общему знаменателю и дали понимание первых правил нахимовского училища и службы, нас привели в клуб. На сцене стоял рояль, за роялем сидела женщина в костюме и голосом, в котором сипел заядлый курильщик. Посмотрев на список роты, она сказала: "Я сейчас буду вызывать каждого по списку, подойдёте ко мне, я определю голос и поставлю в хор. Запомните своё место." И началась экзекуция определения не только голоса - первый, второй - но она также чётко выделяла тех, у кого есть слух и хоть какие-то данные для того, чтобы быть солистом. Это был 5 класс, и нам всем было по 12 лет, с тех пор мы пели в хоре до самого выпуска. Уроки пения, которые были раз в неделю, были ужасно далеки от понимания слова "пение". Ни разу на уроке мы не пели - для этого была подготовка художественной самодеятельности, где Маргарита Павловна гоняла хор от классического репертуара - арий из опер до популярных песен. Уроки пения были посвящены рассказам о музыке, о композиторе, написавшем её и попыткой проникнуть в суть переживаний, которые и легли в основу произведения. Это были миниатюры личного понимания композитора Маргаритой Павловной, его творчество проходило через её душу и всё это отдавалось нам. И если первые 45 минут Маргарита Павловна жила жизнью и любила и ненавидела с тем, о ком рассказывала, то на следующем уроке медленно и методично диктовала название всех опер, ноктюрнов, фуг, сонат и прелюдий. В конце четверти был обязательный экзамен, когда просматривался конспект лекций и Маргарита Павловна просила: "Шопен, время написания и основные сонаты". Нужно было без запинки назвать все сонаты, оценка в четверти была такой же значимой, как и по математике. 8-ой класс был последним, когда в расписании было пение и мы сдавали экзамен. Просмотрев мой конспект и задав несколько вопросов, на которые я ответил, Маргарита Павловна сказала: "Знаешь, я почему-то уверена, что тебе мои уроки понадобятся в жизни и ты не один раз ещё вспомнишь обо мне". Нам в то благословенное время так далеки были все эти композиторы с их фугами и ораториями, что, сдав экзамен, мы без сожаления выбрасывали драгоценные конспекты, твёрдо уверенные, что никогда больше нам не придётся вспоминать хоралы и прелюдии. И если с уроками было покончено, то художественная самодеятельность, оценка которой была очень весомой в месте, занимаемой ротой в училище, продолжалась до самого выпуска. Хор роты был определяющим этой оценки, а Маргарита Павловна - сказочником, создающим маленькое чудо. В училище было одиннадцать рот, и хор ни одной не имел похожего репертуара. Но была ещё одна, на мой взгляд, не менее важная роль, которую играла Маргарита Павловна, даже не подозревая об этом. Мы были мальчиками, воспитываемыми мужчинами в детском, но всё же мужском коллективе. В этом детском восприятии жизни напрочь отсутствовало женское начало и мы, взрослея, лепили образ девочки, девушки, женщины из книг и того, что нас окружало. В этом образе было столько романтизма, рыцарства, что многие из нас столкнувшись с действительностью, наделали много-много глупостей. Маргарита Павловна была та, на которую мы примеряли свои мечты.  После нахимовского я выбрал подплав - Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола, или, как мы любовно расшифровывали его - училище песни и пляски имени Ленинского комсомола. Командовал училищем герой Советского Союза адмирал Египко. Свою Звезду героя он получил за Испанию, когда из Картахены под обстрелом танков, уже вползающих на пирс, вывез золотой запас Испании и политбюро компартии во главе с Долорес Ибарури. Адмирал был до мозга костей кастовым офицером, воспитанным до революции и свято понимающим назначение офицера как носителя идеи государства. Вот на этих принципах он и строил весь воспитательный процесс офицеров подплава. Училище никогда не знало грязной и черновой работы вроде дежурств по кухне с мытьём посуды, чистки картофеля, разгрузок вагонов, уборок улиц и плаца, на это, как он правильно считал, есть срочная служба - кадровая команда, которая и занималась этим. Адмирал был сибаритом, любящим жизнь во всех её проявлениях. Дружил со многими известными актёрами, часто приглашая к нам в училище писателей и художников. Принимая рапорт от помощника дежурного по училищу, которым был курсант пятого курса, всегда спрашивал о том, какая выставка была в Русском музее и что поставил Товстоногов, когда в репертуаре филармонии играет любимый им Ойстрах, с кем дирижирует Мравинский - и горе было, если звучал невразумительный ответ. Нам, нахиморам, после уроков Маргариты Павловны было чем блеснуть, отвечая адмиралу. После третьего курса в училище с инспекцией приехал Главнокомандующий Военно-морским флотом адмирал Горшков. Училище
выстроили на плацу, парадная форма, развевающееся знамя, медь оркестра и увешанный до пупа орденами начальник училища, вице-адмирал Египко.
Прошло 10 минут ожидания, Главкома не было, через 20 минут дежурный по училищу доложил Египко о том, что Горшков будет через 30 минут. Адмирал, выслушав доклад дежурного, медленно прошёл вдоль всего строя училища и, остановившись у знамени, где стоял его заместитель, громко сказал: "Слушай, Петя, ты тут сам встреть этого Бонапарта, а я пойду вздремну чуток. В наше время порядочные люди так не поступали" - и так же медленно ушёл. Главком прибыл через час и встречал его заместитель. Через полгода Египко «ушли» на пенсию, и училище превратилось в расходное подразделение с постоянными авральными работами по разгрузке угля, метению улиц - от былого блеска
артистической патины не осталось и следа.
Два человека - Маргарита Павловна и адмирал с их любовью к искусству -сделали для меня гораздо больше, чем весь нудно-рутинный воспитательный процесс, даже не подозревая об этом. Наверно, вся жизнь человека строится на второстепенном, что в конце концов обретает смысл главного.
|
.jpg)
