Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Палубный кран с компенсацией качки

Новый палубный
кран не зависит
от качки

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / Н.И. Беляев. Русско-турецкая война 1877—1878 гг.

ШИПКО-ШЕЙНОВСКОЕ СРАЖЕНИЕ

К 13 декабря в составе Шипкинского отряда Радецкого числи­лось около 24 000 человек; главные силы отряда занимали первона­чальные шипкинские позиции. Балканская турецкая армия Весселя-паши к этому времени насчитывала около 25 000 человек, из числа которых лишь около 17 000 располагалось против русских шипкин-ских позиций, остальные же силы были разбросаны на фронте от Твардицы до Калофера. К 21 декабря Вессель-паша подтянул к Шипке от Хаинкиоя семь таборов, и численность турецких войск, расположенных против русских шипкинских позиций, несколько пре­высила 23 000 человек.

К наступлению в лоб на турецкие шипкинские позиции через Балканы Радецкий относился отрицательно, считая его совершенно невозможным. Обход по горам зимой Радецкий также признавал по меньшей мере рискованным. Николай Николаевич, однако, по­требовал, чтобы его отряд, начал наступление не позднее 1 января. Радецкому не оставалось ничего другого, как скрепя сердце взяться за непосредственную подготовку наступления. Подготовка эта выра­зилась прежде всего в сосредоточении войск в соответствии с ранее намеченным планом обхода турецких шипкинских позиций с двух сторон. Прибывшие в состав отряда части собирались в районе Габрово и Тырново. В Габрово сосредоточивались войска, назначаемые в правую колонну, командование которой было возложено на Скобе­лева. В состав этой колонны входили 16-я пехотная дивизия, 9, 11 и 12-й батальоны 3-й стрелковой бригады, болгарское ополчение, 9-й Донской казачий полк и две саперные роты. В районе Тырнова сосредоточивались войска левой обходной колонны под начальством генерала Святополк-Мирского. В состав этой колонны входили три полка 9-й пехотной дивизии, 4-я стрелковая бригада, 23-й Донской казачий полк и саперная рота. Кроме того, по настоянию Радецкого 1 января в отряд были направлены 30-я пехотная дивизия и три полка 1-й кавалерийской дивизии; дивизия вошла в состав левой, полки — в состав правой колонны. С прибытием всех этих войск численность отряда Радецкого возросла до 54 000 человек.

Вторым важным вопросом подготовки наступления явился вопрос организации тыла, накопления запасов, приобретения теплой одежды и вьючного транспорта. Правой колонне удалось создать в Топлеше базу с восьмидневными запасами продовольствия и со брать вьючный транспорт — 1048 лошадей. Надо отдать Скобелеву должное: он весьма внимательно отнесся к материальному обеспечению предстоявшего перехода своих войск через Балканы Скобе лев приказал взять по 172 патрона на винтовку, из них 76 носимых.


Схема 38. Шипко-Шейновское сражение отряда Радецкого в первой половине января 1878 г.

Особенное внимание он обратил на «осмотр ружей и экстракцию их»; на осмотр шанцевого инструмента, которого полагалось иметь в полку «900 лопат, 75 мотыг, 45 кирок и 25 топоров»; осмотр одежды и обуви; приобретение фуфаек, теплых чулок, суконных пор­тянок, местных полушубков и прочего теплого платья; заведение мешков для носки сухарей и вещей вместо ранцев — бывшие еще в полку ранцы сданы в Плевне. Предписывалось пополнить запасы сухарей, круп, спирта, чая и порционного скота на восемь дней, «а соли хотя бы и на месяц»; запас сухарей разрешалось «использо­вать крайне осторожно, выдавая их по фунту или по 1/4 фунта в день на человека, заменяя недостающее покупным хлебом или лепешками»(1). В левой колонне дело материального обеспечения было организовано хуже. В 9-й дивизии вьючный обоз насчитывал всего 300 лошадей, сухарные запасы были созданы всего на шесть дней, на ружье бралось лишь по 100 патронов. В 4-й стрелковой бригаде имелось 240 вьючных лошадей, поэтому бригада могла взять с со­бой восьмидневный запас сухарей и по 150 патронов на ружье, но 30-я дивизия в материальном отношении была обеспечена много хуже. Она не была заблаговременно предупреждена о переходе через Балканы и вследствие этого «не могла запастись ни вьючными седлами, ни санями, которые скуплены были из всех окрестных мест для полков 9-й и 16-й пехотных дивизий, ни теплой одеждой; притом во время весьма тягостного перехода из-под Плевны в Тырново обувь нижних чинов сильно износилась, так что в каждом полку было много людей в турецких постолах или опанках, обозные же ло­шади были крайне изнурены, вследствие чего обозы не могли свое­временно прибыть в Травну, и при выступлении оттуда некоторые части имели только на два дня сухарей и никаких других запасов; офицеры же дивизии взяли с собой только то, что могло поместиться на их верховых лошадях и в карманах их платья»(2).

Для подготовки войск в тактическом отношении были даны спе­циальные инструкции. Однако особой конкретностью они не отли­чались, содержа в себе лишь ряд общих мест. Так, в инструкции о ведении боя, данной Скобелевым войскам Имитлийского отряда, встречаются лишь такие общие слова, как «поддержка будет, но смены никогда», «хорошему солдату советую беречь патроны», «от­боя и отступления никогда не подавать», «всякий солдат должен знать, куда и зачем он идет» и т. п.3.

Организация самого наступления была произведена Радецким следующим образом. На совещании 31 декабря Радецкий вручил обоим начальникам колонн предписания. В этих предписаниях вой­скам Скобелева предлагалось двигаться от Топлеша на Имитлию, а войскам Святополк-Мирского — к Янине. Обеим колоннам предпи­сывался самый осторожный образ действий. Скобелеву ставилась задача «занять Имитлию и там, укрепившись, оставаться впредь до приказания» 4. Еще более осторожно должна была действовать ле­вая колонна. Задача этой колонне была сформулирована весьма подробно как бы для того, чтобы исключить всякую возможность проявления «неосторожности». В предписании говорилось: «...так как по имеющимся сведениям, армия Сулеймана-паши (то есть Восточно-Дунайская армия. — Н. Б.) спускается за Балканы, то движение вверенной вам колонны должно быть произведено с большой осторожностью, и, если колонна не будет усилена еще одной дивизией, о чем я просил главнокомандующего (речь шла о 30-й дивизии. — Н. Б.), то ей достаточно первоначально демонстри­ровать с тем, чтобы привлечь на себя или остановить неприятель­ское движение к стороне Шипки, и только в самом благоприятном случае, когда будут иметься положительные сведения, что неприя­теля нельзя ожидать со стороны Сливны, двинуться к Янине. Если даже и будет колонна усилена просимой дивизией, то и в этом слу­чае рекомендуется вам двигаться осторожно, прикрыв себя с левой стороны достаточно сильным боковым отрядом в Маглиже, который бы в состоянии был удержать неприятеля на случай его наступления с этой стороны»(3).

В тот же день Радецкий донес о своем решении главнокоманду­ющему. В этом донесении Радецкий доказывал, что из-за неготов­ности колонны Скобелева он не сможет начать наступление ранее 5 января, просил об усилении и в заключение так обобщил свои взгляды на наступление: «Делая движение через горы ранее при­хода Гурко, исполняю приказание в. и. в., но по долгу совести до­ношу, что, со своей стороны, движение за горы ранее прибытия Гурко считаю преждевременным и рискованным...» и потому, «...если удастся перевалить на ту сторону, то буду ожидать прибли­жения генерала Гурко и ни в коем случае атаковать армию Сулеймана, если она спустится ранее прихода генерала Гурко, не буду»(4). Это заявление Радецкого, которое могло быть расценено как вызывающе трусливое, не встретило, однако, отпора со стороны главнокомандующего. Главнокомандующий ограничился лишь сла­бым опровержением страхов Радецкого, подтвердил прежнюю за­дачу и заявил, что иное решение может быть принято лишь в том случае, если Радецкий представит ему не гадательные, а достаточно достоверные данные о противнике(5). Радецкий и после этого продол­жал настаивать на своей оценке противника; против своих войск он насчитывал 60 турецких таборов и требовал новых подкреплений. Николай Николаевич, вероятно, согласился с доводами Радецкого, так как 6 января двинул на Габрово гренадерский корпус. Грена­деры, не входя в состав Шипкинского отряда, составили как бы ре­зерв войск Радецкого и могли поддержать их в случае надобности.

Нерешительность и расплывчатость планов Радецкого особенно ярко сказались в дополнительных предписаниях, которые Радецкий вручил начальникам колонн 4 января. В предписании Скобелеву приводилось требование выступить из Топлеша на Имитлию вече­ром «5 января с целью занятия Шипки»(6). Радецкий указывал, что, заняв деревню Имитлию, отряд должен там остановиться и затем, если только представится благоприятный случай, атаковать деревню Шипку, не ожидая прибытия генерала Карцова. Радецкий преду­преждал, что резервов нет и рассчитывать надо лишь на собствен­ные силы. Формально поставив вначале Скобелеву цель действий и указав время их начала, Радецкий дальнейшими указаниями пы­тался дать понять Скобелеву, чтобы он воздержался от выполнения задачи.

В том же духе неопределенности и расплывчатости формулиро­валась задача левой колонны. В начале предписания указывалось, что колонна должна выступить утром 5 января из Травны в Кре­стец, чтобы занять Шипку, и сообщались данные о движении ко­лонны Скобелева; при этом высказывалось предположение, что эта колонна прибудет к Имитлии 6 января. Далее в предписании гово­рилось, что, достигнув Гюсово, Святополк-Мирский узнает, направ­лены неприятельские силы к Шипке или нет. В первом случае ко­лонна Святополк-Мирского должна не дать пройти неприятелю к Шипке, во втором, если неприятеля со стороны Сливны не будет и отряд генерала Скобелева будет атакован в Имитлии или сам ата­кует Шипку, что может быть узнано по выстрелам, — со своей сто­роны атаковать правый фланг турок(7).

Организация Радецким наступления через Балканы имела и дру­гие ошибки. Среди них важную роль играло неправильное распре­деление сил. Так, в правую колонну было назначено 16 500 штыков и сабель, в левую — 18 800, в центре оставлено 12 000. Оставить в центре столь значительные силы не было никакой необходимости, так как, по признанию самого Радецкого, лобовая атака турецких перевальных позиций невозможна. Значительную путаницу вносили предписания о том, что целью действий обеих колонн была деревня Шипка, в то время как укрепленный лагерь турецких войск южнее перевальных позиций находился не в Шипке, а в деревне Шейново.

Плохо была организована телеграфная связь. Телеграфная ли­ния тянулась только за левой колонной, да и та не была к началу боя закончена, с правой же колонной телеграфная связь вовсе не была предусмотрена.

Наступление началось 5 января. Святополк-Мирский диспозицию на этот день отдал накануне. По этой диспозиции авангарду под начальством командира 4-й стрелковой бригады полковника Крока в составе 4-й бригады, саперной роты, горной батареи и трех ка­зачьих сотен приказано было выступить в 8.00 5 января от горы Крестец и перейти в деревню Сельцы, где и заночевать. Вслед за авангардом подтягивались и другие части колонны; 30-я пехотная дивизия, следовавшая в хвосте колонны, должна была 5 января одной бригадой перейти к Крестцу, а другой — в Травну. В ночь с 4 на 5 января вперед для расчистки пути было выслано 2000 болгар с лопатами и рота саперов. За ночь они успели расчистить путь лишь на 2 км к югу от Крестца. Южнее шла только сплошь зане­сенная снегом узкая тропа, и авангард сам расчищал себе дорогу, роя трайшеи глубиной в 1,5 м и шириной около 2 м. В Сельцы аван­гард прибыл затемно. Главные силы колонны были задержаны вта­скиванием на подъемы приданной им артиллерии, и потому к на­чалу спуска с перевала у Сельцов прибыли лишь головные части главных сил, прочие же заночевали у Крестца; 30-я дивизия 5 ян­варя обеими бригадами успела перейти лишь в Травну.

Диспозиция по правой колонне была отдана Скобелевым только 5 января. В этот день в 18.00 первым должен был выступить аван­гард под командованием Столетова в составе 1-й болгарской бригады, 12-го стрелкового батальона, батальона казанцев и сотни уральцев; в тот же день авангард должен был занять гору Ка-раджу. Прочие силы колонны направлялись вслед за авангардом, кроме 9-го Донского казачьего полка, составлявшего боковой отряд и двигавшегося по дороге, проходившей правее. В действительности 5 января начал движение один лишь авангард, причем голова его прибыла к Карадже 6 января около 8.00, а главные силы подошли к ней лишь около полудня. В итоге правая колонна, так же как и левая, 5 января не достигла намеченного диспозицией пункта.

6-января в 5.00 левая колонна возобновила движение, и к 13.00 авангард ее остановился на привал, не доходя 4 км до Горного Гюсово; прочие силы колонны заночевали у Сельцов и севернее. До выхода в долину реки Тунджи левой колонне осталось всего 4 км.

В правой колонне лишь два батальона казанцев выдвинулись на юг от горы Караджи; главные силы колонны подтягивались к Ка­радже и Марковым Столбам, а резервный эшелон еще втягивался в горы. Медленность движения объяснялась тем, что в отличие от левой путь в правой колонне расчищался не болгарами, а усталой и тяжело нагруженной пехотой; из-за плохой организации марша и отсутствия распорядительности части обгоняли друг друга, путались и забивали узкую дорогу; кроме того, правая колонна продолжала тащить с собой полевую артиллерию, а в левой колонне ее оста­вили еще в начале перехода; наконец, в левой колонне распоря­жался все время при ней находившийся Святополк-Мирский, а Ско­белев прибыл к своей колонне лишь на исходе дня 6 января; сыг­рала свою роль и большая труднодоступность пути правой колонны. Правая колонна 6 января прошла всего 8 км из 16, которые ей пред­стояло преодолеть.

День 7 января Святополк-Мирский решил использовать для со­средоточения всего своего отряда к югу от перевала и для выдви­жения бокового заслона к Маглижу. К 17.00 стрелковая бригада за­няла все три деревни Гюсово, а части 30-й дивизии к темноте овла­дели Маглижем. С выходом к Гюсово левая колонна могла уже приступить к выполнению своей конечной задачи. Серьезным за­труднением при этом явилось то, что с правой колонной связи не было вовсе, а с колонной Радецкого она поддерживалась лишь кон­ными из-за позднего прибытия военно-телеграфного парка.

В правой колонне авангард в составе 2-й бригады 16-й пехотной дивизии под начальством ее командира генерал-майора Гренквиста начал наступление на Имитлию в 8.00 7 января. В голове авангарда следовали два батальона казанцев во главе с адъютанто.и главнокомандующего полковником Ласковским.


Схема 39. Переход через Балканы правой колонны отряда Радецкого 5—8 января 1878 г.

Дороги на Имит­лию заранее рекогносцированы не были. От горы Чуфут дорога раз­дваивалась; на западной ветви дороги находился чрезвычайно кру­той спуск (до 45 градусов). О наличии двух ветвей дороги и крутого спуска на западной ветви знали и Скобелев и Ласковский — им было известно прекрасное и весьма точное описание дороги, сделан­ное болгарином Славейковым(8). Ласковский двинулся по западной ветви дороги, так как восточная, хотя и была лучше, но проходила долиной реки Голяма Варвица, и движение по ней могло про­сматриваться турками с их шипкинских позиций. На это Ласков­ский. имел прямое указание Скобелева.

К 17.00 южнее Крутого спуска собралось уже 18 русских рот, но присутствовавший при этом бое Скобелев счел их силы недостаточ­ными для атаки Имитлии и перенес начало ее на ночь. Однако ата­ковать Имитлию не пришлось. В 1.30 8 января она была занята без выстрела — турки ее покинули. К утру 8 января правая колонна оказалась растянутой от Имитлии до Топлеша. Шесть батальонов находились в Имитлии, пять батальонов и четыре дружины распо­ложились" от Крутого спуска до горы Караджи, один батальон и две дружины — между Караджей и Марковыми Столбами, три баталь­она — южнее Топлеша.

Таким образом, правая колонна вследствие не до конца проду­манной организации марша 8 января оказалась еще в значитель­ной мере неготовой к открытию решительных боевых действий. На­оборот, левая колонна совершила переход через Балканы и к 8 января была полностью готова к началу решительного боя.

Радецкий только 7 января узнал о событиях, происшедших в обеих колоннах 6 января. В 7.50 7 января было получено донесе­ние от Святополк-Мирского, который сообщал, что 6 декабря левая колонна достигла половины пути от Сельцов к Гюсово и что разъ­езды обнаружили движение турецких обозов от Шипки к Казан-лыку. Относительно правой колонны 7 января стало известно, что

6 января она укрепляла Марковы Столбы и Караджу, а в ночь на

7 января расчищала путь на Имитлию. Утром 7 января была полу­чена телеграмма начальника штаба армии о том, что Карцов счел невозможным атаковать сильные позиции турок у Трояна с фронта и поэтому, оставив на перевале две роты с орудием, отошел якобы в исходное положение; основываясь на донесении Карцова, началь­ник штаба армии сообщил также, что к находившимся против Кар­цова турецким войскам подходят подкрепления от Калофера. На­конец, к утру 7 января Радецкому было уже известно, что Гурко перешел Балканы, а Дандевиль от Златицы уже дошел до Лад-жени.

На основании всех этих данных 7 января положение противника рисовалось Радецкому уже совершенно иначе, чем раньше. Армия Сулеймана-паши, которая, как предполагал Радецкий, могла угро­жать левой колонне, оказалась не восточнее южного выхода с Шип­кинского перевала, а где-то значительно западнее; можно было предположить, что она была уже введена в дело против отряда Гурко, который перешел Балканы раньше и потому, естественно, первым привлек к себе ее внимание. Об этом говорили и неудачи Карпова и наличие каких-то турецких войск у Калофера. Из доне­сений Святополк-Мирского следовало, что крупных турецких сил против него не было, а движение турецких обозов от Шипки к Казанлыку можно было даже понять как начало отхода турецких войск с шипкинских позиций.

7 января Радецкий донес главнокомандующему о своем новом решении. «Колонна князя Мирского, — писал он, — достигла пол­пути от Сельцы к Гузово, генерал Скобелев сегодня займет Имит­лию. Завтра, 27-го (8 января нового стиля. — Я. Б.), обе колонны атакуют д. Шипку; если генерал Карцов останется в бездействии, то отряд генерала Скобелева может подвергнуться серьезной опас­ности быть атакованным с тыла, а потому имею честь почтитель­нейше просить в.в. приказать генералу Карпову идти немедленно вперед и таким образом не допустить турок атаковать Скобелева»(9). Около 19.00 7 января было получено донесение Святополк-Мир­ского, в котором говорилось, что с рассветом 8 января левая ко­лонна двинется на Хассыят и что Святополк-Мирский не рассчиты­вает быть у Шипки ранее полудня. На основании этого решения Радецкий в 21.00 уточнил задачу правой колонне в духе своего но­вого решения: «рассчитывайте движение так, чтобы князь Мирский пришел к д. Шипке ранее вас»(10). Вечером 7 января Радецкий по­лучил сообщение от Непокойчицкого. Тот писал: «На Шипке оста­лось тысяч десять. Генералу Карпову предписано в течение завт­рашнего дня приготовить сильную демонстрацию»(11), а затем позже Непокойчицкий сообщил, что Карцов взял Троян и преследует на Текию(12). Это сообщение несколько успокоило Радецкого в отношении судьбы правой колонны. Донесение Скобелева, полученное в ночь на 8 января, успокоило Радецкого и в отношении левой колонны; Скобелев писал: «... думаю, что смогу сосредоточиться завтра не ра­нее полудня... Завтра в полдень атакую Шипку с теми силами, ко­торые могу собрать. Если бы Мирский атаковал ранее, то во всяком случае поддержу его со всем, что будет под рукой»(13). После такого донесения Радецкий перестал беспокоиться о том, что левая колонна не будет поддержана правой. Казалось, что 8 января атака Шипки (Шейново) состоится в полном согласии с предположениями Ра­децкого.

Турецкие войска у южного выхода с Шипкинского перевала со­средоточились в укрепленном лагере у дер. Шейново, которая рас­полагалась на равнине и с севера была полукругом окаймлена южными скатами Балкан. Укрепления, опоясывавшие Шейново со всех сторон в радиусе около 1,5 км, состояли из 114 редутов и траншей. Кроме того, были приведены в оборонительное состояние находившиеся у Шейново роща и многочисленные курганы. Наибо­лее сильно был укреплен восточный фас лагеря длиной в 2 км, где находились две линии укреплений; в первой линии было пять кур­ганов, укрепленных траншеями в несколько ярусов, во второй — пять редутов с промежуточными траншеями; почти за центром вто­рой линии, несколько ближе к деревне Шипке, находился самый большой курган Косматка с сильной батареей — там был сам Вес-сель-паша со своим штабом и резервом. Левый фланг восточного фаса примыкал к д. Шипке, правый опирался на лес у Секиричево. Перед всем восточным фасом укрепленного лагеря местность была ровная, как стол, и покрыта глубоким снегом.

К началу русского наступления армия Весселя-паши состояла из 41 табора пехоты, 26 эскадронов и 83 орудий — всего 23 000 че­ловек. Движение русских обходных колонн турки обнаружили

6 января. Возникла угроза окружения, и Вессель-паша запросил Сулеймана-пашу, как ему быть. Втайне он мечтал получить разре­шение на заблаговременный отход, однако отход не входил в рас­четы Сулеймана-паши. Пока Вессель-паша находился у Шипки, он прикрывал отход турецких войск от Филиппополя к Адрианополю; если бы Вессель-паша отошел от Шипки, то отряд Радецкого мог бы отрезать путь отхода Сулеймаиа-паши на Адрианополь. Поэтому

7 января Сулейман-паша ответил Весселю-паше: «Прошу вас... не оставляйте позиций, которые мы с вами защищали. Вместе с этим предлагаю вам в. особенности сделать все усилия, чтобы не потерять пути отступления»(14). Поскольку, таким образом, отход был воспре­щен, войскам Весселя-паши оставалось лишь продолжать оборону. Для этого на перевальных позициях Вессель-паша оставил 29,5 таборов при 54 орудиях, а остальными 11,5 таборами с 29 орудиями занял Шейновский укрепленный лагерь. Восточный фас лагеря был занят восемью таборами, западный — двумя таборами, а остальные полтора табора и конница располагались в резерве.

С утра 8 января левая колонна русских начала движение через Янину на Хассыят. В боевую часть было назначено семь батальо­нов, девять батальонов находилось в общем резерве, три батальона (Серпуховский полк) были оставлены в Гюсово для охраны тыла и шесть батальонов (Шуйский и Коломенский полки) направлены в Маглиж для охраны левого фланга.

В 8.00 со стороны правой колонны стала слышна стрельба. Ее можно было понять либо как начало атаки Скобелевым Шейново, либо как наступление турок на колонну Скобелева. В обоих случаях левой колонне в целях поддержки следовало также атаковать турок.


Схема 40. Бой у Шейново 8—9 января 1878 г.

Левая колонна перешла в атаку. Стрелки наступали, имея в первой и второй линиях по два батальона в линии ротных колонн от первой линии была выдвинута стрелковая цепь. Цепь вела на­ступление ускоренным шагом, резервы двигались перебежками Под конец наступления в цепи находилась большая часть передо­вых батальонов. В 12.30 первая линия турецких укреплений—кур­ганы с траншеями — была занята; при этом захвачены три сталь­ных орудия, расчеты которых были прикованы к телу пушек це­пями. Однако вскоре после этих успехов продвижение войск левой колонны приостановилось. Из редутов второй линии турецкие вой­ска открыли сильный ружейный огонь с 800—1000 м, а затем стали пытаться охватить правый фланг 4-й стрелковой бригады со стороны Балкан. Стрелки были усилены полком частного резерва и в 14.00 бросились в атаку на редуты второй линии, но были отбиты. Вслед за тем турки подтянули резервы к центру и левому флангу восточ­ного фаса своего укрепленного лагеря и перешли в контратаку на русский правый фланг. Последний стал было уже подаваться назад, но подход шести батальонов севцев и орловцев из состава общего резерва дал возможность отразить турецкую контратаку.

Однако войска левой колонны понесли во время атаки и контр­атаки настолько значительные потери и были так измотаны, что не смогли вновь перейти в общую атаку. В резерве остались всего три батальона ярославцев, патроны были на исходе, шума боя со сто­роны правой колонны слышно не было. В этих условиях Святополк-Мирский решил воздержаться 8 января от дальнейших наступа­тельных действий. Войска боевой части и резервы левой колонны на ночь остались на занятых ими во время боя рубежах.

Бригада 30-й дивизии под командованием начальника дивизии генерала Шнитникова, оставив в Маглиже батальон, 8 января пере­двинулась в Казанлык, который был занят без боя. Взятые плен­ные показали, что с востока ожидалось прибытие до 10 000 турец­ких войск. Это сообщение весьма угнетающе подействовало на Мир­ского.

Войска правой колонны к утру 8 января занимали весьма рас­тянутое по глубине расположение. Казанский полк и два батальона Углицкого полка располагались в Имитлии и возле нее; саперы разрабатывали Крутой спуск, у которого находились четыре бол­гарских дружины и четыре сотни донцов; несколько севернее за­нимали позиции владимирцы. Далее к северу до самого Топлеша растянулись прочие силы колонны, прикрытые со стороны Лысой горы одним стрелковым батальоном и болгарской дружиной, кото­рые занимали позиции от горы Чуфут до Марковых Столбов. О ме­стонахождении левой колонны Скобелев ничего не знал, так как его попытки связаться с ней потерпели неудачу. Поэтому в 1 час ночи 7 января Скобелев донес Радецкому: «Быть готовым к атаке в 12 часов завтра (то есть 8 января.— Н. Б.) со всеми силами оказы­вается почти невозможным, так как по страшной трудности дороги главные силы до сих пор еще не спустились. Сделаю всё от меня зависящее, чтобы атаковать турок завтра к вечеру, но во всяком случае и в котором часу бы ни было, если увижу атаку левой ко-лонны, поддержу ее, какими бы малыми силами я ни располагал. Считал бы все-таки предпочтительнее атаковать позже и буду дей-ствовать в этом смысле, если обстоятельства не переменятся»(15). На основании этого донесения Радецкий послал Святополк-Мир-скому записку, полученную в левой колонне в 11.00 8 января. В действительности же настроение Скобелева было в ту ночь го­раздо мрачнее, чем это отразилось в донесении. По записи Куропаткина, Скобелев совершенно не рассчитывал на какое-либо содей­ствие со стороны Святополк-Мирского, считал себя попавшим в ло­вушку, брошенным на произвол судьбы и думал только о неизбеж­ности геройской обороны Имитлии и о последующем, почти неиз­бежном, прорыве из окружения.

С утра 8 января Скобелев начал стягивать войска левой ко­лонны к Имитлии, но сосредоточение происходило крайне мед­ленно: узкая расчищенная часть дороги была сплошь загромож­дена войсками, вследствие чего приказания запаздывали; одни ча­сти обгоняли другие, при этом порядок в колонне резко нару­шался; наконец, частая перемена приказаний еще более увеличи­вала общую путаницу. Около 9.00 началась перестрелка с турец­кими пехотными подразделениями, вновь начавшими наступление на Крутой спуск, затем завязалась стычка с наступавшими на Имитлию мелкими группами турецкой конницы.

Около 12.00 в правой колонне уже не было никаких сомнений в том, что войска Святополк-Мирского перешли в атаку. В это время командир 2-й бригады болгарского ополчения полковник Вяземский, отчетливо наблюдавший с горы всю картину наступления левой ко­лонны, пригласил к себе Скобелева, который в 13.00 не только лично убедился в появлении левой колонны в долине Тунджи, но и своими глазами наблюдал начало атаки ею Шейновского укреплен­ного лагеря с востока. Об этом имеется также свидетельство изве­стного баталиста-художника В. В. Верещагина(16).

Как же после этого поступил Скобелев? После 14.00 он развер­нул восточнее Имитлии девять батальонов, шесть горных орудий и семь сотен, приказал вынуть из чехлов знамена и играть орке­страм, а затем двинулся к Шейново. В 2000 шагах от западного фаса Шейновского лагеря Скобелев оставил войска, приказал им окопаться, сам же вместе со своим начальником штаба Куропаткиным занялся рекогносцировкой. В результате рекогносцировки Ско­белев решил вместо атаки турок ограничиться на 27 декабря (8 ян­варя) одной демонстрацией(17).

Это решение Скобелев не изменил и после того, как в 16 00 получил от Вяземского новое донесение(18), из которого было видно что левая колонна приостановила атаку и причиной этой оста­новки был, по всей очевидности, недостаток сил у Мирского Одновременно с получением этого донесения, к востоку от Шей­ново была слышна стрельба и видны тучи дыма от орудийной стрельбы.

Несмотря на всю ясность создавшейся обстановки, властно тре­бовавшей немедленного движения на помощь левой колонне, не­смотря на недавние обещания в этом духе самого Скобелева последний отдал приказ отступать к Имитлии.

В 18.30 8 января Скобелев послал донесение Радецкому: «Сего­дня часа в два пополудни вверенный мне отряд дебушировал почти целиком. Не атаковал решительно турок только потому, что ждал появления в долине колонны князя Мирского. Ночую в долине Тунджи на занятой сегодня позиции. Завтра утром намерен атако­вать Шейново...»(19).

Несколько позже Скобелев писал иначе. В своей реляции от 15 января он сообщал о бое 8 января так: «Часов около 11 я полу­чил донесение от флигель-адъютанта полковника Вяземского, оставленного мной на наших горных позициях с четырьмя дружи­нами болгарского ополчения и находившегося на горе левого фланга, обращенного к Шипке, что заметны колонны князя Мир­ского, опускающиеся в долину восточнее Шипки. Особенно верить этому предположению было трудно, так как перестрелка была слышна будто в горах; колонны же в долине могли быть как вой­ска князя Мирского, так и армия Сулеймана, по слухам идущая из Сливны. Последнее, а также возможность появления неприятеля со стороны Калофера вынуждало меня действовать крайне осмотри­тельно. Тем не менее, часов около двух пополудни... я решился атаковать деревню Шипку, как только покажется в окрестностях этой деревни колонна князя Мирского. Для отвлечения же от последней хоть части турецких войск я приказал открыть стрельбу из горных орудий, причем первые же гранаты весьма удачно попали в кава­лерийские колонны, развернувшиеся против нашего правого фланга. Вместе с тем, дабы дать князю Мирскому убедиться в нашем при­сутствии в долине, а также дать неприятелю преувеличенное поня­тие о наших силах, войскам было приказано стать шире, разложить костры и отойти на свой бивак только когда стемнеет. Предпринять что-либо в этот день я считал невозможным: 1) вследствие позднего времени; 2) вследствие необходимости укрепиться на занятой по­зиции; 3) главное, ввиду необходимости сосредоточить мои силы, так как от вашего высокопревосходительства я получил личное при­казание не начинать боя, не собрав весь отряд»(20).

Надо признать, что отказ Скобелева еще 8 января атаковать Шейново был главной причиной неудачи атаки левой колонны.

9 января Радецкий ничего не указал левой колонне в отношении атаки Он боялся, как бы Скобелев под каким-либо предлогом вновь не отказался от атаки и тем самым не поставил левую колонну в еще более трудное положение. Чтобы избежать этого и как бы в ответ на полученный от Скобелева запрос об указаниях, Радецкий около 4.00 9 января сообщил: «Колонна князя Мирского в настоя­щее время стоит с восточной стороны д. Шипки. Вчера было видно, что им взят один редут и несколько укреплений. К сегодняшнему дню он, по всей вероятности, успел подтянуть весь свой отряд и с утра начнет атаку. Вашему превосходительству, казалось бы, лучше по занятии Шейново атаковать д. Шипку с южной стороны, ста­раясь войти в связь с князем Мирским. По занятии Шипки будет спущена бригада с Николая»(21).

Эти указания Радецкого не внесли ничего нового в обстановку и лишь показали, что он совершенно не мог разобраться в ней; по­следнее, впрочем, нельзя поставить Радецкому в вину, так как для оценки обстановки он располагал лишь данными наблюдений 8 января со своих горных наблюдательных пунктов, донесением Скобелева от 18.30 8 января да сообщением Непокойчицкого о том, что Карцов занял Троян и преследует противника в направлении Текии.

Турки к 9 января еще более сконцентрировались против левой русской колонны. Вессель-паша в ночь с 8 на 9 января снял с гор­ных перевальных позиций четыре табора и почти все свои силы, расположенные в Шейновском лагере, сосредоточил в восточных редутах, решив с утра 9 января контрударом отбросить левую колонну. При этом Вессель-паша исходил из того, что правая ко­лонна русских 8 января бездействовала и что главную опасность представляют для него войска левой колонны.

К вечеру 8 января в левой колонне, в первой линии, было раз­вернуто 13 батальонов под начальством командира 4-й стрелковой бригады Крока; в общем резерве находилось еще пять свежих ба­тальонов. Части первой линии располагались в 500—1000 шагах от турецких укреплений и занимали позицию, протянувшуюся по фронту около 4 км. За день боя потери батальонов первой линии дошли до 1600 человек; свыше 3000 человек ушло из боевых линий для относки вручную раненых к Янине, расположенной в тылу по­зиции на расстоянии 6 км от нее; вследствие этого боевые порядки поредели. С утра солдаты ничего не ели и сильно устали. Патроны в батальонах первой линии были на исходе. О действиях правой колонны ничего толком не было известно. Все эти обстоятельства побудили Святополк-Мирского собрать вечером военный совет и на нем поставить на обсуждение вопрос, не следует ли ночью отойти к Гюсово, укрепиться там и дожидаться либо прибытия подкреплений от Радецкого, либо подхода правой колонны. Против пред­ложения Святополк-Мирского решительно возражал присутствовав­ший на военном совете полковник Свищевский, командир 5-го сапер­ного батальона. Он заявил, что отход к Гюсово совершенно не ну­жен и что он за ночь берется так укрепить занятые позиции, что им не будут страшны никакие контратаки турецких войск. Предло­жение Свищевского встретило одобрение других участников совета и в конце концов было принято Святополк-Мирским. Решено было укрепить занятые позиции и упорно их оборонять, а для облегчения обороны направить из Казанлыка в обход правого фланга турок Коломенский полк.

Укрепления строились всю ночь. Саперы, руководившие их соо­ружением, проявили немало изобретательности в трудных условиях изнуренности войск, недостатка шанцевого инструмента и глубоко промерзшего грунта. К обороне приспосабливались различные мест­ные предметы, переоборудовались занятые турецкие позиции из подручных материалов: навоза, камней, снега, ломаных повозок, сучьев, снятых с убитых шинелей и даже конских и людских трупов; сооружения имели взаимное фланкирование и были тщательно за­маскированы.

Все эти мероприятия прекрасно себя оправдали в начавшемся вскоре бою. В 6.30 до 20 турецких орудий открыли огонь, а через час турецкие войска перешли в контратаку на русский правый фланг. При этом турки не заметили новых русских укреплений и внезапно для себя попали под направленный на них с близкого рас­стояния огонь. Им пришлось быстро отойти, понеся большие потери.

Казалось бы, этот блестящий успех должен был принести пол­ное успокоение генералу Святополк-Мирскому. Однако с вечера 8 января он перестал верить в возможность благополучного исхода обороны, созвал совещание и вновь поставил на нем вопрос об от­ходе. Предложение Святополк-Мирского было вторично отвергнуто, но ему удалось все же приостановить выдвижение коломенцев в обход правого турецкого фланга.

После небольшого перерыва Вессель-паша снова повел войска в контратаки. Первая контратака была направлена на русский центр, следующая — на русский левый фланг. Отбив турецкие контратаки, русские войска перешли в преследование и на плечах бежавших турок ворвались в лес у Секиричево, а также в ближайший к лесу редут. Одновременно на правом фланге войска левой колонны к 11.00 захватили д. Шипку и ближайший к ней редут. Таким об­разом, оба фланга восточного фаса Шейновского укрепленного ла­геря были охвачены войсками левой колонны.

Ввод свежих сил колонны в дело как раз в этот момент решил бы бой в пользу русских, но пять батальонов Шнитникова бездей­ствовали в Казанлыке, а три батальона, оставшиеся в общем ре­зерве, Святополк-Мирский ввести в бой не решался — он их берег для прикрытия неминуемого, по его убеждению, отхода и в 10.00 приказал начать отход к Гюсово, донеся об этом Радецкому. Это решение Святополк-Мирского, принятое им на сей раз без военного совета, никакого влияния на ход боя левой колонны не оказало. Войска уже услыхали шум боя, разгоревшегося в это время запад­нее Шейново, заметили, что турки оттягивали свои силы на запад, и поэтому под руководством Крока просто не выполнили приказа своего растерявшегося начальника. Однако без помощи свежих ре­зервов войска первой линии левой колонны не могли перейти в решительное наступление по всему фронту. А Святополк-Мирский не ввел в бой резервы даже тогда, когда после 11.00 казаки уже твердо донесли ему о наступлении на Шейново с запада войск правой колонны. Единственным выводом, который он сделал для себя, был отказ от решения отходить к Гюсово.

Отказ Скобелева от атаки 8 января и донесения Мирского толк­нули Радецкого на бесцельную атаку центра. Дело было так.

Около 16.00 8 января Святополк-Мирский отправил генералу Радецкому донесение: «Выступая на Шипку, я приказал бригаде Шнитникова сделать из Маглижа демонстрацию на Казанлык, ко­торый вследствие этого и был нами занят без выстрела. Оказы­вается, что там ожидают со вчерашнего дня прибытия десяти тысяч из Ени-Загры. Этим положение мое еще ухудшается, тем не менее решился не отступать от Шипки, дабы не расстроить общего плана действий»(22). В другом донесении Святополк-Мирский писал: «Це­лый день дрались, атаковали Шипку, но никто не поддержал. По­тери большие, отступать невозможно, решиться ночевать перед турецкими траншеями в нескольких стах шагах — положение край­нее! О генерале Скобелеве ничего не знаем. Выручайте. Патронов и пищи мало»(23).

Радецкий был сильно расстроен этим донесением. Удар десяти­тысячного турецкого войска в тыл левой колонне сделал бы поло­жение ее исключительно тяжелым. Если правая колонна не атакует Щипку 9 января, положение Святополк-Мирского станет прямо-таки безнадежным. Десять тысяч турок нападут на левую колонну от Ени-Загры с востока, а не скованные Скобелевым войска Весселя-паши обрушатся на нее с запада. Посылать левой колонне подкреп­ления поздно — они не успеют подойти во-время. Оказать содей­ствие левой колонне можно только одним способом — атаковать войсками центра в лоб турецкие перевальные позиции. Это скует войска Весселя-паши и не даст им напасть на левую колонну.

Примерно так, вероятно, рассуждал Радецкий, когда принял ре­шение начать 9 января лобовую атаку турецких перевальных пози­ций войсками центра, не ожидая, как это было им ранее намечено, предварительного занятия обходными колоннами Шипки.

Атаку решено было произвести в 12.00 9 января силами семи с половиной батальонов 14-й дивизии. Атаковать пришлось на крайне узком фронте, в сомкнутом строю. Расчет на внезапность (туман) не оправдался. Удалось захватить лишь передовые турецкие окопы, после чего атака захлебнулась. Русские потеряли 1500 человек.

К утру 9 января в правой колонне не все еще силы сосредото­чились у Имитлии — не подтянулись еще 1-я кавалерийская диви­зия, Суздальский пехотный полк и две болгарские дружины. Не­смотря на незаконченное сосредоточение войск колонны, Скобелев не посмел 9 января отказаться от атаки так, как он это сделал 8 января. В 6.30 9 января была отдана диспозиция, по которой атака Шейново должна была начаться в 10.00 и вестись тремя рас­члененными в глубину линиями: передовой, в составе трех батальо­нов и двух болгарских дружин с шестью горными орудиями, глав­ными силами того же состава и общим резервом из шести батальо­нов; общая глубина боевого порядка достигала 1 км. Основным недостатком диспозиции являлся поздний срок начала атаки. Позд­нее начало атаки привело к тому, что правая колонна должна была начать атаку в то время, как левая колонна уже выдохлась; атака, следовательно, вышла разновременной, и турки получили возмож­ность последовательно сосредоточивать усилия своей обороны сна­чала против левой, затем против правой колонны.

Почти полное отсутствие артиллерии — налицо была всего одна горная батарея — заставило Скобелева предусмотреть подготовку наступления ружейным огнем. Для этой цели первая линия была составлена из 9-го и 11-го стрелковых батальонов с берданками и сводного батальона Углицкого полка, вооруженного ружьями Пи-боди; две (5-я и 6-я) болгарские дружины первой линии служили для них поддержками. Именно эта ружейная подготовка и явилась одной из причин успеха правой колонны, а организация ее — заслу­гой Скобелева под Шейновом.

Выстроив боевой порядок, войска правой колонны в 10.00 9 ян­варя начали наступление на западный фас лагеря. Два батальона первой линии штурмовали и заняли передовые турецкие окопы, но затем отступили. Причиной отхода явились турецкие контратаки и сильный огонь из расположенных в глубине укреплений, которые ко времени атаки правой колонны уже были заняты переброшенной из восточных редутов турецкой пехотой; Вессель-паша смог осуще­ствить такую переброску, так как левая колонна в этот момент уже выдохлась и активно не действовала.

На правом фланге в первой линии остались всего один 9-й стрел­ковый батальон и 5-я дружина болгарского ополчения. Было оче­видно, что этих сил для атаки основных турецких редутов, распо­ложенных против правого русского фланга, недостаточно. Скобелев ввел в первую линию Углицкий полк, и турецкий редут был занят.

Атака Углицкого полка проходила следующим образом. «Углиц­кий полк двинулся в атаку с музыкой и распущенными знаменами; в первой линии шел 1-й батальон, имея за собой 2-й батальон, за которым следовал 3-й. Все батальоны на ходу перестроились в строй поротно в две линии, развернули все роты и разомкнули их. Вторая линия рот двигалась примерно в 500 шагах от первой. С 1200 шагов движение началось перебежками». Полковник Панютин так описывает принятый им в 1-м и 2-м батальонах Углицкого юлка порядок для наступления: «Выдвинув 2-ю и 3-ю роту в на­правлении шейновских редутов разжиженным строем, я приказал им наступать вперед. За 2 и 3-й ротами еще две и т. д. по две роты, приказав, чтобы задние ряды подходили к передним скачками, а передние — скачками вперед. Таким порядком я был убежден, что турки не в состоянии будут установить точного прицела по по­стоянно движущимся ротам. И выходило так, что задние роты вы­шибали передние»(24).

Далее дело происходило так: Углицкий полк наступал на редут №2 перебежками в 150—200 шагов, причем задние подразделения перебегали только тогда, когда передние заканчивали перебежку и открывали огонь; было замечено, что в случае одновременной пере­бежки цепи и поддержек потери увеличивались. Последняя стрел­ковая позиция была в 300 шагах от редута; после нескольких минут обстрела, в результате которого турецкий огонь ослаб, роты поднялись и атаковали редут со стрельбой и барабанным боем(25). Такой же порядок атаки подтверждают и подлинные документы. Таким образом, выясняется, что описанная выше организация на­ступления была осуществлена командиром Углицкого полка само­стоятельно, без особых указаний Скобелева. Редут № 2 был взят.

Так обстояло с наступлением и атакой 1 и 2-го батальонов Углицкого полка. Причин успеха этого боя было много: и предва­рительная подготовка атаки огнем, и отсутствие обстрела с флангов (как это случалось со Скобелевым при Третьей Плевне), и отвлече­ние внимания турок к левому русскому флангу, и, наконец, приня­тый Панютиным способ наступления.

Для 3-го батальона обстановка сложилась иначе. К туркам по­дошли свежие подкрепления, в связи с чем три первые причины, способствовавшие атаке 1 и 2-го батальонов, прекратили свое дей­ствие. А от последней из этих причин командир 3-го батальона отказался сам. Возбужденный успехом 1 и 2-го батальонов, овла­девших редутом № 2, он решил без перебежек, без ружейного огня, одним махом взять редут № 3, но при этом 3-й батальон был встре­чен оттуда сильным огнем свежих турецких подкреплений, отхлы­нул и залег. Скобелев, было, решил, что все наступление кончится неудачей. «Опять начнется Плевна!» — сказал он. Однако положе­ние спас отважный барабанщик Углицкого полка. Куропаткин так писал об этом: «Но вот поднимается невзрачный на вид герой-ба­рабанщик. «Ваше высокоблагородие, — обращается он к Панютину, — что вы на них смотрите: пойдемте на редут. Пропадать, так по присяге. Тут всё равно всех перестреляют!» — и с этими словами он вылез, весь измаранный, из канавы и пошел вперед с барабанным боем. У такого начальника, как Панютин, ответ мог быть только один — он взял у знаменщика знамя и понес вперед»(26). Ре­дут был взят.

Несомненно, организация наступления в этот период боя отли­чается рядом новых положений. К их числу надо отнести: 1) начало движения перебежками с 1200 шагов; 2) сочетание движения под­держек и резервов с ружейным огнем цепи, занявшей стрелковую позицию и поддерживавшей оттуда огнем перебегавшую часть; 3) дистанцию между цепями в 500 шагов; 4) подготовку атаки в те­чение получаса ружейным огнем с последней стрелковой позиции; 5) движение в атаку со стрельбой. Это все новые, передовые приемы. Но наряду с этим новым организация наступления в значительной мере строилась еще на основе старых, отживших приемов: движе­ния в наступление с музыкой, длиной перебежек до 200 шагов (тогда как даже по уставу она не должна была превышать 100—150 шагов), движения в атаку с чрезмерно больших расстоя­ний, перебегания не частями цепи, а всей цепью нескольких рот сразу(27) и т. д. Словом, было налицо смешение свежих, здоровых понятий и приемов с понятиями и приемами косными, отжившими. В этом ничего, конечно, плохого нет. Новое рождается в борьбе со старым, и в этой борьбе всегда бывает переходный период, когда новое уже отчетливо обозначилось, но и старое еще цепляется за жизнь. Тем не менее говорить об «окончательном оформлении так­тики стрелковых цепей» в этот период нельзя.

Несомненно, что организация наступления во время атаки Шей­ново правой колонной являлась шагом вперед по сравнению с приемами первого этапа войны. Но такая организация была не только в правой колонне при атаке Шейново, а вообще во всех русских войсках Дунайской армии на третьем этапе и в конце вто­рого этапа войны.

В этом отношении интересно свидетельство участника войны Пузыревского, позволяющее даже установить грань массового пере­лома в русской тактике. Говоря о боях Гурко, Пузыревский писал: «Вообще после Горного Дубняка войска наши замечательно быстро освоились с формами современной тактики, обусловливаемыми дей­ствием нынешнего дальнобойного и скорострельного оружия. Так, в данном случае обнаружилось уменье выбрать соответственные формы боя и применить их к характеру местности. Вместо крупных сомкнутых масс, прямолинейно двигающихся вперед, мы видим редкие цепи, поддержки в сильно разомкнутом строе, значительное удаление одной линии от другой, пользование всяким изгибом местности, всяким кустом, для того чтобы, прикрывшись им, собраться, устроиться и затем снова двинуться вперед, а все это сокращает потери до минимума»(28).

Известно, например, что в бою под Ташкисеном 31 декабря 3 и 4-й батальоны лейб-гвардии Волынского полка наступали примерно с 2000 шагов цепями, с перебежками и ружейным огнем; цепями наступали также гвардейские стрелки на Дольные Камарцы; в бою за Врачешский перевал 1-й батальон Великолуцкого полка целиком действовал цепями(29); цепями и перебежками с одновременным веде­нием ружейного огня наступали с дистанции 800—1100 шагов стрелковые роты Астраханского гренадерского полка при ликвида­ции попытки прорыва из Плевны армии Османа-паши. В последнем случае имеются даже определенные данные, что цепь наступала не вся целиком, а повзводно(30).

В этом бою прекрасно применялась взаимная огневая под­держка наступавших рот, перекрестный ружейный огонь, пере­дышки и накапливание в мертвых пространствах и т. п. Примеров применения подобных приемов ранее шипко-шейновского сражения можно было привести еще много.

Таким образом, надо признать, что ход событий вынудил, нако­нец-то, на третьем этапе войны, принять к массовому использова­нию во всей Дунайской армии те новые тактические приемы, кото­рые в отдельных частях русской армии были еще до войны в элементах выработаны войсками на учениях под руководством пе­редовых командиров.

Ни одна армия в мире, кроме русской, не имела еще тогда столь отработанной, хотя, конечно, и не «окончательно оформленной», тактики стрелковых цепей'. Известно, что в основу нового герман­ского пехотного устава 1888 года был положен именно опыт рус­ской армии в войне 1877—1878 гг. и притом не только войск Скобе­лева, но и ряда других частей Дунайской армии. Это обстоятель­ство утверждает несомненный приоритет русской армии и русского военного искусства в деле создания тактики цепей.

Возвратимся к действиям правой колонны. К 14.00 войска пра­вой колонны заняли на правом фланге турецкий редут второй линии и выбили турок с западной окраины шейновской рощи. На левом фланге войска первой линии к этому времени атаковали северо­западную опушку шейновской рощи, заняли редут, батарею и тран­шею. Немного спустя войска правой и левой колонн (последняя уже в 12.00 заняла Шипку и тем значительно помогла правой ко­лонне) вошли между собой в связь и совместно оттеснили турок к кургану Косматка. Гарнизон Шейновского лагеря, а вместе с ним и гарнизон турецких перевальных позиций оказался в полном окру­жении.

Черкесы и часть турецкой регулярной конницы с небольшим ко­личеством пехоты пытались прорвать сомкнувшееся кольцо окру­жения, но это удалось лишь небольшой группе черкесов.

Около 15.00 Вессель-паша выставил белый флаг и направил к Скобелеву парламентера с предложением о капитуляции турецких войск. Скобелев потребовал, чтобы Вессель-паша предварительно послал приказ о сдаче в плен тем турецким войскам, которые обо­роняли перевальные позиции. Это было выполнено.

Всего в долине сдалось в плен 9 000 человек с 29 орудиями, а в горах — 13 000 человек с 54 орудиями. В числе сдавшихся в плен были три паши и 765 офицеров. Кроме орудий, в качестве трофеев было взято много ружей, снарядов, патронов. Турецкие войска по­теряли ранеными и убитыми 1 000 человек.

Потери русских войск были весьма значительны. В левой ко­лонне число убитых и раненых составляло свыше 2 000 человек, причем только 500 человек из этого числа было убито или ранено 9 января, остальные же потери почти целиком приходились на 8 января. В правой колонне число убитых и раненых пре­вышало 1500 человек. Войска центра, как уже отмечалось, потеряли 1500 человек. Общая численность русских потерь составляла почти 10% от числа находившихся в строю людей отряда Радецкого.

Стратегическое значение шипко-шейновского сражения в общем ходе войны было немалым. Во-первых, под Шейновом турки лиши­лись второй из двух своих лучших полевых армий (первая была уничтожена при Плевне). Во-вторых, вследствие пленения армии Весселя-паши в общем оборонительном фронте турок на Балканах образовалась брешь. До этого фронт был хоть и растянут, но не прорван. Отныне связь между группой войск Сулеймана-паши и Восточно-Дунайской армией была прервана и они были обречены на изолированное сопротивление. Более того, образовавшийся ме­жду обеими этими уцелевшими группами турецких войск промежу­ток, через который проходили пути на Адрианополь, не был при­крыт и позволял русским войскам устремиться на Адрианополь и далее к Константинополю.

(1) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Балкан­ском полуострове, вып. 13, ч. I, СПБ, 1901, стр. 162—163.

(2) ЦГВИА, ВУА, д. 7156, л. 458;

(3) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Балкан­ском полуострове, вып. 63, СПБ, 1909, стр. 316.

(4) ЦГВИА, ВУА, д. 7151, л. 66.

(5) См. Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг, № Балканском полуострове, вып. 64, ч. 1. СПБ. 1910, стр. 2.

(6) Там же, стр. 49.

(7) См. Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-1878 гг. на Балканском полуострове, вып, 64. т. I. сто. 49.

(8) См. Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Бал­канском полуострове, вып. 64, СПБ, 1910, стр. 8—9 и 54.

(9) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Балкан­ском полуострове, вып. 64, ч. I, СПБ, 1910, стр. 115.

(10) Там же, стр. 121.

(11) Там же, стр. 114.

(12) См. там же, стр. 142.

(13) Там же, стр. 123.

(14) Описание русско-турецкой войны 1877—,1878 гг. на Балканском полу­острове, т. VIII, ч. II, СПБ, 1912, стр. 130.

(15) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Балкан­ском полуострове, вып. 64, ч. I, СПБ, 1910, стр. 150.

(16) См. Верещагин В. В. Воспоминания о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. художника В. В. Верещагина, М., 1902, стр. 605.

(17) См. Куропаткин. Действия отрядов Скобелева в русско-турецкую воину 1877-1878 гг., СПБ, 1909, стр. 14.

(18) См. Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Бал­канском полуострове, вып. 64, ч. 1, СПБ, 1910, стр. 154.

(19) Там же, стр. 151.

(20) Там же, ч. II, СПБ, 1910, стр. 67.

(21) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Балкан­ском полуострове вып. 64 ч. I СПБ. 1910, стр. 171.

(22) ЦГВИА, ВУА, д. 7072, л. 177.

(23) Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Бал­канском полуострове, вып. 64. ч. I, СПБ, 1910, стр. 171.

(24) ЗайончковскийА. Наступательный бой по опыту действий генерала Скобелева в сражении под Ловчей, Плевной (27 и 30 августа) и Шейново, СПБ, 1893 стр 52-53.

(25) Там ж е, стр. 190.

(26) Kуропаткин А. Переход через Балканы отряда ген. Скобелева, «Военный сборник», 1889, № 6—9, стр. 217. То же, Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Балканском полуострове, вып. 64, ч. II, СПБ, 1910, стр. 136.

(27) См. (Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Бал­канском полуострове, вып. 64, ч. II, СПБ, 1910, стр. 145—146.

(28) Пузыревский А. К. Переход через Балканы отряда генерал-адъю­танта Гурко зимой 1877 г., СПБ, 1881, стр. 103—104.

(29) См. Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877—1878 гг. на Бал­канском полуострове, вып. 6, СПБ, 1898, стр. 51.

(30) См. там же, вып. 89, СПБ, 1909, стр. 190—199.

Вперед
Оглавление
Назад

Главное за неделю