Пропахли рыбой все как есть.
И воздух, словно рыбий жир,
Который втиснут в трюма мир.
Ведь даже можно заедать
Такую вонь, едрёна мать.
Но нету хлеба ни куска,
Зато волна и не узка,
Что бьёт о днище как набат.
Я даже свой солёный мат
И то не слышу в рёве волн,
Что разрывает мир как тол.
И сейнер, словно поплавок,
Качает тесный наш мирок.
Трясёт и душу и кишки
У тех, что звались мужики.
Но вот сейчас, под цвет волне,
Мы сходны с зомби уж вполне.
Но чёрта два, о, Посейдон,
Ты мат услышишь, но не стон.
Доставим всё же мы минтай
В наш благодатный тихий край.
Но я его не буду есть.
Другим дарую эту честь.
