к-433-1

"Подводное плавание не регламентируется международным морским правом.

Плавание под водой — плавание по законам войны.

(Информация к размышлению)

Флот — гордость страны. Подводники — элита флота. Командиры подводных лодок — соль элиты."

12 июля ушел в последний поход командир 2 го экипажа К-433 Валерий Семёнович Фролов. Скорбим. Вечная память Командиру.

Памяти Валерия Семеновича.
           

РАКЕТНЫЕ КЛЕЩИ С ДВУХ ОКЕАНОВ
Черкашин. Возмутители глубин. http://coollib.com/b/186555/read

"Почти одновременно с походом Стоянова на К-240 в Карибское море с другого полушария Земли вышел в Тихий океан такой же подводный ракетоносец К-443 под командой капитана 1-го ранга Валерия Фролова. Они шли практически навстречу друг другу, разделенные перешейком Центральной Америки. Они брали Северную Америку в ракетные клещи. Так совпало или так было задумано в Главном штабе ВМФ, но факт остается фактом* осенью 1984 года на южных — океанских — подступах к США находились на боевом патрулировании два подводных атомных ракетоносца — К-443 и К-240, пришедшие туда один с Востока, другой с Запада. Когда-то именно так в XIX веке пришли на помощь США в испанской войне две русские эскадры. Несмотря на огромные расстояния, без радиосвязи, обе парусные эскадры почти одновременно достигли западного и восточного побережья США, чем вызвали восхищение американцев. Теперь же история повторялась, но с переплюсовкой знаков: русские ракетоносцы шли к тем же дальним берегам в отместку, точнее, в противоядие американским «поларисам», наведенным из Западной Германии на Москву, Ленинград, Минск, Киев. Они доставили на выгодные стартовые позиции 32 баллистические ракеты с ядерным боеголовками, сократив подлетное время до одной минуты. Но ни жители США, ни граждане СССР не ведали о том ни сном, ни духом…
Командир атомного подводного крейсера стратегического назначения К-433 капитан 1-го ранга Валерий Фролов:
— Я сделал уже 15 «автономок», из них четыре — командиром подводной лодки. Но такого боевого распоряжения еще не получал. Идти надо было к Галапагосским островам. До нас туда еще никто не ходил. Первая прикидка по карте показала, что мой позиционный район отстоял от базы на 14 тысяч миль! Эго 22 тысячи километров — более половины длины земного экватора На переход туда и обратно, на несение боевой службы мне давалось всего 80 суток. Это означало, что идти в район надо было приличным ходом.
С учетом подвсплытий на сеансы связи путевая скорость К-433 составляла 12–13 узлов. Это была наиболее оптимальная скорость для глубины в двести метров. Каждой глубине соответствует свой малошумный ход.
Есть люди, чья главная задача по жизни — это «сделать маршрут», как говорят горовосходители. К их числу можно отнести и путешественников, и водителей-дальнобойщиков, и астронавтов, и, конечно же, мореплавателей. «Сделать маршрут» — проложить небывалую трассу, разумеется, не только ради славы. Капитан 1-го ранга Валерий Фролов сделал уникальный маршрут — от Камчатских берегов до Галаппагосских островов, принадлежащих Эквадору. Конечно, после того, как подводники обогнули под водой земной шар, этот поход не самый-самый. Но дело вовсе не в географии.
Капитан 1-го ранга Валерий Фролов:
— Мы шли не одни. Нашу К-433 прикрывала в ближнем охранении многоцелевая атомная подводная лодка проекта 671РТМ — типа «Щука». Ею командовал капитан 2-го ранга Виктор Бондаренко. Вместе мы составляли тактическую группу (ТГ) и должны были взаимодействовать, держать связь через космический спутник. «Щука» должна была проверять время от времени отсутствие слежения за нами, проверять не следует ли нам в кильватер, в зоне акустической тени, подводный конвоир типа… Но, слава Богу, нас в этом районе Тихого океана никто не ожидал и не поджидал. Мои радиоразведчики (группа ОСНАЗ) не отмечали повышенной активности в радиосетях управления Тихоокеанским флотом США. Американцы демонстрировали поразительную беспечность. Они ждали нас с привычных северных направлений, но никак не с юга. Невольно приходили на ум исторические параллели: в 1942 году немецкие подводные лодки подходили к берегам США, пересекая Атлантику. Несмотря на то, что шел уже четвертый год Второй мировой войны, американские суда ходили, как в мирное время — с непогашенными огнями, без охраны, работали все маяки. Именно тогда командиры немецких субмарин и набрали свои рекордные тоннажи, топя беспечные суда. Это походило на охоту в заповеднике среди непуганых зверей.
* * * Едва отданы швартовы, как начинается особый отсчет времени, о котором мудрецы сказали так: люди делятся на живых, мертвых и на тех, кто в море. Вероятность смертельных ситуаций резко повышается. Вступает в действие алгебра судьбы, когда в режиме текущего времени итожатся и соотносятся все промахи и ошибки, все упреждения и точные попадания. Подводный ракетоносец движется не только в океанской среде. Будучи сгустком порядка и дисциплины, заданных параметров и точнейших технологий, он разверзает незримое море хаоса и энтропии. Эта слепая стихия ежесекундно размывает кристаллическую решетку жизни и техноса Но только командирская воля противостоит этим ударам. Воля всех членов экипажа Хочешь жить, умей быть собранным и четким.
Задраен верхний рубочный люк, и сразу же начинает вязаться вязь причин и следствий — цепь, которая либо приведет к победе, либо к катастрофе. Она создается как бы сама собой — из мелких неполадок и небольших везений, из двоичного кода, из парных случаев. Это дьявольская игра в «крестики-нолики»: успел — не успел, заметил — не заметил, сделал — не сделал… И вдруг как гром среди ясного неба — прострел цепи: беда, пожар, тревога! Только командирские нервы — до последнего нейрона! — включены в эту гудящую от перенапряжения цепь случайностей и необходимостей. И потому именно он, единственный в экипаже, кто знает, как тонок тот волосок, на котором висит судьба корабля.
И так — день за днем, ночь за ночью, вахта за вахтой…
Вот только одна из его беспрестанных тревог — холодильные машины. Выйдут из строя холодильные машины, значит, корабль лишится электронного навигационного комплекса и многого другого. Холодильные машины рассчитаны на температуру забортной воды не свыше +28 °C. А здесь в приэкваториальных водах на глубине 200 метров вода была тепла, как на крымском пляже,+26 °C. Перепад всего в один-два градуса В любую минуту холодильные машины могли скиснуть. И надо было придумать резервный способ охлаждения хотя бы навигационного комплекса
Из-за высокой температуры в отсеках начались сбои системы регенерации воздуха Резко снизилось поглощение углекислого газа
Подпекли твердый регенеративный поглотитель. Пришлось прямо в море переходить на запасные блоки. Ночью не уснуть от духоты. Подвсплывали на сеансы связи и тут же вентилировали отсеки в атмосферу через шахту ПВП. Но все равно голова были налита свинцом. От постоянной жары люди почти ничего не ели, душа, кроме компота и чая, ничего не принимала, некоторые похудели на десять килограммов.
Но тем не менее на маршруте развертывания подводники выполняли все указания Москвы, все распоряжения ЦКП — центрального командного пункта, вели перенацеливание ракет. Ракетный комплекс был в постоянной боевой готовности.
Это не укладывается в голове, в это почти не верится, но это было: там, в тропическом аду, в глубинах Тихого океана, моряки К-433 помнили о Чехове Более того — они ставили его пьесы, играли его героев в одноактных пьесах-скетчах. Шили костюмы, накладывали грим… Это был единственный в мире театр под водой! Театр, где играли на палубе между ядерным котлом и ракетными шахтами. Никакие сюрреалисты не могли бы выдумать более нереальное, чем являла подводная жизнь советского флота. Право, этот ракетный крейсер не мог угрожать миру. Америка могла спать спокойно: подводники, игравшие Чехова на атомно-адских подмостках, не могли быть корсарами.
Говорят, им повезло — ни пожаров, ни провалов на глубину, ни обнаружений «супостатом», ни прочих чрезвычайных происшествий. Даже аппендицитов ни у кого не случилось. Но везти в подводном положении может день, два, ну, неделю. Но ведь не все же 80 суток сверхдальнего похода. Везение — это один из видов командирского мастерства.
Капитан 1-го ранга Валерий Фролов:
— В походе — на обратном пути — встретил Новый год. Дед Мороз был. А наряжать Снегурочку я не велел. Не велел, чтобы не дразнить моряков женским бюстом, пусть и накладным, накрашенными глазами, губами. Это слишком сильный раздражитель, выбивающий подводника из привычной вахтенной колеи. Понял это еще на надводном корабле, когда мы пересекали с экипажем экватор. Там в свите Нептуна была хорошенькая «русалочка», даром что ряженая. Видел, какими глазами смотрели на «нее» некоторые парни, давно лишенные женского общения.
Вернулись. Но никого не наградили. Мешок с нашими орденами был в Афгане. Обидно было не столько за себя — у меня орденов хватало, сколько за своих офицеров. У некоторых по десять боевых служб и в Тихом, и в Индийском океанах, а на груди только одни юбилейные медали. Но, как объясняли мне мудрые политрабочие: разнарядки не было! Тем не менее я написал представления на командира штурманской боевой части (БЧ-1), капитан-лейтенанта Марса Рамазанова, на командира ракетной боевой части (БЧ-2), капитан-лейтенанта Александра Шутова, на командира дивизиона движения, капитана 3-го ранга, инженера Евгения Деменева, на командира электротехнического дивизиона, капитан-лейтенант-инженера Александра Зеленского… Они были настоящими героями этого похода

В начале 90-х годов мне несколько раз довелось побывать в США в составе делегаций по ведению переговоров об ограничении стратегических вооружений. Разумеется, было очень любопытно взглянуть на жизнь страны, которая столько лет угрожала нам ядерным испепелением, а мы, соответственно, ей. Американские партнеры, конечно же, догадывались, что я был командиром стратегического ракетоносца. Вот только вряд ли им было известно о нашем походе к Галапагосским островам Походе, которым я завершил морскую часть своей жизни.
Жаль только, на Галапагосских островах не удалось побывать. Говорят, там черепахи какие-то необыкновенные."