На главную страницу


Вскормлённые с копья

  • Архив

    «   Май 2024   »
    Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
        1 2 3 4 5
    6 7 8 9 10 11 12
    13 14 15 16 17 18 19
    20 21 22 23 24 25 26
    27 28 29 30 31    

  • Поиск

Агронский М.Д. Записки морского офицера. Часть 3.

0
Вскормлённые с копья
29.12.200908:2729.12.2009 08:27:35
2.1.4. Кто хозяин гарнизона? Окончание.

У другого известного писателя Леонида Соболева, автора популярного в своё время романа «Капитальный ремонт», есть небольшой рассказ – очерк «На торпедных катерах», основанный на личных впечатлениях и знакомства с моряками – катерниками в освобождённом от врага Севастополе в 1944 году. Эмоционально написанный очерк помогает понять подвиг черноморских катерников и одновременно даёт некоторое представление вообще о службе на катерах. «Эта стремительно несущаяся по воде скорлупка, футляр для торпед, приспособлена для короткого плавания, для быстрого удара. Вся она открыта, люди в ней – с ног до головы в воде от брызг и волны. Оглушительно гудят моторы, скорость требует страшного напряжения внимания. Глаза болят от солёных брызг, тело стынет в промокшей одежде, коченеет на ветру. Согрется хотя бы глотком горячей пищи невозможно, как невозможно смениться на боевом посту – все на катере несут службу бессменно. Когда же в море гуляет даже небольшая волна, плавание на катере превращается в езде на машине, которую сумасшедший шофёр гонит по железнодорожным шпалам со скоростью восемьдесят километров: каждая встреча катера с волной отзывается сильнейшим ударом. Если вы в рубке (практически открытой со всех сторон для ветра и воды) – вы вынуждены стоять на согнутых ногах, пытаясь спружинить эти непрерывные толчки, и ударяясь об обивку рубки спиной грудью, плечами. Если вы находитесь у моторов – вас бьёт о более острые и твёрдые предметы, и поэтому вам следует работать одной рукой, крепко держась другой за поручни. Это занятие забавляет в первый час, надоедает на втором, становится мучительным на третьем и валит с ног любого здоровяка на седьмом часу похода».

2.1.5. Последние месяцы в Гранитном.



Берега губы Долгая Западная.

Штатным помощником командира большого торпедного катера мне суждено было быть всего девять месяцев с августа 1957 до мая 1958 года. Судя по изложенному выше, стаж плавания за этот период тоже был невелик. Я уже упоминал, что несколько месяцев до этого я официально числился командиром катера-торпедолова, а фактически плавал дублёром на ведомом катере, которому по штату мирного времени не положено ни помощника, ни дублёра. Слово «плавал» здесь тоже не соответствует его истинному значению, точнее было бы сказать – бывал на катере у причала.
Уже к концу 1957 года стало окончательно ясно, что перспективы в службе на торпедных катерах ждать не приходится. Сокращения армии и флота достигли и окраин. Ещё вполне пригодные к боевому использованию торпедные катера ставились на консервацию, где фактически догнивали, или списывались. В одной из таких операций по перегону из Гранитного в Росту (Мурманск) трёх катеров, обречённых на уничтожение, я участвовал. Причём, опять же не обошлось без элементов идиотизма, на которых основывался и юмор Виктора Конецкого. Перед отправкой катеров на списание была дана команда полностью укомплектовать эти уже несамоходные судёнышки ЗИПом и табельным инвентарём. Так как в течение продолжительного периода эксплуатации большинства катеров многое было использовано или утрачено, то начали «раздевать» действующие боевые катера, чтобы укомплектовать развалюхи, уходящие на слом. В Мурманск пришли на буксире и начали передавать катера. По команде принимающего дела мичмана ящики с полностью укомплектованным ЗИПом были сброшены прямо в грязь на землю на огороженную территорию, называемую складом под открытым небом, где, без сомнения, ценные приборы и инструменты сгнили или пропали.
Впервые с изрядной суммой денег, скопившихся почти за год безвылазной службы в Гранитном, в конце 1957 года я уехал в отпуск в Ленинград. Первым делом пришлось купить костюм и пальто, чтобы не ходить по городу в военной форме. Ранее, когда был курсантом, на эти цели не было денег, не было и большой необходимости. Отпуск всегда был в летнее время, и я обходился простой рубашкой – «бобочкой», и сшитой моей бабулей из подсобного материала курточкой. Зимний театральный сезон в северной столице был в разгаре. И мы с Алей (Александрой), с которой был знаком с 1951 года и которую можно назвать невестой, не упускали возможности посетить театры и концертные залы. Происшествие в отпуске, о котором могу рассказать, связано с приездом в Ленинград родной Алиной тётки. Она жила в Германии и впервые получила разрешение посетить родину и родителей. Мария Евгеньевна, старшая сестра матери Али, до войны вышла замуж за немецкого инженера, который строил очистные сооружения в Ленинграде. Перед войной она с мужем и малолетним сыном Володей выехала (скорее всего, принудительно) из нашей страны, т.о. не виделась со своими родителями и родственниками около 20 лет. В течение отпуска на улице Софьи Перовской, где в доме у родителей остановилась Мария Евгеньевна, я бывал почти каждый день и, естественно, встречался и участвовал в беседах с ней.
Однажды, в конце отпуска, поздно вечером вернулся домой на улицу Маяковского, где в огромной коммунальной квартире жили мои родители. Обычно я заставал дома безмятежный храп родственников, живших все в одной комнате, которым на следующий день надо было рано вставать на работу. На этот раз застал маму и отчима в напряжённом ожидании моего возвращения домой. Полушепотом они сообщили, что мне грозят неприятности по линии КГБ. Дело в том, что в нашей многонаселённой квартире жил представитель этой всевидящей тайной организации, который был в приятельских отношениях с моим отчимом. Этот сосед, Александр Николаевич, по дружески и сообщил, что меня засекли в контакте с иностранным подданным. На меня в сером доме на Литейном завели «дело», и это грозило неприятностями по службе. Однако он поручился за меня и дело уничтожат, если я окажу незначительную услугу представителю Большого дома. По возрасту я не прошел «школы» репрессий 1937-1938 годов, свидетелями которых были мои родители, и не испытывал страха за свою судьбу. Родителей успокоил обещанием позвонить в серый текст ссылки дом на Литейном проспекте по телефону, указанному упомянутым соседом.



На следующий день я подъехал к этому известному дому, и из одной из кабин на первом этаже здания позвонил незнакомому абоненту. Далее состоялась короткая мирная беседа с незнакомцем тут же в вестибюле, где толпилось довольно много посетителей. «Недремлющее око» сообщил, что они следят за нашей гостьей. Но так как не вхожи в отдельную квартиру, где проживает наблюдаемый вероятный шпион, и поэтому хочет услышать от меня некоторые подробности поведения Марьи Евгеньевны. В частности, с кем и о чём она разговаривает, что покупает и, самое главное, чем интересуется. Из разговора было понятно, что наблюдение ведётся за всеми лицами, приехавшими из капиталистических стран. А может быть и за всеми, приехавшими из-за рубежа. Заодно присматривают и за своими соотечественниками, если так быстро нашли мой адрес. С трудом можно представить масштаб этой работы, когда не было ещё никаких компьютеров. Я не скрывал своего удивления по поводу выбора объекта наблюдения и заверил, что никаких антисоветских разговоров не ведётся, и у неё нет намерений и способностей заниматься сбором каких-либо сведений. Меня всё же просили продолжить наблюдение за объектом и периодически сообщать по этому телефону. Я ответил, что кончается мой отпуск, и через два дня уезжаю. Тут же было предложено продлить отпуск. Этим предложением я не воспользовался и в намеченный срок прибыл в свою часть на службу. Мария Евгеньевна благополучно вернулась в Германию.
Возвращаюсь к событиям в Гранитном. Век деревянных скорлупок с торпедным вооружением для ближнего боя подходил к концу. Наступала эра ракетного оружия. Дивизия торпедных катеров была сокращена до бригады, которой остался командовать капитан 1 ранга Гаркуша Л.Г., впоследствии заместитель командующего флотом – начальник тыла СФ. В звании вице-адмирала был уволен в отставку из Военно-морской академии, где несколько лет был начальником кафедры тыла. Десятки офицеров дивизии были выведены за штат, их трудоустройство представлялось проблематичным. Более двадцати молодых офицеров моего выпуска приняли решение уволиться в запас. Для некоторых это была вторая после выпуска попытка «сойти с дистанции». Однако положением о прохождении службы увольнение по собственному желанию не предусмотрено. Поэтому из состава молодых офицеров были уволены только единицы. Среди них – мой однокашник Борис Горбатов, маленького роста человечек, очень толковый, но совершенно не пригодный для плавсостава. В Гранитном он первоначально был назначен командиром торпедолова. Правда, трудно представить, как он мог согласиться на такое назначение, т.к. укачивался даже при виде качающегося плавпричала.
Я был среди тех, кто также пытался уволиться по сокращению штатов. Однако вместо этого в составе большой группы катерников был направлен в командировку для приёма новых кораблей.
Вместо заключения предлагаю познакомиться со стихотворением нашего предшественника по службе в Гранитном, выпускника Ленинградского военно-морского подготовительного училища Алексея Кирносова, написанное в 1951 году.

Сказание о Долгой губе.

Вероятно, где-нибудь за Волгой,
В низенькой бревенчатой избе,
Ничего не слышали о Долгой
Отдалённой северной губе.
И в пустыне, где верблюд шагает
С разными тюками на горбу,
Скотовод-узбек пока не знает
Ни якши про Долгую губу.
И в Крыму, где гроздьями большими
Зреет нежный, сладкий виноград,
На курортах не известно имя
Северного порта Долгоград.
Но однажды в середине лета
Автора забросила судьба
В край земли чудесный этот
Под названьем Долгая губа.
Будучи уверен, что не струшу
В трудой ситуации любой,
Смело спрыгнув с катера на сушу,
Я пошел знакомиться с губой.
Вкруг меня вздымались гор отроги,
Поднимаясь с моря до небес…
Я устал порядочно с дороги
И на них, понятно, не полез.
Я забрался в горное ущелье,
Где скала высокая стоит.
Я пришел сюда с похвальной целью-
Для того, чтоб мыслить и творить.
Здесь зимой бывает много снега,
Здесь, наверно, холодно зимой.
Подо мной внизу стоит «Пинега»,
К морю носом, к берегу кормой.
Я, конечно, мыслю о природе:
Велика ты, Долгая губа,
И торчит на этом пароходе
Наверху всего одна труба.
Я пойду на мостик, ближе к свету,
Прислонюсь к дымящейся трубе
И начну писать поэму эту,
Чудную поэму о губе…
Мягко стелются слова, и нет тут грубых,
Еле слышно тикают часы,
Мысль возникла, что не только губы,
Есть еще на Севере носы.
Я своим чудовищным талантом
Много пользы Родине принес:
Долгогубство воспою дискантом
И начну басить про Канин нос.

(Из сборника: «О службе морской и дружбе большой». СПб. 2004).



Красные скалы.

2.2. Екатерининская гавань. (город Полярный, май 1958 г. – январь 1962 г.)

2.2.1. Полярный в Заполярье.

«На самом краю земли, который так и называют – Крайний Север, стоит на скалах старинный флотский город. Море, омывающее этот край, Баренцевым зовётся, а город, затерявшийся в лапландских сопках, величают ни много, ни мало Северодаром». Так назвал этот город писатель-маринист Н.А.Черкашин (Одиночное плавание Воениздат, 1987). Я воспользовался его оригинальным описанием Полярного, т.к. речь идёт именно об этом городе.
«Дар Севера – гавань, укрытая от штормов красными гранитными скалами в глубине гористого фиорда. Она походит на горное озеро, тихое, девственное, одно из тех таинственных озёр, в глубинах которого вроде бы ещё не вымерли доисторические монстры. В это легко поверить, глядя, как выныривает из зеленоватой воды чёрная змеинолобая рубка, как, испустив шумный вздох, всплывает длинное одуловатое тело – чёрное, мокрое, с острым тритоньим хвостом и округлым черепашьим носом…»
Освоение Екатерининской гавани началось в 1723 году, когда Пётр I подписал указ об организации Кольского китоловного промысла. В 1803 г. была основана база Беломорской китобойной компании. Исследованием гавани занимались экспедиции под командованием Винькова (1741-1742), В.Я.Чичагова (1743-1744), Ф.П.Литке (1822 г., Бриг «Новая Земля»), М.Ф.Рейнеке (1830). В 1896 г. началось осушение местности, и в 1899 г был официально открыт новый административный центр края – город Александровск, в честь царя Александра III.



Схема части Кольского залива в районе города Полярный.

«Гавань – дар Севера кораблям, подводным лодкам. А людям Север не подарил тут ничего, даже клочка земли, пригодной под фундамент дома. Всё, что им было нужно, люди сделали, добыли, возвели, вырубили здесь сами. Город строили мужчины и для мужчин, ибо главное ремесло Северодара – встречать и провожать подводные лодки, обогревать их паром, лечить обмятые штормами бока, поить водой и соляром, заправлять сжатым воздухом и сгущенным молоком, размагничивать их стальные корпуса и обезжиривать торпеды, припасать электролит и пайковое вино, мины и книги, кудель и канифоль …
И хотя город вырубили в скалах мужчины и для мужчин, нигде больше не встречал на улицах так много молодых миловидных женщин, как здесь, за Полярным кругом … . Впрочем, всё объяснялось просто: избранницы моряков всегда отличались, а морские офицеры испокон веку слыли неотразимыми кавалерами. И потому бывшие примы студенческих компаний, первые красавицы школ, факультетов … и всех прочих учреждений …, порог которых переступала нога корабельного офицера, рано или поздно шли под свадебные марши с женихами в парадных тужурках, увитых золотом шнуров, галунов, поясов, шли неизменно по левую руку, как полагается спутницам военных мужей … .
Но смолкли арфы Гименея, и свадебное путешествие укладывалось в несколько часов воздушного рейса. Дорога от аэропорта до Полярного поражала вчерашних москвичек, киевлянок, южанок древними валунами и чудовищными снежными заносами. Поражал и город на скалах, нависших над морем, точно горный монастырь».
Обширная цитата из прочитанного с интересом романа Н.А.Черкашина не лишенного вымысла, но содержащего больше правды из жизни современных моряков – подводников. Книга написана сочным образным языком, изобилует подробностями быта моряков и афоризмами, которые подтверждают профессиональные знания писателя. К примеру, «жизнь корабельного офицера состоит из походов и проверок, из штормов и комиссий, из ураганов и генеральных инспекций».
Дальнейший этап моей службы связан с этим ныне известным городом подводников, имя которого Полярный.

2.2.2. Беломорско-Балтийский канал.

В мае 1958 года, в условиях значительного сокращения дивизии торпедных катеров, вместо увольнения в запас целая группа молодых офицеров из Гранитного была отправлена в Ленинград для приёма новых кораблей. Они возглавляли спешно сформированные команды из старшин и матросов этой же дивизии. Несмотря на малый срок плавания на торпедных катерах (чуть больше года), допуск к самостоятельному управлению небольшим по размерам кораблём – торпедным катером - я всё же успел получить. И это, надо заметить, в дальнейшем имело определённое значение.
В городе на Неве все экипажи строящихся кораблей организационно сводились в 22-ю дивизию строящихся и ремонтирующихся кораблей Ленинградской ВМБ, которой командовал контр-адмирал Ерошенко Василий Николаевич,  в прошлом командир героического лидера «Ташкент», отличившегося в Великой Отечественной войне на Чёрном море (В.М.Лурье.«Адмиралы и генералы ВМФ СССР», 2007, с.175).
Матросы и старшины этой дивизии жили в казарме в районе Гавани Васильевского острова, офицеры – в основном, дома. Что хорошо запомнилось в этой командировке, так это ресторанное меню в обширной столовой казармы, где питалась вся дивизия, численностью более тысячи человек. Особенно многочисленными были экипажи крупных надводных кораблей, таких как крейсера. Вторая половина лета отличалась тёплыми и солнечными днями. Обеденные столы были щедро украшены различными овощами и фруктами. Считалось, что это заслуга командира дивизии. В это можно поверить, т.к. по опыту дальнейшей службы знаю, что там, где командиры кораблей и частей лично занимаются проблемой камбуза, жалоб на питание личного состава не бывает. Правда, в этот период на всех кораблях кормили досыта и готовили вкусно. Селёдка, к примеру, на крейсере «Железняков» не нормировалась и постоянно находилась в бочке на верхней палубе в районе камбуза. В последующие годы качество питания постепенно снижалось.
Новые боевые катера строились довольно быстро, несравненно быстрее крупных кораблей, экипажи которых годами маялись от безделья в казарме на берегу. Матросы начинали и заканчивали здесь свою трёхгодичную службу, так ни разу не выйдя в море, офицеры – теряли перспективу.
Наши экипажи приехали в Ленинград на последней стадии строительства катеров, которое велось на судостроительном заводе № 5 в районе Петровской косы. Строительство катеров осуществлялось поточным методом, причём одновременно строились катера разных проектов – все на базе корпуса, хорошо зарекомендовавшего себя торпедного катера проекта 183. Команды изучали устройство корабля и его вооружение, принимали непосредственное участие в ходовых испытаниях, перенимая опыт специалистов заводских сдаточных команд. Нам предстояло принять, а затем плавать и служить на сторожевых катерах проекта 199 (Малый охотник),  созданного на базе большого торпедного катера проекта 183. Тот же деревянный корпус с несколько увеличенной ходовой рубкой в связи с необходимостью установки гидроакустической станции «Тамир 11». Вместо торпедных аппаратов установлены два бортовых бомбосбрасывателя и металлические стеллажи с глубинными бомбами для уничтожения вражеских подводных лодок. Энергетическая установка та же, что и на торпедном катере: четыре У-образных дизеля М-50 по 1200 л.с. каждый, позволявшие развивать скорость хода до 39 узлов. Экипаж – 24 человека, в том числе два офицера – командир и помощник командира.
Позднее узнал, что базовый проект торпедного катера разрабатывался в ОКБ – 5 НКВД, которое в первые послевоенные годы располагалось на территории этого завода, под руководством главного конструктора П.Г.Гойнкиса,  получившего совместно с начальником корпусного отдела Е.А.Поповым за это детище государственную премию. Всего по этому проекту и его модификаций (проекты 199, 183 ТК, Т, Э, Ц, А и У) было построено с 1952 по 1960 год более 600 катеров (Морской сборник, 1993, № 6, с.66.)



ТКА пр.183 на Дне Военно-морского флота в Ленинграде. - Торпедные катера пр.183 «Большевик»; P-6 class

Приём построенных катеров от промышленности заканчивался государственными испытаниями и последующими тренировочными выходами в море для подготовки к совместному плаванию в составе группы и переходу в пункт постоянного базирования. В конце сентября первый отряд катеров в составе 6 вымпелов окончательно покинул стенку завода в Малой Неве и перешел в Неву. Как птицы в конце лета собираются в стаи для отлёта в дальние края, так им наши катера стояли борт к борту в районе моста Лейтенанта Шмидта, готовясь к отплытию. На этом этапе создания нового корабельного подразделения и на перегоне катеров на север отрядом командовал штатный командир дивизиона строящихся кораблей капитан 3 ранга Хазов.
Офицерскому составу катеров в этот период приходилось не только заниматься боевой подготовкой, но и следить, чтобы матросы не сбежали в самоволку. За это лето они разболтались, воспользовались отсутствием должного контроля на большой территории завода, завели новые знакомства в городе и рвались в увольнение. В день отплытия в Полярный командир дивизиона был вынужден несколько задержать выход отряда, т.к. командиры катеров не смогли вовремя собрать личный состав, хотя накануне увольнение в город было запрещено. Выход отряда был намечен на раннее утро, но провожающих было немало. Некоторые родственники и знакомые, да и случайные прохожие, выбравшие самую выгодную позицию - мост Лейтенанта Шмидта, могли наблюдать редкую картину. Снявшись со швартов, катера выстроились в кильватерную колонну, и, набирая скорость, как на параде, пролетели под мостом. Меня провожала и махала с моста рукой моя Аля (Александра) В период этой командировки мы часто были вместе, и вопрос о дате свадьбы был решен.
Колонна новеньких боевых катеров, ныряя под невскими мостами, уверенно двигалась вверх по реке. Первая остановка была сделана в районе 5 ГЭС для осмотра водолазами винтов. Это было не лишним из-за значительного количества топляков, и повреждения винтов вполне вероятны. Впереди неблизкий путь, и сменить повреждённые винты будет негде.
Далее продолжали путь вверх по Неве, Ладожскому озеру, реке Свирь, Онежскому озеру и Беломорско-Балтийскому каналу имени И.В.Сталина. Канал, общая длина которого 227 км, соединяет Онежское озеро (от города Повенец) и Белое море (до города Беломорска): имеет 19 шлюзов, 15 плотин, 49 дамб, 12 водоспусков. Кроме искусственного пути (37 км), созданного руками заключенных, канал включает реки Выг и Повенчанка, а также Выгозеро, Водлозеро, Маткозеро и озеро Узкое. Канал вступил в строй в 1933 году и исправно служил много лет. Правда, газета «Петербургский Час пик» от 9.09.1998 г. писала о плачевном состоянии канала, который требует модернизации.
Пока передвигались по широкой воде озёр и реке Свирь скорость держали максимально разрешенную, шли почти без остановок, в том числе и в тёмное время суток, чтобы успеть проскочить Белое море до ледостава. Непродолжительные стоянки использовались для дозаправки топливом и пополнения запасов продовольствия. Шлюзы проходили в основном только в светлое время суток.

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вскормлённые с копья
29.12.200908:2729.12.2009 08:27:35
Просмотров:11704 Комментариев:0 0

Специальные военные школы: артиллерийские, морские и авиационные школы. Часть 19.

0
Вскормлённые с копья
28.12.200907:3528.12.2009 07:35:56
Морские спецшколы. Воспитанники.

Матусевич Ефим Михайлович. Одесская ВМСШ. 1941 г. Окончание.

ЧЕЛОВЕК ЧЕСТИ. - ЕФИМ МАТУСЕВИЧ - ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ. Борис Гельман. - Альманах "Мория" г. Одесса № 7 2007.

Из сочинения Юлии Руденко

В 1996 году внучка Е.М. Матусевича, ученица 7-го класса школы № 3 Юля Руденко, участвовала в ежегодном литературном конкурсе "Жизнь каждого принадлежит Отечеству", который проводит Фонд истории и культуры им. Геннадия Черкашина. Вот строки из ее сочинения: "У нас дома хранятся старая офицерская фуражка и кортик. Это вещи моего дедушки, который погиб 40 лет назад. Я уже много знаю о нем, и мне кажется, что он был настоящим морским офицером, человеком чести. Жаль, я не была знакома со своим дедушкой, да и мама моя его почти не знала, ведь она была еще очень маленькой, когда он погиб. Моему дедушке было всего 17 лет, когда началась война. Он пошел на фронт добровольцем, воевал на Северном Кавказе. Во время войны фашисты сожгли в Одессе всю его семью - маленькую сестру, братика, маму и отца. А он даже не знал об этом. И только после войны, когда приехал в Одессу, он узнал об этой трагедии. Он, наверное, очень страдал, но никогда никому не жаловался, носил свое горе в себе. И вот пришел тот самый роковой день - 29 октября 1955 года. Ефима Матусевича оставили за главного в машинном отделении. Ночью произошел взрыв, потом три часа люди боролись за выживание. За свой корабль. В последние минуты дедушка приказал многим матросам выходить наверх, и они спаслись. А сам он предпочел погибнуть вместе со своим кораблем. Ведь, если бы он спасся, как бы потом смотрел в глаза родным тех матросов, которые погибли в ту ночь?! Те, кому удалось спастись, рассказывали, что Ефим Матусевич был спокоен, сосредоточен, тужурка застегнута на все пуговицы. Таким они и запомнили своего любимого командира.

Я думаю, что память - это очень важная вещь. Разве можно забыть такого честного, умного и отважного человека?! И если я - его внучка, значит, я должна стараться быть похожей на него. Я постараюсь ничем не запятнать его имя". На одной из фотографий - Юлия Руденко в армейской форме, выглядывающая из люка танка. Закономерный вопрос: "Где это происходит? " Вот так неожиданно сложилась судьба внучки советского флотского офицера Ефима Михайловича Матусевича. В 1998 году Юля поехала в Израиль по молодежной образовательной программе НААЛЕ. И с тех пор эта страна стала местом ее постоянного жительства. Из многих событий, которые выпали на ее долю за прошедшие годы, самым памятным для Юли оказалось время службы в Армии Обороны Израиля. Вот что она рассказала во время одного из приездов в Севастополь.

- За восемь лет у меня никогда не было сомнений в своем выборе. Мне нравится эта страна, израильский народ, который так долго и мужественно отстаивает право на свою жизнь, на свою независимость. В армии я проходила курс молодого солдата. Училась стрелять, преодолевать препятствия, ориентироваться на местности, бегать с носилками. В то же время слушала лекции по истории еврейского народа и Государства Израиль, традициям иудаизма, изучала законы и требования воинской службы. Навсегда запомнился ритуал принятия присяги. Это произошло без специального объявления, неожиданно. Ближе к полуночи объявили общее построение. Прибыл оркестр, заиграли марши. Перед каждым отделением появились офицеры. И мы повторяли за командирами торжественные слова, обязуясь честно выполнять воинский долг, защищать Эрец-Исраэль и еврейский народ. Я выросла в семье, где о воинских традициях слышала с малых лет. Ведь мой дедушка Ефим Матусевич сражался в годы войны против фашистов на фронте. Потом служил на кораблях Черноморского флота. Он погиб в октябре 1955 года, когда после взрыва затонул линкор "Новороссийск".



Защитницы Израиля. В центре - Юлия Руденко, внучка Е. Матусевич. Из семейного архива О. Матусевич.

В ту ночь на израильской земле, принимая присягу, я вспоминала о том, что мой дедушка был флотским офицером, что вся его родня, а значит и моя, была уничтожена фашистами в 1942 году под Одессой только за то, что они были евреями. Я произносила слова воинской клятвы и начинала понимать, что я уже солдат и обязана буду выполнять воинские приказы, что отныне мой воинский долг защищать моих нынешних соотечественников-израильтян. Два года назад Юлия Руденко завершила службу в армии обороны Израиля. Ныне - она студентка Тель-Авивского университета.

ПОСЛЕСЛОВИЕ. У ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЫ

Прочитаны некоторые документы, воспоминания, письма самых разных людей: одних - близко знавших Ефима Михайловича, других - его подчиненных и сослуживцев, третьих - никогда не видевших его, но высказавших свое мнение на основе действий капитана 3 ранга Е. М. Матусевича в боевой обстановке, оценив его поступки в часы смертельной опасности. Перед нами только едва приоткрылся характер этого 32-летнего военного моряка, пунктирно прочерчена линия его жизни. Ее еще предстоит глубоко осмыслить нравственно, психологически, философски. Ведь Ефим Матусевич уже смотрел смерти в глаза в 19 лет, когда уводил от нее в Суарском ущелье своих товарищей, он после войны жил с кровоточащей раной, представляя себе мать и отца, сестру и брата, которых он не сумел защитить от подлых убийц. Но даже то, что мы узнали, позволяет сказать: перед нами личность, которая никогда ни в чем не поступилась своим человеческим достоинством, - Ефим Михайлович Матусевич.

Список евреев - членов экипажа линкора "Новороссийск", удостоенных российских наград:

Ордена Мужества
Басин Александр Иосифович
Бахмутский Владимир Моисеевич
Вишневецкий Борис Иосифович
Друкер Исаак Израильевич
Золотарев Борис Михайлович
Коган Яков Борисович
Липкус Самуил Гершевич
Люберанский Николай Зиновьевич
Матусевич Ефим Михайлович
Москалюк Зюня Наумович
Поляк Михаил Соломонович
Страчунский Рафаил Львович
Шнейдерман Михаил Моисеевич
Эльберт Александр Иосифович
Все - посмертно
Аронштейн Ефим Павлович
Гермидер Лев Вольфович
Гримберг Семен Михайлович
Фельд Эдуард Борисович
Юффе Андрей Ефимович

Ордена Почета
Бакши Леонид Иосифович

Медали "300 лет Российскому флоту"
Кисляк Ефим
Лембриков Борис Моисеевич
Хононов Владимир



Ольга Васильевна Русенко (Матусевич) у памятника экипажа "Новороссийска". Памятная доска на Братском кладбище Коммунаров. Из семейного архива О. Матусевич.

Митин Лев Иванович. Ленинградская ВМСШ. 1943 г.



Черкашин Г.А. и контр-адмирал Митин Л.И. - участники кругосветной экспедиции на полимаране у борта «Адмирала Владимирского». (1983 г.)

Самый плавающий адмирал . Александр СЫСОЕВ. 14.02.2007 г.

Рыбинская земля стала родиной нескольких прославленных адмиралов. Полный адмирал Федор Ушаков покрыл себя и русский флот неувядаемой славой в морских баталиях XVIII века. В годы Великой Отечественной войны снискали славу себе и Родине Герой Советского Союза, кавалер ордена Ушакова 2-й степени контр-адмирал Иван Колышкин, контр-адмирал Алексей Матушкин, также удостоенный за свои подвиги ордена Ушакова 2-й степени, а его сын Лев Матушкин награжден Звездой Героя Советского Союза и получил звание вице-адмирала. И вот этот список пополнился еще одним именем. Осенью 2005 года в городской клуб юных моряков пришел Юрий Иванович Митин и показал руководителю клуба капитану 1-го ранга Владимиру Андрееву материалы из семейного архива о своем младшем брате Льве Митине - контр-адмирале, известном штурмане и гидрографе российского флота, имя которого в силу обстоятельств было неизвестно землякам. Владимир Иванович, будучи морским офицером, посчитал делом чести вернуть это имя из небытия.

БЕЛЕЕТ ПАРУС ОДИНОКИЙ

Лев Иванович Митин родился в деревне Горки Мышкинского уезда Ярославской губернии в крепкой крестьянской семье. Деревня располагалась на берегу Волги рядом с устьем реки Сутки и впоследствии разделила участь семи сотен селений мологского края, исчезнувших под водой Рыбинского водохранилища. В поисках лучшей доли зимой 1923 года Иван Николаевич и Анна Васильевна Митины переехали из Горок в Рыбинск. В деревне осталась бабушка, и летом все приезжали к ней. И сыновей-погодков мама родила в Горках: 7 января 1924 года - Юрия, 23 августа 1925 года - Льва.
Ребята помогали колхозникам убирать лен, молотить рожь, ухаживать за лошадьми. Ходили на Сутку и Волгу ловить рыбу. Это было их любимое занятие. Домой приносили всегда одну-три щуки. Лева сам плавал как рыба.
В Рыбинске Юра и Лева ловили карасей в карякинском пруду и дома делали для них аквариум. В весеннее половодье братья катались во дворе дома на деревянной двери, как на плоту. Когда шел ледоход, они выходили на набережную и любовались, как огромная масса льда с шумом и треском двигалась по Волге. В библиотеке имени Энгельса братья Митины читали морские журналы, приключенческие книги, изучали военные корабли. Юрий Иванович хорошо помнит, как папа иногда садился рядом с ними и читал им наизусть стихи Лермонтова о море. Лева жадно вслушивался в лермонтовские строчки: «Белеет парус одинокий в тумане моря голубом! Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?»



ДЛЯ СЛУЖБЫ НА МОРЕ НУЖНЫ ПОХОДЫ

Летом 1942 года Лева поступил во 2-ю военно-морскую спецшколу в городе Тара Омской области. Школа располагалась на Иртыше. Оттуда на все четыре стороны до моря-океана далеко. Однако уже в том же 1942-м он вместе с другими учащимися спецшколы был переведен во Владивосток - в Тихоокеанское высшее военно-морское училище.
В августе 1945 года война перекинулась с Запада на Дальний Восток. Лев Митин участвовал в боевых действиях против японцев стажером штурмана-тральщика. После войны он вместе со своим курсом был переведен в Каспийское высшее военно-морское училище имени Кирова в Баку. Окончивший училище в 1947 году лейтенант Митин был назначен командиром электронавигационной группы штурманской боевой части линейного корабля «Архангельск» Северного флота (бывший английский линкор «Ройал Соверен») и прослужил на нем до 1949 года. Был командиром призовой шлюпки линкора, которая награждалась призами за первые места на эскадре надводных кораблей СФ. В 1949 году он участвовал в переводе «Архангельска» в Англию. После передачи линкора Лев Митин вместе с экипажем был переведен на линейный корабль «Новороссийск» Черноморского флота. Отныне его судьба была навсегда связана с Черноморским флотом. Лев Митин прошел там путь от лейтенанта до контр-адмирала, от младшего командира до начальника гидрографической службы ЧФ России, от романтика до видного ученого в области гидрографии и ее истории, экологии и охраны природных ресурсов Черного моря. Там же, на черноморском берегу, он обрел вечный покой. Лев Митин умер 24 августа 1998 года и похоронен в Севастополе.
Лев Иванович прожил долгую и насыщенную жизнь. А для многих его товарищей, с которыми он ступил на борт красавца линкора «Новороссийск» в 1949 году, летним утром 1955 года жизнь внезапно оборвалась. И сегодня, спустя полвека с лишним, гибель линкора остается загадкой...
С 1961-го по 1962 год Митин был офицером оперативного отдела штаба ЧФ. Он также исполнял обязанности флагманского штурмана «кубинской эскадры» и участвовал в перегоне крейсера «Орджоникидзе» вместе с двумя сторожевыми кораблями. Это происходило в период Карибского кризиса, вызванного острым противостоянием СССР и США. Весь мир оказался на грани ядерного апокалипсиса. Помимо политической мудрости руководителей двух ведущих мировых держав важную роль в мирном решении конфликта сыграла демонстрация военной мощи Советского Союза, в том числе и его ВМФ.
В памятном 1961 году Лев Митин заочно окончил обучение в военно-морской академии имени А.Н. Крылова по общекомандной штабной специальности. С 1962 года он капитан 2-го ранга.
С 1964 года корабли Черноморского флота несут боевую службу в Средиземном море, где до той поры владычествовал флот стран НАТО и в первую очередь 6-й флот США. Отныне ежегодно совершаются сборы-походы кораблей ЧФ в Средиземное море, многочисленные деловые и официальные визиты в государства Средиземноморья - Сирию, Египет, Алжир, Тунис, Марокко. Лев Митин участвовал в походе по Дунаю в Болгарию, Югославию и Чехословакию. Он совершил в 1965 - 1967 годах три похода в Эфиопию на «Пламенном», «Напористом» и «Гневном».
Лев Митин выполнял обязанности лоцмана для всех больших кораблей, впервые проходящих через пролив Босфор, - ракетных крейсеров «Грозный», «Головко» и других. Он участвовал в выводе из порта Николаев всех новых больших авианесущих кораблей - противолодочных крейсеров «Москва», «Ленинград», «Киев», «Минск». Лев Иванович принимал участие в развитии десантных действий и на протяжении десяти лет был нештатным флагманским штурманом сил высадки десанта при учениях флотского масштаба. Он внес свой вклад в подъем штурманского обеспечения ракетных стрельб подводных лодок.



Ракетный крейсер проекта 58 Грозный в Босфоре, начало 1970-х годов.

В те годы руководители страны внимательно следили за успехами ВМФ. Лев Митин лично встречался с Никитой Хрущевым, Леонидом Брежневым, Николаем Подгорным, министром обороны СССР Андреем Гречко, всеми генеральными секретарями коммунистических партий и министрами обороны стран Варшавского договора при показах военной техники в море и при обеспечении безопасности их пребывания на южном берегу Крыма.

ХОТЬ МИЧМАНОМ

В антарктическую экспедицию гидрографии ЧФ 1982 - 1983 гг. Лев Митин отправился, будучи контр-адмиралом. Адмиральское звание ему было присвоено двумя годами раньше. К началу кругосветки по следам русских первооткрывателей Антарктиды - адмиралов Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева он уже приобрел известность на Черноморском флоте и как руководитель военно-морского профиля, и как ученый.



Курсами шлюпов “Восток” и “Мирный”. Капитан 1 ранга в отставке Николай АНТОНЮК, заместитель начальника кругосветной Антарктической экспедиции. Капитан 1 ранга Сергей ГОРБАЧЕВ, член Союза писателей России. - Графская пристань. 30.11.2007.

Итогом его научно-практической работы в качестве флагманского штурмана ЧФ стала защита в 1974 году кандидатской диссертации по совокупности трудов на общую тему «Навигационно-гидрографическое обеспечение боевой деятельности и повседневной деятельности флота». С 1972 по 1984 год Лев Митин был начальником гидрографической службы ЧФ. Основные события этого периода его службы такие: общий подъем маячной службы ЧФ, широкое строительство, прежде всего жилищное, на маяках Тарханкут, Евпатория, Херсонес, Ай-Тодор в Крыму, Русский маяк и Кисляковский на Буге, Нижний и Верхний Бердянские на Азовском море, Геленджикский и Сухумский на Кавказе, внедрение новых океанографических приборов и комплексов, издание практических пособий для обеспечения деятельности флота - лоции, атласы течений и гидрометеорологии, введение в практику ежегодных плаваний по Черному и Азовскому морям с проверкой районов и учебой всех офицеров гидрографии. Венцом своей деятельности сам Лев Иванович считал антарктическую экспедицию.
Контр-адмирал в ту пору был уже немолод. Но, по словам сослуживцев и подчиненных, молодого задора у него хватало: «Лев Иванович был настолько требователен к людям, насколько и внимателен. Он не щадил себя и не чурался никакой работы. К нам, младшим, морской лев относился по-отечески сердечно. Уже в звании адмирала собственноручно месил бетон для одного из маяков».
Весьма показательно, как повел себя морской лев, когда не заладилось с его назначением в состав антарктической экспедиции. Начальником похода определили другого человека. Когда главком ВМФ прямо спросил настойчивого Митина, кем же он тогда пойдет в поход, контр-адмирал ответил: «Хоть мичманом». Лев Иванович был назначен заместителем начальника похода по науке.
В ходе антарктической экспедиции был выполнен огромный комплекс океанографических исследований. Корабли под флагом ВМФ СССР зашли в порты Бразилии, Аргентины, Новой Зеландии. Военные моряки посетили первую советскую антарктическую станцию «Беллинсгаузен» на острове Кинг-Джордж. Тогда же, в начале 1980-х годов, вышел в свет его фундаментальный труд, подготовленный совместно с коллективом авторов, - «Гидрографическая служба Черноморского флота. Исторический очерк».

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вскормлённые с копья
28.12.200907:3528.12.2009 07:35:56
Просмотров:19749 Комментариев:0 0

Первонахимовцы. Выпуск Ленинградского Нахимовского училища 1948 года. Часть 26.

0
Вскормлённые с копья
28.12.200907:0928.12.2009 07:09:32
Леоненко Игорь Владимирович. Продолжение.

В небольшом этом повествовании невозможно описать мне внезапно возникший сонм смертельных опасностей, коварных злоключений, предательских, убийственных, вероломных акций и роковых событий, а также безвременных и нелепых по сути, огромных умопомрачительных жертв, память о которых хранит вся наша жизнь.
. ..Новозыбков-городок в 30 тысяч населения, находится в 70 км к востоку от Гомеля, "история-баба капризная* уготовила Новозыбкову и его населению немало роковых, злополучных испытаний в уже прошедшем, 20 веке. И не только потому, что в самые тяжкие годы жизни (со 2-го полугодия 1941 года до лета 1943 года - такие долгие и мучительные для нас с братом и матерью) мы полной мерой испытали все "прелести" этой жестокой поры и чудом, с Божьей помощью, остались живы.
Новозыбков дважды в 20 веке подвергался оккупации войсками Германии (кайзеровской и гитлеровской), со всеми вытекающими последствиями - пожарами, грабежами, виселицами и расстрелами. А в год Чернобыля, "на засыпку", город подвергся радиации. Многострадальный город, каких немало в России.
...Через две недели после вашего приезда в Новозыбков, 22 июня 1941 года мы услышали из репродуктора о вероломном нападении фашистской Германии на СССР, а двумя месяцами позже, 20 августа, предварительно подвергнув город артобстрелу и бомбежкам, на бронетранспортерах и танках город был оккупирован "войсками фюрера ". На беззащитных жителей города, большинство из которых были женщины, дети. старики и инвалиды, алчно навалилось и мучительно, беспрерывно два года терзало и пожирало проклятое фашистское чудовище по кличке "гитлервермахт", раздутое брюхо которого охватывал окровавленный пояс с ханжеской надписью на тусклой бляхе: "С нами бог".



Немецкая листовка 1941 г.

..В первые сутки оккупации на стенах домов были вывешены "орднунги" (приказы) о сдаче населением оружия., агитпропагандистские плакаты "в чем состоит германское превосходство", фотографии, на которых, в окружении офицеров вермахта в форме капитана Красной Армии был якобы сфотографирован сын Сталина - Яков Джугашвили.
...В первую неделю оккупации мы с бабушкой и мамой, помимо щоковых "сцен" на улицах города, были сочувствующими наблюдателями понуро возвращавшихся на повозках и телегах со своим скарбом евреев с семьями, которые сумели приобрести лошадей и срочно покинули Новозыбков сразу после налета"Хейнкелей" на ж.д. станцию, но, волею злого рока, не успели вырваться из стремительно замкнутого врагом огненного кольца. Став очевидцами неудачной попытки этой группы беженцев, мы убедились в правильности решения отца, давшего телеграмму оставаться вместе с бабушкой и дядей (инвалидом детства) в их небольшом, но гостеприимном доме с большим садом, где под грушей был вырыт окоп. Возможно, мы бы и перенесли "пеший переход" под бомбежками и обстрелами с воздуха, но лишились бы вашего брата-младенца, постоянно нуждающегося в особом питании и уходе.
...В первый месяц оккупации, с продвижением немецкой армии вглубь страны и перемещением смертоносной линии фронта на сотню километров к востоку, мы, мальчишки и подростки города Новозыбкова, уже понюхавшие пороху, невольно и многократно подвергавшие свой слух пронзительному свисту и вою снарядов и бомб, падавших и днем и ночью, были уже не такими, как до нашествия врага. Мы сильно повзрослели - стали более серьезными, т.к. на наши плечи лег тяжелый груз новых забот из-за ухода из семей отцщв и братьев в Красную Армию, жестоких реалий оккупации, с каждодневным риском для жизней родных и собственных, исходящем от ошалевших от сравнительно легких первых успехов "блицкрига" гитлеровцев.
...В первый год оккупации школы были закрыты, мы голодали, болели, мерзли из-за сильнейших морозов. Недостаточное питание и холод вызвали у меня появление фурункулов, на веках вскочили чирии. Конечно, лучший кусочек и глоточек отдавался маленькому Олегу, который из-за лишений военной норы, медленно рос и, повзрослев, отстал от моего роста на целых 20 сантиметров.



Русские дети чистят сапоги немецких солдат

...Выйдя из состояния всеобщего шока после вступления в город врага, вывезшего фурой весь урожай яблок из бабушкиного сада, едва уцелев от бесчинств "солдат фюрера" и их союзников, мадьяр и итальянцев, нагло грабивших все и вся, а в дальнейшем, в суровую зиму, пережив смертельные облавы карателей СС и полицаев, согнавших за город и расстрелявших всех поголовно евреев и, предательски схваченных по доносу коммунистов, мы вместе с уцелевшими горожанами, испытывая все лиха, все же не теряли надежду, что "и на нашей улице наступит праздник ". Последние вести с фронта о разгроме немцев под Москвой и с запозданием, конспиративно полученную речь Сталина на параде войск 7 ноября, опубликованную в газете "Правда", мы восприняли с воодушевлением и восторгом. Во чтобы-то ни стало, надо было выжить, дождаться изгнания врага!
...Лучем света в смертоносной мгле была наша, по-мальчишески преданная и честная, доверительная дружба е соседскими ребятами, особенно с двумя семиклассникам* Станиславом Скобликовым и Степаном Герасименко, отцы которых умерли. У нас не было друг от друга тайн. Мы много бродили по полуразрушенному городу и его окрестностям, забирались в брошенные, поврежденные танки, самолеты, автомашины, осторожно осматривали, ощупывали минометные мины, снаряды. Из вскрытых цинковых ящиков, валявшихся на лесной огушке извлекали патроны, разряжали их на порох и пули. Свинец из пуль выплавляли и продавали на базаре горшечникам, использовавшим его для приготовления глазури. Конечно, устраивали пиротехнические забавы, поджигая пороховые "макаронины " артснарядов и, запуская их, тлеющими и шипящими реактивной стружкой, с интересом наблюдали хаотическое, шмелеподобное метание их из стороны в сторону. Забираясь подальше в лесной бор, куда немцы не добирались, из подобранных по дороге винтовок и патронов устраивали стрельбу по разным целям, да так, что закладывало уши. Мною был обнаружен брошенный в кювете ручной пулемет Дегтярева "ДП" со снаряженным диском, который был надежно спрятан вместе с несколькими валявшимися и подобранными нами винтовками и патронами к ним. Знали об этом лишь мы втроем. Немало наших приятелей из-за неосторожного обращения с оружием и боеприпасами, а также от разгульного поведения "фрицев", пострадало, лишившись не только рук и ног, но и жизни. Нас Бог миловал. Сравнительно легко пострадал от внезапно выскочившего из подъезда пьяного ефрейтора Леня Милованов, проходивший мимо солдатской гостиницы в центре города. "Фриц" выпустил по Лене целую обойму из "Парабеллума", когда он уже, ничего не подозревая, отошел от злополучной гостиницы шагов на двадцать и по выстрелам, оглянувшись, понял, что надо бежать за расположенный вблизи угол. Не добежав пару шагов, он почувствовал, что одна дуля все же догнала его и ранила в шею, к счастью, только содрав кожу.



Убитый мальчик Витя Черевичкин с голубем в руках

..Зимой я, по протекции дяди, имевшего сильную хромоту из-за падения в детстве и травмы ноги, был принят в столярную мастерскую, в которой он работал бухгалтером. Научился делать табуретки. Мама была принята в самодеятельную группу, состоявшую из актеров и талантливых молодых исполнителей, которым местной властью, названной городской управой, было разрешено выступать в действовавшем до войны клубе. В мамин репертуар, с которым она выступала перед населением, были включены повести, рассказы и стихи советских и русских писателей и поэтов. Я был доволен, что со сцены мог услышать опять произведения М.Горького "Девушка и смерть","Красавица Нунча", рассказы А..Чехова и другие. Куда смотрели чиновники из горуправы, разрешив декламировать самого Максима Горького со сцены, который клеймил фашизм, называя его"язвой на теле человечества"?
...С наступлением тепла, проработав полгода в столярной мастерской, я уволился и стал помогать дома мо хозяйству. Надо было расширить в саду участок тод огород, починить прохудившуюся крышу, сделать обрезку сада и т.д., то есть погрузиться в проблемы, ранее мне незнакомые,
... Весной бабушка, утверждая, что мы обязаны Богу своими жизнями, покрестила меня и брата по православным канонам.
...Летом 1942 года мы почувствовали оживление жизни. Проходя мимо станции со сгоревшим вокзалом в "наше лесное царство", глядя на проходившие в Германию воинские и санитарные эшелоны, идущие с фронта с разбитой, подлежащей переплавке военной техяжкой "вермахта" и переполненными ранеными немцами, мы с удовлетворением отмечали, что при таких колоссальных масштабах
потерь фашисты уже не победят, что их "блицкриг" провалился раз и навсегда.
...В сентябре 1942 года усилиями учителей и при поддержке горуправы после того, как миновал первый военный год жизни жителей Новозыбкова, уцелевших от погромов и кровавых налетов, были восстановлены занятия в начальных школах города, открытых в одноэтажных просторных избах. Перед завершением мною 6-го класса, весною 1943 года, город стал подвергаться налетам советской авиации, вновь разбомбившей ж.д. узел и прилегающие постройки. В пятистах метрах от нашего дома упала, причинив большие разрушения близлежащим домам, 500-килограммовая фугасная бомба, десятиметровую воронку которой долго не зарывали. Эти налеты подтверждали наши радостные надежда на грядущее победное приближение Красной Армии.



Русские дети на самодельных тачках везут багаж немецких солдат-отпускников на вокзал

...В августе 1943 года, ровно через 2 года, Новозыбков, после быстротечного боя, ночью, был освобожден от врага. Для нас с мамой и жителей города день изгнания оккупантов был самым счастливым и радостным днем всей предшествующей жизни. Это был день победы в провинциальном масштабе! Предтеча Великой Победы!
...Рано утром, договорившись с соседскими ребятами, мы поспешили к центру и его главной магистрали - Коммунистической улице, сохранившей следы жаркого боя. Вдоль улицы, усеянной трупами лошадей, немецких солдат и офицеров, в неестественных позах лежавших в кровавых лужах, стояло вкривь и вкось много повозок, валялись ящики со снарядами и минами. У обочины, навстречу наступающим танкам, задрало ствол противотанковое орудие, мертвая прислуга лежала навзничь у лафета. В наклонившемся телеграфном столбе зияла сквозная дыра от снаряда, поразившего на расстоянии 300 метров нашу "тридцатьчетверку". Снаряд не отрикошетировал, прошил наклонную лобовую броню танка и разорвался внутри боевой машины. Неподалеку на обочине, накрытые шинелями, лежали останки танкового экипажа. Вечная ему слава!
...Пройдет еще 20 затяжных военных месяцев до Великой Победы всех времен и народов, будет просмотрено множество кадров фронтовой кинохроники, но увиденные воочию события триумфального прихода окрепшей, хорошо вооруженной, с "Катюшами" и мотомехчастями, родной Красной Армии, на всю оставшуюся жизнь врезались в память и душу самыми яркими, незабвенными образами - реликвиями.



Советские бойцы сбивают фашистскую свастику

...Мои закадычные друзья - Стас и Степа - были старше меня на пару лет и, опасаясь угона в Германию, за месяц до изгнания немцев "исчезли с горизонта", скрывшись у родственников в ближайшем селе. После освобождения Новозыбкова они немедленно возвратились домой и буквально через месяц были призваны в действующую армию и направлены на передовую. Осенью 1943 года стало известно, что Станислав Скобликов героически, погиб, подорвав себя и окруживших его врагов гранатой. О судьбе же Степы я так и не узнал ничего. Светлая, вечная память вам, дорогие товарищи военной поры! ...Перед уходом в армию ребят оружие, спрятанное нами, было частично перенесено в дома. В качестве сувениров были взяты: Стасом - немецкая шестизарядная винтовка со щгыком-ножем, Степой -"мелкашка" ТОЗ-9, мною - ручной пулемет Дегтярева "ДП" со съемным стволом и снаряженным диском.
...Спустя 40 лет, навестив дядю своего во время его нахождения на больничной койке в г. Луга, был слегка озадачен вопросом: "Это, наверное, твой ручной пулемет, спрятанный в сарае, я выбросил в наш старый колодец?" Пришлось сознаться своему дяде "самых честных правил", что свой "сувенир", смазанный и замотанный в тряпицу, я, тайно от всех, принес в сарай и упрятал в дубовый сундук с двойным дном, тщательно подогнав выпаленное из многослойной фанеры верхнее днище, которым накрыл "ДП" с диском, прочно его зафиксировав от перемещений. А уезжая через год. не предполагал, что сундук, всегда заполненный до верху слесарным хламом. будет востребован в связи с дядиным переездом, никак не предвиденным ранее, что я ни разу после окончания ЛНВМУ не смогу никого навестить в Новозыбкове, не прикоснусь к реликвии "сороковых - ревущих, роковых", изображение которой боевым манящим символом нам, мальчишкам 5 "А" класса, на цветном плакате маячило над головами.
Дальнейшие воспоминания "о друзьях-товарищах" вынужден буду еще более отрывочно излагать, с великим сожалением опуская многие яркие и бесценные для меня крупицы воспоминаний в турбулентный поток несущихся навстречу и досаждающих все более факторов риска, преодоление которых стало моей проблемой № 1. Надеюсь, что ранее переданные мною Коле Соколову выписки из дневника частично восполнят отсутствие некоторых интересных "компонентов" нашего совместного быта в "питонии", а также прольют свет на дальнейшие события в службе, если удастся поднять мой послужной список, направленный в Питер в адрес Стаса Сычева. Написал бы больше, да поджимает многое, а главное - то, за что пьем, но что не улучшается. Жив благодаря Богу и врачам.
...Было время и возможность написать "о дружбе и службе" побольше, но желание напрочь было отбито некоторыми "цензорами 1980-х годов", в руки которых попали мои откровенные, тщательно исполненные на многих листах, вьписки из дневника, направленные по предложенному адресу наших молодых собратьев-нахимовцев 31 класса будущего 42 выпуска 1989 года для создания музея ЛНВМУ Я также направил отдельным письмом в ксерокопии автобиографию 23 марта 1989 г. Где эти "цензоры" ныне?
...В 1944 году, после окончания школы-семилетки, здание которой при оккупации было "перепрофилировано" под комендатуру немцев, я уехал в г. Орел, где остановился у маминой знакомой и устроился в ремесленное училище № 1. Обучался и работал на станке "ДИП-200" ("Догнать и перегнать Америку", диаметр планшайбы 200 мм), специализируясь как токарь-универсал.



"Догнать и перегнать".

В августе наша группа. руководимая мастерами, снабженная топорами, пилами и кухонными котлами, была направлена поездом на заготовку дров. В течение месяца мы, расположившись в палатках в сосновом лесу, заготавливали на зиму поленницы дров (спиливали, освобождали от сучьев и разделывали на двухметровые поленья, которые складывали в двухкубовые штабели). У меня был напарник Толя, с которым мы дружно проработали весь месяц. Каждый вечер мы сдавали бригадиру свою суточную норму, штабель дров, за что получали к каше на ужин "призовую сторовую" ложку постного масла.
...В августе 1944 года мама, получив известие о гибели отца у станции Понтонная, под Ленинградом, в 1942 году, выехала в Ленинград и поселилась в нашей прежней квартире. Она была принята на работу в недавно открывшееся Ленинградское Нахимовское Военно-морское Училище. Приказом начальника ЛНВМУ капитана I ранга Изачика Н.Г. мама была назначена заведующей библиотекой Училища и приступила к ее укомплектованию.
...Узнав об открытии ЛНВМУ несколько позже, т.к. был на лесозаготовках, свои документы я не смог представить приемной комиссии своевременно. Однако, теплившееся еще в школе желание стать офицером ВМФ вспыхнуло с новой силой. На свою настоятельную просьбу о переводе из ремесленного училища № 1 города Орла в Ленинград я длительное время не получал ответа. Наконец, руководство училища № 1 сообщило, что сможет решить мой вопрос о переводе в систему трудовых резервов г.Ленинграда лишь получив оттуда запрос о моем переводе в Управление трудовых резервов, что, при явном нежелании местного начальства "разбазаривать свои кадры", создавало труднопреодолимую проблему перевода в ближайшие месяцы военного времени. Поэтому, никому не сообщив, в одну из суббот, взяв рюкзак с сухарями и комплект белья, я отправился на станцию города Орел. Вместе с двумя прихрамывающими инвалидами войны, везшими по мешку семечек для продажи в столицу, по соглашению с ними, забрался в "товарняк", загруженный наполовину чугунными балясинами и направлявшийся в город Тула. Вскоре после посадки мы двинулись в путь, задвинув щитовую дверь вагона и закрыв ее изнутри.
Без особых приключений, хотя и с минимальным комфортом, мы добрались до Тулы, а оттуда на электричках до Москвы. С Белорусского вокзала на метро я перебрался на Ленинградский вокзал, прошел вперед стоящего ва путях пассажирского поезда "Москва-Ленинград" и занял выжидательную позицию у семафора, т. к. пройти на вокзал и непосредственно к поезду можно было только имея билет. Подождав, когда семафор открылся, и паровоз, дав гудок, стал набирать ход вместе с вагонами, при прохождении состава мимо я прыгнул на одну из ступенек лестницы вагона, крепко ухватившись за боковые поручни. К моему счастью, дверь в тамбур была открыта, и я незаметно прошел в него, а оттуда на площадку между вагонами, присев на свой вещмешок, чтобы не слишком было заметно. В то время въезд в Ленинград был ограничен, пассажиров в вагонах было мало, поэтому я смог беспрепятственно, сидя на откидной площадке между вагонами, доехать до станции Бологое, где милицейским патрулем был замечен, снят с поезда и направлен в распределитель. Там, в помещении распределителя, куда приводили всех задержанных в поездах по тем или иным предъявленным нарушениям проезда, просидев часа два на выделенном мне стуле, оставив вещмешок в качестве залога, я попросил у дежурного милиционера выйти по нужде в туалет, находившийся на перроне. Мне было разрешено. Было около полуночи. В это время к перрону подошел курьерский поезд на Ленинград.



Я обошел его со стороны паровоза и, забравшись между тендером и вагоном, пристроился на откидной площадке вагона, не имевшей перехода далее. Вскоре прозвучал колокол, и с 3-м ударом поезд тронулся вперед, увозя меня от Бологое в нужном направлении. Прошло несколько часов моего пребывания на откидной площадке, как вдруг, осветив меня фонариком из тамбура переднего вагона, щелкнув замком, оперативный работник милиции открыл торцевую дверь и завел меня внутрь вагона. Усадив меня напротив своего столика в купе и узнав, что я еду к маме в Ленинград, в свою квартиру, забрал мое метрическое свидетельство, составил протокол и высадил меня очередной раз уже на станции Любань. передав дежурным милиционерам мои документы "для дальнейшего рассмотрения и решения".
В этом "путешествии в Петербург из Москвы" мне фатально везло: в Любани я, прибегнув к прежней тактике, вслед за вещмешком, оставив у очередного"заслона" мои так называемые "метрики" (свидетельство о рождении, выданное в г.Ленинграде) и выйдя "на минутку" к отправляющемуся пригородному ленинградскому поезду, вскочил на наружную лестницу с поручнями, а с нее - на переходную площадку между вагонами, где, присев на корточки, так и доехал почти до конечного пункта. Не рискуя быть задержанным на вокзале без документов, разрешающих въезд в закрытый город военного времени, не доезжая километра, я спрыгнул с замедляющего ход поезда и, свернув на Лиговку, с волнением добрался до своего, стоявшего через дом от музея Арктики (впоследствии - и Антарктики) дома № 22 по улице Марата, "где счастлив был когда-то". Мною овладела волна радостного чувства, огромного душевного подъема. Через два военных года умопомрачительных испытаний и лишений, пережитых вдали от родного дома, мне, наконец, удалось возвратиться туда, где родился, жил, ходил в школу и встречал друзей, с которыми вместе лелеяли гордую, заветную мечту - цель стать офицерам военно-морского Флота Отчизны.
Эврика! Я нашел путь к цели! Он заключен в упорном стремлении и настойчивом преодолении препятствий при ее достижении!

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вскормлённые с копья
28.12.200907:0928.12.2009 07:09:32
Просмотров:4529 Комментариев:0 0

Специальные военные школы: артиллерийские, морские и авиационные школы. Часть 18.

0
Вскормлённые с копья
27.12.200909:0227.12.2009 09:02:42
Морские спецшколы. Воспитанники.

Матусевич Ефим Михайлович. Одесская ВМСШ. 1941 г. Продолжение.

"И ЛЕГЕНДА, И ЗАГАДКА". - ЕФИМ МАТУСЕВИЧ - ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ. Борис Гельман. - Альманах "Мория" г. Одесса № 7 2007.

"Хочу написать о человеке, который был для нас и легендой, и загадкой, и наставником, и учителем, и командиром, и просто самым близким другом-товарищем. Это инженер-капитан 3 ранга Матусевич Ефим Михайлович, командир нашего электротехнического дивизиона - ЭТД. Надо сказать, что мы с первого дня интуитивно почувствовали, что на нас легла рука, которая будет направлять нас только по правильному пути.
Да, он был строгий, но справедливый. В беседе он никогда не ставил себя выше того, с кем говорил. Сам он из рядовых. Для него матрос и служба всегда были на первом месте. Это был человек с большой буквы. Высоко образованный, много знающий, скромный, воспитанный, всегда трезво оценивающий любую ситуацию. Прежде, чем принять какое-либо решение, он многократно все взвесит, перепроверит, и только убедившись в правильности, осмысленно примет решение. Он учил нас и учился у нас. Никогда не считал зазорным советоваться с нижним чином. Мы были не только его подчиненными, учениками, но и последователями. Он понимал каждого из нас, он вместе с нами жил нашей жизнью, обогатил нас не только боевым, но и жизненным опытом. Каждый из нас стал прозорливей, мудрее. Мы гордились им, он гордился нами. Это я понял сознательно уже потом, когда его не стало, переосмысливая нашу совместную службу сотни раз. Мы называли тренировки вслепую "практикой Матусевича". Эта практика заключалась в том, что матросу завязывали глаза, и он должен был, скажем, с носовой электростанции перейти во вторую или третью электростанцию, запустить такую-то турбину генератора совместно с машинистом, а если таковой отсутствует, то сам, и включить задействованный генератор в параллельную работу сети или принять на себя нагрузку, отключив поврежденные участки. Или, скажем, из кубрика № 14 пройти с завязанными глазами в машинное или котельное отделение, устранить неисправности и запустить в работу нужный механизм. Эта практика была находкой при взрыве корабля. Наши моряки свободно ориентировались в темноте и в считанные минуты дали свет на корабль. Конечно, для этого нужно было пройти многократные практические занятия, которые проводились ежедневно. Уже в 1954 году Ефим Михайлович добился того, что, скажем, матрос-генераторщик, мог заменить любого матроса силовой команды. Это не секрет, что примеру Матусевича последовал весь корабль. Везде шли тренировки с завязанными глазами, техническая учеба с практикой взаимозаменяемости.
И вот катастрофа. Матусевич переключает все внимание и силы на спасение корабля. По рассказам очевидцев, на его лице не было растерянности, а только сосредоточенность. Он хладнокровно и четко отдавал распоряжения, помогал советами.
Николай Александрович Бретанчук. Главстаршина ЭТД БЧ-5, г. Севастополь, ул. Малиновского, 11 кв. 2."

"В НЕМ ВСЕ БЫЛО КРАСИВО"

"Дорогая Ольга Васильевна! Более двадцати лет назад я с женой и сыном, которому было тогда лет восемь, приехал в Севастополь на празднование Дня Военно-Морского Флота. В этот же день мы посетили кладбище на Северной стороне и поднялись туда, где установлен памятник-мемориал погибшим морякам с линкора "Новороссийск". Меня поразила одна деталь в скульптурной группе мемориала. Это фрагмент, где офицер руководит матросами, ведущими борьбу за живучесть корабля. В офицере я увидел точную копию нашего командира Матусевича - сходство неимоверное. Я показал его сыну и сказал: "Володя, смотри, ведь это мой командир - наш капитан 3 ранга". И тогда я поведал своим о той трагедии, которая разыгралась в ночь на 29 октября 1955 года.
Дорогая Ольга Васильевна! Ваш муж и мой командир остался в моей памяти таким: седоватым, с красивым мужественным лицом, всегда спокойным и уверенным в себе человеком, и очень аккуратным. В нем было все красиво: и манера отдавать команды, не повышая голоса, и то, как на нем сидела форма, и сама походка. Мы, тогда еще молодые люди, старались во всем походить на него. Из разрозненных рассказов очевидцев я узнал о трагических событиях, развернувшихся в ту ночь на корабле за пределами станции. Ваш муж инженер-капитан 3 ранга Ефим Михайлович Матусевич командовал спасением людей и корабля, находясь в главном посту энергетики. Когда вода стала его заливать, подчиненные предложили ему покинуть пост, на что от ответил: "Мои люди на боевых постах, и мое место здесь. Добровольцам остаться, остальным покинуть пост!" Так геройски погиб наш командир.
Мой командир отделения старшина 2-й статьи Александр Шматков и старший матрос Александр Цветков погибли, застряв в районе адмиральских коридоров, не успев выскочить наружу.
Илья Исаакович Лемберг, матрос ЭТД БЧ-5. Нью-Йорк. 30.10 1988."



Матусевич Е.М.

"ПРОЩАЙ. НИЧЕГО УЖЕ СДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ"

"Уважаемая Ольга Васильевна! Прошло не менее 30 лет, когда я впервые сделал попытку связаться с вами и рассказать вам о последних минутах жизни вашего супруга Ефима Матусевича. И вот я получил ваш телефон и адрес.
Мое имя Крайтерман Зиновий Самуилович. Я закончил электротехнический факультет ВВМИУ им. Дзержинского в 1950 году. В 1955 году я служил на крейсере "Фрунзе" командиром электротехнической группы в звании старший инженер-лейтенант. В ту трагическую ночь 29 октября по боевому корабельному расписанию я был расписан командиром кормовой аварийной партии. Примерно через 10-15 минут после страшного взрыва под линкором "Новороссийск" меня во главе аварийной партии в составе 75 матросов и старшин перебросили на линкор. Примерно через 30 минут к нам подошел капитан 3 ранга - инженер Е. Матусевич. Я доложил о готовности аварийной партии, мы поздоровались. Он был спокоен, собран, но напряжен. В это время крен корабля сменился с право-бортового на лево-бортовой. Е. Матусевич попросил меня спуститься с ним и с пятью легководолазами в носовые помещения для их осмотра. Горело аварийное освещение, палуба покрылась илом, задраены иллюминаторы с правого борта, а с левого не все. На некоторых рундуках лежали трупы и раненые. Минут 30 мы выносили наверх людей - около 40 человек, отправив их в госпиталь.
В это время по корабельной трансляции прозвучала команда: "Капитану 3 ранга Матусевичу прибыть в пост энергетики и живучести!" Ефим сказал мне, чтобы мы поднялись наверх, где были построены аварийщики. Он был исключительно собран, поблагодарил матросов и старшин за службу. Затем мы с ним отошли на несколько шагов от строя, обнялись, он сказал мне: "Ну, я пошел, прощай. Ты постарайся как можно быстрее увести своих людей с корабля. Ничего уже сделать нельзя". Он повернулся и твердой походкой пошел в сторону боевой рубки. Я смотрел ему вслед: сомнений не было, он выполнял свой долг до конца.
Я направился на ют, где находилось командование эскадры и флота. Трижды я обращался к контр-адмиралу Никольскому за разрешением на сход с корабля. Только на четвертый раз разрешение, выраженное матом, мне было дано. Мы быстро совершили посадку в наш баркас. Когда отошли от корабля примерно на 100 метров, увидели страшную картину его переворачивания. Все это стоит перед моими глазами и сейчас. Но вся моя команда, к счастью, осталась живой, на моей совести нет смертей. И в этом также и заслуга вашего супруга Ефима Матусевича.
Зиновий Самуилович Крайтерман. Индианаполис. США. 23.01.2001."

ПИСЬМА ПИСАТЕЛЮ Б. А. КАРЖАВИНУ

ПИСЬМО ОЛЬГИ ВАСИЛЬЕВНЫ МАТУСЕВИЧ

"Вот уже три недели читаю и перечитываю вашу книгу, а в голове навязчиво звучит: "…Стоят перед нами словно живые…". Впечатление - потрясающее. Состояние - не лучше, чем в 1955 году, возможно потому, что тогда была молодость и призрачная надежда. Просто нет слов, которыми можно выразить вам мою благодарность за огромный научный труд, который написан не только умом, но и сердцем.
Впервые зримо увидела то, что происходило в ту трагическую ночь. Впервые поняла первопричину крена корабля на левый борт. Не менее потрясена тем, как удалось Малышеву за несколько дней понять Ефима и верно оценить его высокие человеческие и профессиональные качества. То, что Ефима не по уставу оставили за командира БЧ-5, сделало последние часы его жизни особенно тяжелыми из-за невыносимого чувства ответственности. Смерти он не боялся. Я это точно знаю, но как об этом догадался Малышев?.. Таких моряков, как он, там было много. Все они стали для меня самыми родными, единственными и неповторимыми. Ваша книга - лучшая память о них. Документы оставляют потрясающее впечатление (другого слова не подобрать). Даже мечтать не могла, что смогу с ними познакомиться и увидеть все, что происходило в ту ночь, услышать голос Ефима".



Линкор "Новороссийск": в Севастополе.

ПИСЬМО ЕВГЕНИИ ЕФИМОВНЫ МАТУСЕВИЧ

"Я знала, что вы работаете над книгой о линкоре "Новороссийск ", но так как к этому времени стена молчания об этой трагедии была разрушена, и в печати появилось достаточно много публикаций о ней, я, честно говоря, думала, что любые последующие публикации будут носить конъюнктурный характер, так как все уже сказано. Прочитав вашу книгу, я поняла, как я была неправа. Ни воспоминания участников трагедии, со многими из которых я была знакома с детства, ни рассуждения авторов опубликованных в последнее время работ не давали такого достоверного представления о происшедшем, как выдержки из архивных документов. Даже причина опрокидывания корабля, которая из напечатанных материалов представлялась мне совершенно неизбежной, как оказалось, была мной недостаточно глубоко понята.
Многие годы я пыталась представить себе, что же это были за люди, которые своими действиями погубили такое количество молодых, здоровых мужчин и после этого продолжали служить на флоте и продвигаться по службе. Стенограммы с их речами, опубликованные в вашей книге, даже без авторских комментариев, дают представление о личностях этих высших офицеров. Я сожалею, что мне каждый день приходится ходить на работу по улице им. Кулакова. Думаю, в истории нашего города и флота были более достойные люди. Архивные материалы неопровержимо доказывают, что личный состав корабля с честью и до конца выполнил свой служебный долг."

ПИСЬМО ИРИНЫ ЕФИМОВНЫ МАТУСЕВИЧ

"Уважаемый Борис Александрович! Пишет Вам младшая дочь Ефима Михайловича Матусевича, Ирина Ефимовна. Попытаюсь выразить, насколько я Вам благодарна. "Новороссийск" всегда был в моем сознании. Самые ранние детские воспоминания - мы с мамой на кладбище. В детстве я почему-то себе представляла, что корабль затонул где-то далеко в море, отца кто-то спас, и он приедет домой, представляла, как это будет. Когда я повзрослела, меня начало интересовать все, связанное с этим кораблем. Я всех расспрашивала, записывала, старалась по воспоминаниям восстановить ход событий. Но воспоминания противоречили одно другому, ясной картины не получалось. Главное, что во мне всегда было чувство вины перед погибшими, что они забыты. Особенно сильно это чувство вины возникало в радостные моменты жизни: вот мы веселимся, обо всем забыли, а до них никому нет дела.
Потом, когда появился Николай Черкашин, я буквально молилась на него, старалась всячески ему помочь, ждала его книгу. Я ему бесконечно благодарна, но когда я прочла книгу, на душе легче не стало. "Новороссийск" меня не отпустил. Потом были еще книги, тоже читала, затаив дыхание, а все равно осталось чувство, что в полной мере достоверно о "Новороссийске" еще не сказано. Настороженно я ждала Вашу книгу. Мы ничего о Вас не знали, боялись разочарования. И только прочтя "Тайну гибели линкора "Новороссийск ", я перестала строить планы, что еще предпринять. Как-то сразу почувствовала, что все, что должно было быть сказано об этом корабле и его команде, сказано.
Найдена единственная соответствующая теме тональность всей книги, вместе с тем каждое слово - от души. …"Новороссийск" меня отпустил, в душе улеглось это чувство вины, которое жило во мне с детства, я почувствовала, что долг перед памятью отца и всех погибших выполнен. Я уже не жду так болезненно новых публикаций, знаю, что лучше, чем Вы, написать о "Новороссийске" невозможно.
Ведь Вы сняли такой тяжкий камень со стольких душ! Желаю Вам здоровья и еще многих успехов в литературе!"



Ирина с дочерью Еленой, 2005 г. Ирина Руденко и автор статьи Борис Гельман. Фото Е. Максимовой. Севастополь, июль 2007 г.

ГОРЬКАЯ ПАМЯТЬ

Ольгу Васильевну Матусевич в то раннее утро разбудил отчаянный крик квартирной хозяйки: "Оля, линкор взорвался, перевернулся и утонул". Еще долго потом она просыпалась, будто слыша эти слова.

НА БЕРЕГУ АПОЛЛОНОВКИ

Комната в восемь квадратных метров, которую тогда "снимали " на ул. Ластовой, 3, капитан-инженер 3 ранга Е.М. Матусевич, его жена, врач-педиатр, двое дочерей - одной четыре года, другой четыре месяца, - находилась в доме над самой бухтой. И в то утро, и много дней спустя из окна виднелось черное днище опрокинутого линкора. А позднее было видно, как днем и ночью ведутся работы по его поднятию. Ольга Васильевна побежала к госпиталю, потому что туда привозили спасенных моряков. Там она стояла до самого вечера. Молча. Рядом также молча стояла женщина в голубом платье и синем жакете, как потом оказалось, Клара Басина, жена капитана, начальника клуба линкора. Было еще много разных людей.

РАССКАЗЫВАЕТ ОЛЬГА ВАСИЛЬЕВНА МАТУСЕВИЧ:

- Все госпитальные меня знали, ведь я была их детским участковым врачом. Все пробегали мимо и на меня не смотрели. В госпиталь не пускали. Кто-то сказал, что Матусевич остался жив, и я решила, что надо стоять так, чтобы он, когда выйдет, поблагодарил меня за сдержанность. А потом стали вывозить целыми грузовиками матросов в учебный отряд, но Ефима среди них не было. Все волновались, и только я знала: Ефим, который так плавал и так нырял, что, нырнув, доплывал до середины бухты, Ефим не мог утонуть. Мне тогда было 31, Ефиму - 32. Позднее в одной из книг о гибели "Новороссийска" напишут, что О.В. Матусевич две недели приходила на пристань с тужуркой и фуражкой мужа, все ждала - может, спасется. Две недели? Какая ерунда! Я ходила до 1970 года. Ежедневно. Я была участковым врачом, это мой участок. Он начинался с улицы Пляжной в Аполлоновой балке и доходил до ул. Героев Севастополя. Я каждый день там появлялась. Конечно, первые дни на работу не ходила. А там была. Но без тужурки и фуражки. И с детьми мы в Аполлоновой балке постоянно гуляли, сначала с Женей, потом с Женей и Ирой, другого места у моря не было. Кстати, и территория госпиталя (там еще люди жили) тоже входила в мой участок. Надо было только через виадук перейти. Я там всегда стояла и плакала. Много-много лет подряд.



«Причал "Аполлонова балка"» на Яндекс.Фотках

МУЗЕЙ В ОДНОЙ КВАРТИРЕ

На стенах большой, светлой комнаты - фотографии и картины. На картине художника Анатолия Шорохова - тоже Аполлонова балка и виадук. А на книжных полках, в шкафах и секретерах - альбомы, книги, газетные вырезки, документы, воспоминания, письма - все о линкоре "Новороссийск" и его моряках. И множество молодых красивых лиц. В этой квартире, благодаря стараниям Ольги Васильевны и ее дочерей, находится самый большой музей памяти "новороссийцев", который за все эти пятьдесят лет не удосужились создать официальные музеи или общественные организации.

РАССКАЗЫВАЕТ ОЛЬГА ВАСИЛЬЕВНА МАТУСЕВИЧ:

- Все начиналось с любви. Вот фотография - ученики четвертого класса. Тридцатые годы. Вот Фима. А вот я. На фото все мальчики - в ботинках, только Фима - в тапочках, хотя его папа сапожником был. А в девятом классе он написал мне первое стихотворение, первые слова любви. Был октябрьский праздник, мы вышли во двор, и он стал читать:

Предрассветный сумрак темнокрылой ночи,
Падает с деревьев на траву роса,
В доме шум и танцы, музыка грохочет,
Только ты со мною в тишине одна.
Пусть кружатся пары, вертятся пластинки,
Навевает скуку на меня фокстрот,
Я и сам не знаю, есть ли больше счастье,
Чем стоять с тобою ночью у ворот.

В памяти Фимка-Фимус, до войны веселый, озорной, весь в рыжих веснушках. И Ефим Михайлович после войны - молчаливый, замкнутый, мужественный, куда-то исчезли веснушки. Им овладело какое-то неуловимое, неосознанное тревожное чувство… Запомнился январь 1953 года. Наша полуторагодовалая Женечка заболела скарлатиной. Каждый вечер Ефим приходил к окнам инфекционной больницы, чтобы только увидеть нас, хотя погода к этому не располагала. Взмахом руки я как бы отпускала его, а он отходил так, чтобы мы его не видели. То было время антисемитского "дела врачей". Однажды он сказал, чтобы я не волновалась, в крайнем случае, он будет преподавать физику. Видимо, на корабле ему приходилось нелегко. Все прошедшие годы я ощущала его рядом.
О том, что внучка Юлечка пишет сочинение о своем дедушке, я тогда не знала. Не знала ранее и о том, что мои дочери Ира и Женя, повзрослев, осознали несправедливость полного замалчивания трагедии, которая произошла на "Новороссийске". Вовсе не ветеранские организации, а именно они стали первыми писать во все инстанции, всем флотским начальникам и добиваться того, чтобы на братских могилах были названы все фамилии моряков. Безрезультатно. Ира к тому времени обошла всех оставшихся в живых папиных сослуживцев и взяла у всех интервью. Потом мои дочери связались с писателями-маринистами В. Пикулем, А. Кроном - тоже безрезультатно. А когда узнали, что морские катастрофы и трагедии расследует писатель Николай Черкашин, написали ему. И он немедленно откликнулся и приехал.



Мемориал личному составу линкора «Новороссийск».

ЛЕТОПИСЬ КОРАБЛЯ

Так появились первые газетные публикации и первые издания документальной хроники. Пошли письма-позывные во все уголки страны. И, хотя Ольга Васильевна, несмотря на свой солидный возраст (а ей уже за 80!), по-прежнему работает детским врачом, она ведет эту очень важную для себя поисковую работу: пишет запросы по самым далеким адресам, в ближнее и дальнее зарубежье, рассказывает, отвечает, посылает ксерокопии всех газетных статей, всех публикаций, которые касаются каждого конкретного моряка. Вот так она и стала хранителем и летописцем истории корабля и людей, на нем служивших. Как десять-двадцать лет назад, так и сегодня на ее адрес приходят письма от родственников, хотя уже нет в живых родителей, и часто к переписке подключаются внуки. Каждое письмо проанализировано, на каждое в короткие сроки она высылает ответ. И самое важное, что именно она, Ольга Васильевна, собрала огромное число - более 300 - фотографий погибших моряков. Лица. Лица. Лица. Молодые, красивые, спокойные, уверенные в своем завтрашнем дне.
Есть и ее личная заслуга в том, что через годы и десятилетия государство сделало то, что положено было сделать сразу после трагедии: приняли решение о награждении моряков "Новороссийска", до конца выполнивших свой воинский долг, орденами и медалями. Всего было награждено 716 человек, из них 613 посмертно. Указ Президента России опубликовали лишь в одном российском издании. О нем в Украине узнавали от родственников и друзей бывших "новороссийцев".
По письмам, которые хранит Ольга Васильевна, можно сложить портрет поколения. У этих матросов было много общего, в основном все они росли в многодетных семьях, отцы воевали, кто погиб, кто вернулся домой инвалидом. Как ни драматично, но были семьи (особенно в аулах и заброшенных деревнях), которые все узнавали о гибели сына или брата по ее письмам. В результате неустанной переписки и поисковой работы стали открываться памятники односельчанам, музеи, имена героев присваивались улицам. Так, уже есть музей героев-"новороссийцев" в Ярославле, есть памятник в Курске, готовится памятник в Ростове-на-Дону, есть памятная экспозиция в литовском городе Каунас. Не забыли своего героического земляка и в Одессе. На Слободке в школе-интернате № 1 (бывшая школа № 98) усилиями учительницы Галины Николаевны Рудык создан стенд, посвященный Ефиму Михайловичу Матусевичу.

НИКТО НЕ ЗАБЫТ ?..

Рассказывает Ольга Васильевна Матусевич:
- Есть все-таки много и несправедливого. Вот Илья Исаакович Лемберг. Он регулярно звонит мне из Нью-Йорка. И.И. Лемберг из той самой семерки моряков, которую удалось спасти, когда вырезали кусок днища. Во всех изданных с тех пор книгах печатают его воспоминания. Очень ценные! Но И.И. Лемберга даже не представили к награде! Хотя других тогда же спасенных его товарищей наградили. Объяснили это так: не надо было уезжать! Не включили в 1998 г. в списки награжденных еще одного выехавшего в Израиль матроса электротехнического дивизиона Льва Вольфовича Гермидера, "тоже в дальнем зарубежье". Меня это очень возмутило: ведь не лишают наград прибалтийцев. Когда же в ответ на мои письма было принято решение о награждении его орденом Мужества, оказалось, что Л.В. Гермидер уже умер.

Для Ольги Васильевны они все - герои. Где бы не жили. И важно, чтобы память о линкоре "Новороссийск" почиталась по заслугам на высоком уровне. На митинге, посвященном 50-й годовщине гибели экипажа линкора "Новороссийск" 30 октября 2005 года Ольга Васильевна сказала:
- Прости нас, линкор "Новороссийск"! Прости, что 33 года молчали. Прости, что не проявляли внимания к осиротевшим родителям, вдовам и детям. Прости, что почти сорок лет твои могилы оставались безымянными, что не все погибшие представлены к награде. Прости, только через сорок четыре года был официально признан подвиг твоего экипажа. Теперь у нас надежда на растущее молодое поколение.



Мемориал на Братском кладбище в виде 12-метровой фигуры Скорбящего матроса, отлитой из бронзы гребных винтов линкора, установленный в 1963 году.

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вскормлённые с копья
27.12.200909:0227.12.2009 09:02:42
Просмотров:12271 Комментариев:0 0

НИКОЛАЙ ВЕЧЕСЛОВ. ВОСПОМИНАНИЯ БЫВШЕГО ПОДВОДНИКА И РАБОТНИКА ГЛАВНОГО РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА. 2006. (Фрагменты). Часть 5.

0
Вскормлённые с копья
27.12.200908:2427.12.2009 08:24:31
РИЖСКОЕ НАХИМОВСКОЕ ВОЕННО-МОРСКОЕ УЧИЛИЩЕ. Продолжение.

"Обратный переход запомнился только свежим ветром, который заставил очень многих «поделиться съеденным обедом с рыбами». Возникала и еще одна мысль: а как я буду переносить качку, когда начну плавать на кораблях. Но практика показала, что есть плавсредства, на которых качка почти не чувствуется. К таким плавсредствам, по моей оценке, относятся торговые сухогрузы водоизмещением более 5 тыс. тонн, большие военные корабли и пассажирские теплоходы.
Зато в артиллерийских башнях, особенно в носовой, эскадренных миноносцев качка ужасная, и когда мы проходили практику на эсминцах после второго курса высшего училища, даже во время проведения боевых стрельб, я выскакивал из башни для того, что бы «похвастаться харчами», а попросту говоря, поблевать. В связи с тем, что у курсантов не было строго определено место по боевой тревоге, многие из нас в штормовую погоду забирались на надстройку в районе второй трубы. Здесь качка почти не чувствовалась.
Хуже всего в штормовую погоду вели себя подводные лодки. Я, правда, испытал на себе только два типа - 613-й проект и 15-ю серию. Лодки вели себя как бочки, брошенные в воду. Спастись от качки можно было только уходом на глубину или возвращением в базу. Надо, правда, заметить, что самым эффективным лекарством от качки является работа. Возможно, она и спасала меня от морской болезни в годы службы на подводных лодках.
За две практики после 8-го и 9-го классов на шхуне «Лавена» мы сумели освоить постановку парусов, управление ими во время плавания и их спуск для перехода для плавания под дизелем или постановки шхуны на якорь. Научились мы также управлять шлюпкой под парусом. При этом, когда мы, огибая стоявшую на якоре шхуну, задевали реем шлюпочного паруса за бушприт шхуны, вызывали восхищение Бати. У нас этот маневр получался случайно, и мы считали это своей ошибкой, но Безпальчев на разборе результатов гонки отметил, что мальчишки достигли высшего мастерства в управлении шлюпкой, заметив, что касание реей бушприта огибаемого корабля свидетельствует об умении управлять парусом на высшем уровне. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. В июне - июле 1952 года мы сдали государственные экзамены и 20 апреля 2006 отправились в последний отпуск из Риги.



Из отпуска мы прибыли в Ленинград в училище, расположенное на Лермонтовском проспекте недалеко от Балтийского вокзала. В тот же вечер нас отправили строем на Финляндский вокзал и электричкой - в Репино (до 1948 года Куоккала). В этом пригороде Питера находился лагерь Ленинградского Нахимовского училища. Здесь мы привели себя в порядок, и за двое суток до начала занятий обратным порядком - электричкой до Питера и строем до Балтийского вокзала прибыли в ставшее теперь родным училище.

ВЫСШЕЕ ВОЕННО-МОРСКОЕ УЧИЛИЩЕ.

Занятия у нас начались, как и во всех учебных заведениях - 1-го сентября. Начальником училища у нас был контр-адмирал Египко. Адмирал имел звание героя Советского Союза. Подвиг, за который он был удостоен звания, не суждено повторить никому. В середине тридцатых годов он был командиром подводной лодки. В Испании шла гражданская война, обстановка складывалась так, что генерал Франсиско Франко, поддерживаемый Гитлером и Муссолини, одерживал победу. Советское правительство в создавшихся условиях приняло решение вывезти с территории Испании секретаря ЦК КПИ Долорес Ибаррури (Пасионарию), что бы исключить возможность захвата ее в плен подручными фашистского диктатора. Поручение о вывозе Ибаррури с территории Испании было дано Египко, с которым он блестяще справился. В безлюдном месте Египко приткнул к берегу свою подводную лодку, и на борт его субмарины была принята Пасионария.
Адмирал был замечательным начальником училища, в часы, свободные от занятий и самоподготовки он часто заходил в курсантские классы, вел с нами различные разговоры, любил играть в шахматы. Сейчас, когда я пишу эти заметки, я с сожалением думаю о том, что упустил блестящую возможность поговорить с адмиралом на эту и другие темы. А сожаление испытываю не только по поводу Египко. Сколько интересного могли бы рассказать мой дед Николай Степанович, начальник Нахимовского училища Константин Александрович, да и другие люди, встречавшиеся на моем пути, жизненный путь которых пересекался с великими событиями."

От редакции.

Египко Николай Павлович



Герой Советского Союза Египко Николай Павлович.
Великая Отечественная - под водой.
Ачкасов В. И., Басов А. В., Сумин А. И. и др. Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. - М.: Воениздат, 1988.
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ПРОРЫВ ПЛ ЧЕРЕЗ БАЛТИЙСКИЕ ПРОЛИВЫ. АЛЕКСАНДР РОЗИН "ПОДВОДНАЯ ВОЙНА".  
Платонов А. В. Трагедии Финского залива. — М.: Эксмо; СПб: Terra Fantastica, 2005.
Преподаватели Ленкома.
Сын вице-адмирала, Египко Виктор Николаевич учился в Ленинградском НВМУ в выпуске 1963 года, однако летом 1962 года ушел из училища вместе с Сергеем Ивановичем Яковленко, стал доктором наук, профессором в сфере информатики и ВТ, а Яковленко С.И. - окончил МФТИ и стал крупным советским и российским физиком.

"Начальником факультета у нас был Герман Антонович Беккаревич. Человек оригинального склада характера. Он не мог пройти мимо любой мелочной неполадки в форме одежды и любого другого нарушения дисциплины. Все курсанты, едва Беккаревич показывался в коридоре, моментально разбегались куда угодно, лишь бы избежать с ним встречи. Его не любили не только курсанты, но и офицеры из постоянного состава училища. Завершилось его пребывание в нашем учебном заведении очень печально. Офицеры факультета исключили Беккаревича из партии за «несоветские методы воспитания». В то время это влекло за собой автоматическое увольнение в запас. О его судьбе я знаю очень мало. Когда я учился на третьем курсе, мне по несчастью пришлось поехать в стоматологическую поликлинику Военной медицинской академии, в очереди к врачу я увидел Германа Антоновича. Вид у него был довольно невзрачным, одет он был в форму, естественно без погон. В то время я не придал этому значения, а сейчас понимаю, что у него не было средств на покупку костюма, стоили они в те времена дороговато. Беккаревич обрадовался встречи со мной, конфликтов у меня с ним не было. Он очень тщательно выспрашивал меня о делах на факультете, о судьбе офицеров и курсантов. Искренне радовался, когда мои слова о том или ином человеке совпадали с его мнением, он периодически повторял: «Вот видите, я правильно оценивал этого человека», он даже расстроился, когда из-за его вызова к врачу мы вынуждены были прервать беседу.
Учеба мне давалась легко. Больше других общеобразовательных предметов полюбил математику. Наш преподаватель Надежда Никитина быстро усекла, что я понимаю предмет. Во время чтения лекций она постоянно посматривала мне в глаза, и ей становилось ясно, все ли она внятно объясняет.
Очень сожалею, что некоторые предметы я изучал не очень качественно. Почему-то казалось, что английский язык усвоится сам по себе, но этого не произошло, хотя оценки за этот предмет были только отличными. И первое мое прибытие в Великобританию показало мне, что знаний хватает лишь на базарные переговоры и немного на другие темы. Позже, когда пришлось изучать японский язык, этот пробел в методике изучения языка здорово помог преодолеть мне преподаватель японского языка Иван Алексеевич Столяров. Он заставлял нас заучивать на память все тексты.
Переоценка своих возможностей в какой-то степени произошла из-за математики. Показалось, что все предметы будут усваиваться так же, как этот предмет. Все экзамены по математике я сдавал без предварительной записи ответа на лист бумаги. Получив билет, я подходил к доске и сразу начинал отвечать, записывая на доске необходимые формулы, чертежи и давал им пояснения. Однажды, когда я привел личный состав взвода в аудиторию, где мы должны были сдавать математику, среди членов экзаменационной комиссии не оказалось Надежды Никитиной - нашего ведущего преподавателя. Она где-то задержалась. Вся процедура шла, как и было предусмотрено. Четверо курсантов вытащили свои билеты и приступили к подготовке ответов. Я вывел оставшийся личный состав в коридор, а сам вернулся в аудиторию и спросил у председателя экзаменационной комиссии разрешения взять билет и приступить к ответу. Председатель никак не мог понять, чего я хочу. Положение дел спасла вернувшаяся в аудиторию Никитина. Она вызвала меня к столу, за которым сидела экзаменационная комиссия, и я взял билет и приступил к ответу.
Когда шло распределение по факультетам, я выбрал штурманский и с этого дня влюбился в штурманское дело. В моей домашней библиотеке до сих пор хранятся более десятка книг по вопросам кораблевождения. Выбрасывать их почему-то не хочется, хотя они теперь могут годиться разве что для разгадывания специальных кроссвордов. Все предметы, относящиеся к кораблевождению, я изучал с особым усердием и получал по ним только отличные оценки.
Правда, при сдаче зачета по основам марксизма-ленинизма произошел примечательный случай. Мне был задан вопрос об отношении марксизма к теории познания. Я не могу сказать, что отвечал на отлично, и мне было предложено зайти к преподавателю через неделю. Но классный журнал остался у меня в руках, и я заглянул в соседний кабинет к другому преподавателю и через десять минут вышел от него с оценкой отлично.



Стенд, посвященный десятилетию "Краткого курса ВКП(б)". 1948 год.

После первого семестра моя фотография была вывешена на доску отличников и оставалась там до самого выпуска. Получить же диплом с отличием мне помешали те же самые основы марксизма-ленинизма, а вернее смерть И.В. Сталина и последовавшее за ней разоблачение его культа личности двадцатым съездом КПСС. Если раньше в основе программы основ марксизма-ленинизма лежал «Краткий курс истории ВКП (б)», то после съезда нас заставили изучать огромное количество томов «История КПСС в резолюциях съездов и конференций» и тома полного собрания сочинений В.И. Ленина. Сейчас ясно всем, что это было полным абсурдом. Учебные часы по изучению этой «науки всех наук» были завершены, и освоить в огромном объеме всю эту абракадабру было нереально. Стало ясно, что успешно сдать экзамены можно только по «своим билетам». На состоявшемся собрании курсантов мне, как старшине класса, было поручено сходить на кафедру, и договорится с начальником, чтобы билеты были положены по определенному порядку. Кстати, многие преподаватели по другим предметам делали так без всяких просьб со стороны курсантов. Они просто хотели, чтобы успеваемость по их предмету была высокой. Делали они это не своими руками, а поручали кому-нибудь из сверхсрочников, работавших на кафедре. Так же поступали и преподаватели в Нахимовском училище. Хочу отметить, что я не любил заучивать тексты билетов, а освещал в ответе смысл поставленного вопроса. Большинству преподавателей это нравилось больше, наверное, по этому многие ставили мне пятерки. Ну а с основами марксизма-ленинизма ничего не получилось. Начальник кафедры марксизма-ленинизма сделал очень сердитый вид и начал меня стыдить, утверждая, что «мне как коммунисту должно быть очень стыдно поступать таким образом». На экзамене же по основам марксизма-ленинизма мне достался вопрос, который я очень хорошо знал, мне было задано огромное количество вопросов и задавали их до тех пор, пока я толком не смог ответить на какой-то пустяковый вопрос.
К следующему экзамену - тактика военно-морского флота - я из-за испорченного настроения практически не готовился, получил четверку и укор со стороны преподавателя, который пару месяцев до начала экзамена дал мне рекомендацию для вступления в партию.
Несколько слов о таком важном предмете как электронавигационные приборы. Нам давали теорию и практику всех находившихся в то время на вооружении кораблей Военно-морского флота СССР штурманских приборов. Предмет был трудным и для штурманов и даже для тех, кто дружил с математикой. Для курсантов минно-торпедного факультета этот предмет считался неподъемным. И хотя госэкзамена у минеров не было, они все же сдавали письменный зачет по этому предмету. Естественно, что зачет получали все, хотя некоторые приходили на кафедру по несколько раз. Самым популярным преподавателем на кафедре был капитан 2-го ранга Добахов. Он заставил одного из курсантов минно-торпедного факультета выучить предмет лучше, чем его знали лучшие курсанты штурманского факультета. Так вот, этот курсант, получив лист бумаги для написания на нем ответа и поняв, что ответа не знает, написал на листе: «Пишем то, что видим, чего не видим, того не пишем». Возможно глагол «видим», который используется в штурманской практике при ведении навигационного журнала, он поменял на глагол «знаем», что в точности соответствовало создавшейся ситуации. Этот лозунг и другие подобные ему были красивыми буквами черной тушью написаны на листах ватмана и красовались на стенах кабинета электронавигационных приборов. Добахов хорошо оценил остроумие курсанта, заставив его каждый день приходить на консультации. Через месяц он получил оценку «отлично».
А теперь об одном из эпизодов курсантской жизни, не связанной с учебой. После сдачи экзаменов за первый курс на нашем курсе начали комплектовать шлюпочную команду для участия в соревнованиях на первенство Военно-морских учебных заведений (ВМУЗ-ов). Я попал в состав команды, хотя и не отличался сверх отменным физическим развитием, правда еще в Нахимовском училище научился владеть веслом и очень любил греблю. Набрали в команду самых рослых курсантов. Это были Юра Степанов (имел второй разряд по классической борьбе), Эдик Бакурин, Витя Косолапов, Эдик Доможиров и Женя Пагин (первый разряд по боксу в тяжелом весе) Двое курсантов - Коля Симонов и Вадим Барянов - ростом не отличались, но каждый из них имел первый разряд по классической борьбе. Четверо из нас - Бакурин, Косолапов, Доможиров и я спортивных разрядов не имели, но наш рост был больше 180 сантиметров. Больших спортивных результатов мы в Петергофе не достигли, но два месяца сборов пошли на пользу нашему здоровью."



"Два-а-а - раз!!! Два-а-а - раз !!!" Шлюпочные занятия на реке Даугава в Риге.

От редакции.

Добахов Георгий Моисеевич.  Подводник, капитан 1 ранга. Глава 2. ПЕРВОЕ БАЛТИЙСКОЕ ВЫСШЕЕ ВОЕННО-МОРСКОЕ УЧИЛИЩЕ (1948 —1954 годы).
Степанов Юрий Федорович. Выпускник Рижского Нахимовского училища 1952 года. См. Командиры АПЛ «К-3» «Ленинский комсомол» - выпускники нахимовских училищ. Рижский нахимовец и его однокашники. Часть 1.
Бакуров Эдуард Николаевич. Выпускник Тбилисского Нахимовского училища 1952 года. Фото найдено Максимовым В.В.



Доможиров Вячеслав Вячеславович. Выпускник Тбилисского Нахимовского училища 1952 года.
Симонов Николай Михайлович. Выпускник Рижского Нахимовского училища 1952 года. См. Командиры АПЛ «К-3» «Ленинский комсомол» - выпускники нахимовских училищ. Рижский нахимовец и его однокашники. Часть 9.
Барянов (Борянов) Вадим Александрович. Выпускник Тбилисского Нахимовского училища 1952 года.

"Во время этих сборов произошел один примечательный эпизод. То ли в конце июня, то ли в начале июля наши мудрые руководители партии и правительства обнаружили, что в их ряды прокрался гнусный шпион (то ли английский, то ли еще какой). Они исключили Лаврентия Павловича Берию  из Политбюро, ЦК КПСС и из партии, а потом без суда и следствия приговорили к расстрелу и расстреляли. Кто взял на себя роль судьи и палача мне точно не известно. В разное время называли разных людей, но сделал это один из мудрых и овеянный славой побед военачальник. А наше славное радио сообщило об этом в первом же выпуске последних известий, а вставали мы шесть утра. Поэтому наши головы, не загруженные научными проблемами, восприняли это известие очень четко. И что бы на доске с фотографиями членов Политбюро не смел красоваться «предатель и гнусный шпион» кто-то из членов нашего славного экипажа шестивесельного яла взял столовый нож и порезал им рожу «гнусного отщепенца». Но самое комичное произошло в семь утра В это время к нам в плашкоут, в наш кубрик, где мы спали, спустился наш старшина. Наш мичман легкой походкой просчитал несколько ступенек трапа, и перед его глазами появилась изуродованная столовым ножом рожа Лаврентия Павловича Берии. Физиономия нашего мичмана в одно мгновение начала напоминать изрезанную ножом морду Лаврентия. Из его уст вырвался нечленораздельный вопль: «Ктооо? Кто это сделал? Очень трудно было начать разговор с мичманом, но когда это удалось сделать, он плюхнулся на какой-то стул и молчал, а в это время начали передавать семичасовые известия. На лице мичмана появилось подобие улыбки. И вся эта история была нами забыта, потому что никаких политинформаций у нас на сборах предусмотрено не было. Очевидно, программу наших сборов забыли согласовать с политотделом."

От редакции.

И.В. Сталин. Великая Отечественная Война. - Библиотека думающего о России. Вадим Кожинов. Лаврентий Берия, послевоенные репрессии, сталинский культ...  Мощный материал, обладающий стойким дезомбирующим эффектом.
Соколов Б.В. Неизвестный Жуков: портрет без ретуши в зеркале эпохи. — Мн.: Родиола-плюс, 2000.  Маршал Советского Союза Кирилл Семенович Москаленко, в июне 1953-го носивший звание генерал-полковника и занимавший сравнительно скромную должность командующего Московским округом ПВО, рисует совсем иную картину ареста Берии. Кирилл Семенович рассказывал писателю Владимиру Карпову...
Карпов В. В. Маршал Жуков: Опала. — М.: Вече, 1994.  О том, что и как тогда произошло, мне во время бесед рассказали (некоторые записаны на пленку) — маршал Москаленко, бывший кандидат в члены Президиума Шипилов Д. Г., помощник Маленкова — Суханов Д. Н., начальник политуправления МАО полковник Зуб. И еще я имею два опубликованных варианта рассказа Жукова. Поскольку эти варианты не совпадают, давайте вместе разберемся, как было в действительности...
Берия, Серго Лаврентьевич — Википедия
Берия С.Л. Мой отец — Лаврентий Берия. — М.: Современник, 1994.

"Отдельно хочется поговорить о судьбе одного из членов нашего экипажа, о Юрии Федоровиче Степанове. Он первым из нашего выпуска дослужился до должности командира подводной лодки и не просто лодки, а атомной подводной лодки. Чем это было вызвано? Умом? Талантом? А может быть какими-нибудь другими качествами? Не думаю. Ну, во-первых, ему повезло. Время нашего выпуска из училища совпало с завершающим этапом создания атомных подводных лодок, поэтому в различных центрах подготовки кадров подводников шел подбор соответствующих специалистов. Делалось это в обстановке строжайшей секретности. В связи с этим я просто не знаком со многими деталями того, как Юра попал в атомный подводный флот. От многих наших выпускников во время встреч по случаю юбилея выпуска нашего курса слышал, что Степанов попал на атомные лодки именно таким путем. Из этих рассказов выходило, что Юра, получив должность старшего помощника командира, проявлял такое рвение, что его подчиненные плакали горючими слезами от его усердия. Рассказывали, что гальюны в зоне его ответственности были образцово чистыми, пешеходные дорожки всегда подметенными, а на газонах нельзя было увидеть ни одной мусоренки. Никто из офицеров нашего выпуска, с кем я встречался на наших торжествах, не плавал со Степановым, но, я думаю, что на подводной лодке «Ленинский комсомол», куда Юра был назначен командиром, был так же образцовый порядок. Есть у меня правда маленькая оговорка. Порядок, кроме чистоты в отсеках и в других местах, должен включать в себя безукоризненное соблюдение личным составом правил эксплуатации всех механизмов, приборов и агрегатов, поскольку сбой в их работе может привести к трагическим последствиям. На подводной лодке произошел пожар во втором отсеке, никакие подручные средства не дали результата в тушении пожара. Люди, находившиеся во втором отсеке, начали в панике переправляться в центральный. Возникла угроза распространения огня в центральный отсек и гибели атомохода. Юра своими руками задраил переборочный люк (он находился в третьем отсеке) и тем самым отсек поступление свежего воздуха, то есть кислорода к источнику огня. Члены экипажа, остававшиеся во втором отсеке, погибли, но лодка и остальной экипаж были спасены. Возможно, мир избежал ядерной катастрофы. «Ленинский комсомол» своим ходом (без буксира) вернулся в базу. Члены семей, погибших в отсеке офицеров, сверхсрочников и матросов, готовы были разорвать на куски Степанова. В течение многих дней на базе работали различные комиссии, расследовавшие причину аварии. Трудно себе представить, сколько пришлось пережить Юрию Федоровичу. В итоге его сняли с должности командира подводной лодки и назначили на малозначимую должность начальника заочного обучения одного из военно-морских училищ Севастополя (штатная категория - капитан 2-го ранга, а у командира АПЛ - 1-го ранга). Всю эту трагическую историю я узнал из рассказа Степанова, когда приезжал в этот город военно-морской славы России. В аварии, если она происходит на боевом корабле, всегда виноват командир. Если выясняется, что, например, в пожаре виноват командир отсека, не проверивший исправность регенеративных установок, виноват все равно командир. Только в таком случае командир отсека получит самое строгое взыскание. Когда я слушал Степанова обо всем случившемся, у меня не хватило духа задать Юре вопрос на эту тему. Так что настоящая истина известна только ему."



Памятник морякам-подводникам, погибшим во время аварии на ПЛА К-3 ("Ленинский комсомол") в сентябре 1967 г. Западная Лица, 1967 г.

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вскормлённые с копья
27.12.200908:2427.12.2009 08:24:31
Просмотров:16629 Комментариев:0 0
Страницы: Пред. | 1 | ... | 751 | 752 | 753 | 754 | 755 | ... | 860 | След.


Copyright © 1998-2024 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.