«Красуйся град Петров, и стой
Неколебимо, как Россия,
Да умириться же с тобой
И побеждённая стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут…»
А.С.Пушкин.
2.4.8. С правом ношения военной формы одежды.Продолжаю рассказ о двух последних годах моей военной службе в Военно-морской академии в Ленинграде, событиях которые происходили не только в стенах флагмана морской науки
В августе 1979 года постановлением ЦК КПСС и СМ СССР «О строительстве сооружений защиты города Ленинграда от наводнений» была поставлена точка в многолетнем споре по этому вопросу. За 276 лет жизни Петербурга-Ленинграда Нева выходила из берегов 243 раза, т.е. почти ежегодно. В нескольких случаях, отмеченных наводнениями катастрофическими, вода доходила до Аничкова моста, затопив более 20 % территории города. Градоначальники думали о защите города от наводнений столько лет, сколько существует город, ибо первое наводнение случилось через три месяца после его закладки.
Замыслы Петра I по защите города от наводнений, в частности, подсыпка и поднятие грунта, укрепление берегов, прорытие каналов на Васильевском острове, к сожалению, до конца выполнены не были. Не был осуществлён и ни один проект, одобренный международным конкурсом, объявленным русским правительством после катастрофического наводнения в 1824 году. С тех пор на протяжении 150 лет не утихали споры о месте строительства дамбы. Указанным выше постановлением 1979 года утвержден т.н. западный вариант строительства дамбы на линии Лисий Нос – Кронштадт-Ломоносов. В последние годы возникли протесты экологов и начатую стройку заморозили на неопределённое время. Надежда Пушкина на умиротворение стихии также отодвигается на неопределённое время.
Моя служба в академии шла своим чередом. Я не вёл никаких дневников, поэтому не припоминаю в этот год что-либо не обычное, хотя в медицинской книжке зафиксировано следующее. 7 ноября 1978 года утром в постели почувствовал сильное головокружение, тошноту и слабость. Был праздничный день и к врачам обращаться воздержался. Однако к вечеру самочувствие не улучшилось, и родственники вызвали неотложку. Приехавший врач ввел внутримышечно кордиамин с папаверином. Через некоторое время головокружение прошло. 9 ноября рабочий день в академии начал с посещения своей медсанчасти, т.к. сохранялась общая слабость и неуверенная координация при ходьбе. После осмотра был поставлен диагноз на основе рентгена позвоночника: остеохондроз и деформирующий спондилез с корешковым синдромом шейного отдела, и атеросклероз коронарных сосудов. Получил рекомендации по лечению и освобождение от службы на три дня. Головокружение и боли в области шейной части позвоночника отмечались и в первой половине следующего года. В августе 1979 года получил путёвку в санаторий в Солнечногорск и выехал в Москву. Вообще говоря, сама Москва меня не притягивала, и в зрелые годы бывал там проездом или по необходимости, в основном, по делам службы. Эти немногочисленные поездки одновременно использовал для того, чтобы навестить родственников и друзей. Дважды наведывался к сослуживцу по Североморску Генриху Акуре в Лозе и в Подлипках. Нашёл и своего однокашника по Калининградскому ВВМУ Юрия Фролова, с которым не виделся около 20 лет. На этот раз поездка имела целью подлечиться в связи с обострением спондилёза. Впервые за всю службу попал в нормальный обустроенный санаторий, где сразу же поселился в двухместный номер с туалетом и душем. (Номеров без удобств в санатории нет.) После врачебного осмотра были назначены все необходимые процедуры: лечебная физкультура, плавание в бассейне, массаж позвоночника, электроаэрозольная терапия, масляная ингаляция, минеральная вода и др. Впервые моими болячками занялись всерьёз, и это дало определённый эффект – несколько лет обострения не было. Помимо лечебных процедур ходил в походы по живописным окрестностям. Солнечногорск находится в 45 км к северо-западу от Москвы. Высокие, поросшие лесом, холмы Клинско-Дмитровской гряды, прорезанные глубокими оврагами, обширные низины, частично заполненные водой, извилистые русла многочисленных рек и речек создают красоту этого района среднерусской полосы. Посетил с экскурсией
Клин – небольшой старинный городишко впервые упоминается в XIII веке, где сохранились остатки земляного вала, церкви XVI-XVII веков, почтовый двор, торговые ряды и дом городничего (начало XIX века). В 1885-1893 годах в Клину жил П.И.Чайковский. Здесь им написаны 6-ая симфония (патетическая), балет «Щелкунчик» и др.
Удалось попасть и в уникальный
где представлена крылатая мощь страны от самых первых образцов летательных аппаратов, состоявших на вооружении Красной Армии в Гражданскую войну, до современных сверхзвуковых и всепогодных ракетоносцев. На бетонной дорожке навсегда замерли малые, большие и гигантские крылатые корабли. Здесь рядом с Ла-7 – истребителя военной поры трижды Героя Советского Союза И.Кожедуба, отмеченного на фюзеляже золотыми звёздами, расположились поколения МиГов, Ту, Су и др.
Зимой 1980 года страна готовилась к подведению итогов текущей пятилетки и заканчивающегося десятилетия. Позднее это время назовут периодом застоя. В военных организациях жизнь всегда бьет ключом, мы застоя не чувствовали и на своём уровне добросовестно выполняли порученное дело. Перемены, конечно, назревали.
близилась к закату. Миллионы сограждан с настороженным любопытством наблюдали по телевизору дряхлеющего вождя. Его шаркающую походку, всё более неуверенные движения и каменеющее лицо. Всё ближе за ним следовал не молодой, но физически крепкий телохранитель в генеральских погонах, готовый в любую минуту подхватить своего шефа. Затем уже с сочувствием относились к его невнятным речам и открыто осуждали наградоманию и церемониал стариковского целования на любой официальной встрече.
Во второй половине марта 1980 г в отделе отмечали пятидесятилетие капитана 1 ранга Л.И.Мизгера, много лет проработавшего в НИО, последние годы - заместителем начальника отдела. Мне было поручено приветствовать его от имени сотрудников отдела. Почему именно мне? В отделе были люди, которые работали с ним более длительное время. Я не был среди его друзей, общались только по служебным делам. Я считал его добросовестным работником, но стиль его деятельности мне не импонировал. Чтобы как-то выйти из этой ситуации не запинаясь, решил заранее написать нейтрально-летописное поздравление в прозе с безобидными элементами юмора. Подлинник поздравления был зачитан и вместе с подарком вручён юбиляру в лекционном зале на нашем этаже, где проходило чествование в присутствии немногочисленных посетителей. Сначала был зачитан приказ начальника академии, затем слово предоставили мне. Воспроизвожу текст этого поздравления по сохранившемуся черновику, т.к. в нём фигурируют почти все сотрудники отдела, и очень лаконично отмечены реальные ситуации того периода, не искажённые несовершенством памяти.
Уважаемый, Лев Иванович! В этот знаменательный день разреши поздравить тебя от сослуживцев и товарищей по работе. Чтобы не повторять сказанное в официальных документах (там всё соответствует истине) добавлю, что мы уважаем и ценим тебя за умение работать, большой жизненный и служебный опыт, требовательность и принципиальность. Желаем тебе, прежде всего, хорошего здоровья. По примеру своего великого тёзки Льва Толстого, оставившего после себя оригинальный кодекс здоровья, суть которого – ходить больше босиком, выработай свои правила укрепления здоровья. Не забывай, конечно, что 50 – это не 20, и иногда наведывайся в апартаменты Анфисы Афанасьевны (врач-терапевт, чуткая и внимательная) хотя бы для душевного спокойствия.
Если в Древней Греции 40-летнего человека уже считали стариком, а 60-летнего – только годного для жертвоприношения, то нынче мужчина в 50 лет не прочь сам выбрать себе жертву, значительно моложе себя, а иногда и не одну. (Прозрачный намёк на продолжающийся роман юбиляра).
Желаем тебе больших трудовых успехов. 50 лет – это золотая пора, всё ещё впереди, дел ждёт гора. Не смущайся, что имя твоё ещё не попало в Большую Советскую энциклопедии. История знает немало таких примеров. Широко известные ныне писатели Серафимович, Новиков-Прибой, Игнатьев в 50 лет ещё не написали своих главных произведений «Железный поток», «Цусима» и «50 лет в строю», поставившие их имена в ряды классиков русской и советской литературы.
Чтобы день рождения оставался более памятным, принято дарить подарки. Мы решили не изменять этой традиции, однако, присутствовали некоторые затруднения с его выбором. Надо признаться, что испытанный на других метод – предварительный зондаж юбиляра – в данном случае ничего не прояснил. Учитывая непосредственную причастность новорожденного к кухне научно-исследовательской работы, было решено применить один из современных методов научных исследований при выборе требований к подарку для конкретного лица в условиях полной неопределённости. Большой теоретик методики проведения научных исследований товарищ Андрей Чуйко (инженер отдела, капитан 2 ранга в отставке) предложил современный и испытанный метод экспертных оценок, который он успешно, более 20 лет, применяет при проведении конкурсов на лучшую научную работу слушателя. Суть которого, по мнению ряда учёных, получение компетентного решения с помощью целой группы не всегда компетентных экспертов. Основное достоинство метода – абсолютная невозможность найти истинного виновника неверного решения. В качестве экспертов выступали почти все сотрудники нашего отдела при научном консультировании учёных уважаемого научного подразделения, возглавляемого начальником научной группы товарищем Мешковым. До пота трудился наш главный эксперт по стратегическим вопросам Юра Маланченко (направленец по командному факультету), что с ним случается не часто, кроме обеда и подготовки к рыбалке …в рабочее время. К недостаткам указанного метода экспертных оценок, без сомнения, надо отнести большой объем расчётных работ. Но с этой проблемой блестяще справился программист нашего отдела товарищ Борис Савалюк, он же по совместительству и казначей, что важно для понимания сложности выбранной методики. Он выбрал ещё одно жёсткое ограничение по системе «эффективность – стоимость», и предложил воспользоваться услугами вычислительного центра, учитывая тесное взаимодействие с его начальником Б.П.Репиным в рамках НИР «Автоматизация», жизнь которой уже давно еле теплится. Но теория одно, а практика – другое. Не выдержала такого обилия информации верой и правдой много лет служившая вычислительная техника на базе ЦВМ
Посыпались жалобы от кафедр и научных подразделений: НИО вывел из строя всю современную вычислительную базу. Личный состав вычислительного центра СНИЛ-5 не спал дни и ночи, устраняя неполадки, а Борис Петрович был вынужден написать Указ о приоритете использования вычислительных средств в пользу обеспечения учебного процесса. Таким образом, многообразие и противоречивость требований оказались не по плечу нашим ЭВМ. Правда, нет худа без добра. Наш эксперт и большой специалист по по сложным системам товарищ Игорь Пшеничников (по совместительству специалист по развешиванию ковров в современных блочных квартирах с помощью неприспособленных для этого инструментов) предложил провести более углубленное изыскание. Учитывая важность срочного поднятия живучести вычислительной техники академии, а также заметно усиливающуюся тенденцию СНИЛ – 5 к науке, провести совместно с НИО исследование на стыке науки и практики: найти неизвестный до сих пор коэффициент корреляции технического состояния ЭВМ в зависимости от количества спирта, выпитого, простите за оговорку выписанного на ремонт и обслуживание техники, и списанного юбиляром по классически составленным актам.
В этих непростых условиях, когда от обилия требований и рационализаторских предложений, распухла голова нашего секретаря-эксперта товарища Виктора Быкасова. Не оставалось другого выхода, как обратиться в вышестоящую научную инстанцию – НТК, откуда незамедлительно пришло одобрение: что мы на правильном пути, и указание воспользоваться системным анализом, а именно – комплексированием. Эврика! Как мы не догадались сами? Ведь всего три месяца назад под руководством главного эксперта товарища В.А.Гусева мы блестяще скомплексировали всю научную тематику академии, состоящую более чем из 100 позиций всего в 11 глобальных проблем. Стало ясно, что надо поступить так же по научному и с выбором подарка для юбиляра: скомплексировать все требования в два главных, суть которых проста. Это должен быть современный компактный и обязательно нужный, но дефицитный прибор для измерения самого остродефицитного (кроме денег) параметра в жизни человека, особенно после достижения 50-летнего рубежа. Как вы уже, видимо, догадались – это
скомплексированные с будильником, (Звенит будильник, заведённый моим ассистентом В.Быкасовым) которые вручаются юбиляру. От имени ветеранов отдела затем выступил Юра Гордеев.
31 марта 1980 года мне исполнилось 45 лет. Дальше оставаться на военной службе в связи с отсутствием перспективы не видел, необходимый стаж для получения полной пенсии был набран. По собственной инициативе зашел к начальнику отдела кадров Ю.К.Тишкину и спросил: надо ли писать рапорт по команде с просьбой об увольнении. Ответ был краток: нет, у нас это не принято. Он всё понял правильно. 7 апреля меня вызвал в кабинет начальник отдела и, ничего не говоря, несколько смущённо, протянул лист бумаги. Я ещё не успел дочитать бумагу до конца, Владимир Алексеевич добавил от себя, что начальник академии претензий по службе ко мне не имеет. Эта бумага, на военном жаргоне – метка, была подготовлена отделом кадров за подписью начальника академии и, полагаю, была большей неожиданностью для моего начальника, чем для меня. На бумаге с угловым штампом было напечатано следующее. «В соответствии с «Положением о прохождении воинской службы офицерским составом ВС СССР» Вы планируетесь к увольнению из кадров ВМФ в запас в 1980 году. Прошу Вас к июлю с.г. завершить свои дела по службе, использовать отпуск и приготовиться к увольнению в запас. Адмирал В.Сысоев». В этот момент, правда, я тоже не ожидал такого скорого решения моей судьбы. Прочитав эту бумагу, насколько мог спокойно ответил, что это решение не расходится с моими планами. Поделился новостью со своими коллегами, которая вызвала неподдельное удивление. Действительно, до меня в отделе никто не увольнялся ровно в 45 лет.
Для завершения служебных дел мне отводилось почти три месяца, хотя хватило бы и три дня. Свои обязанности передал одному из сослуживцев и стал приходить на службу не каждый день. Появилось свободное время, которое использовал для решения своих домашних забот. Но об этом пойдёт речь в следующем томе мемуаров.
В конце мая в отделе произошло ЧП – чрезвычайное происшествие, пропал секретный документ. Я узнал об этом последним, т.к. в день поиска документа меня на службе не было. На следующий день с утра мне передали, что работает комиссия из «большого» дома на Литейном проспекте, и один из членов комиссии хочет со мной поговорить. Я поднялся на 4 этаж академии, вошел в указанную комнату и оказался перед лицом давнишнего знакомого. Вначале я его не узнал, но когда он назвал свою фамилию – Перов, вспомнил, что вместе стажировались на торпедных катерах в 1956 году в Кронштадте на базе Литке. С тех пор мы не встречались, и о его судьбе я ничего не знал. Он, оказывается, обо мне знал значительно больше, т.к. службу проходил в КГБ. После краткого воспоминания о том далёком периоде перешли к делу.
Не помню конкретного содержания, да это и не существенно, того злосчастного документа и не могу оценить его важности, но формально документ имел гриф «секретно», и его во что бы то ни стало надо найти. Вообще говоря, утеря секретных документов явление не уникальное, но не частое. В нашем отделе это произошло, кажется, впервые. Лёша (Леонид Андреевич – так звали моего знакомого) доверительно поведал мне о стратегии поиска документа. Предложено ряд версий, которые, как они называют, «разрабатываются». Одна из этих версий, по-видимому, замыкалась на меня и была поручена ему. Я уже знал, что мой рабочий чемодан с секретными документами вскрывался без меня, т.к. был опечатан не моей печатью и внутри оставлен акт о вскрытии чемодана. Лёша не скрывал, что был причастен к проверке моего чемодана, причём было проверено не только наличие документов по описи, но и прочитаны мои последние записи в рабочих тетрадях. Были найдены и следы того, что я знакомился с содержанием пропавшего документа, и записал входные данные и краткое содержание документа. Как я понимаю, комиссия установила, что в моём чемодане пропавшего документа не оказалось, но я держал его в руках, а значит, мог и потерять (без умысла или умышленно). Далее, Лёша заверил, что он поручился за меня перед своим руководством. Не знаю, так это было или нет, но, очевидно, версия о моей причастности к этому была не основной. Но всё же ему было поручено поговорить со мной на эту тему и выяснить сведения, хотя бы косвенно относящиеся к делу. Круг задаваемых мне вопросов был широк: начиная от характеристики каждого из сотрудников отдела, общей атмосфере в коллективе и, главное, выполнения правил обращения с секретными документами. Особенно его интересовали моя оценка двух личностей: заместителя начальника отдела Л.И.Мизгера и делопроизводителя Светланы Сокерчук, которая была главным действующим лицом в этом деле.
По установленным правилам, делопроизводитель получал секретные документы в секретной части и передавал их под роспись соответствующим сотрудникам отдела. По окончании рабочего дня эти документы в обратной последовательности через делопроизводителя возвращались в секретную часть. Нужные для последующей работы документы можно было после соответствующего оформления оставить в своём рабочем чемодане, который, в свою очередь, после окончания рабочего дня сдавался в секретную часть.
Лёша пытался по дружбе выяснить у меня о возможных нарушениях секретного делопроизводства внутри отдела. Дружба-дружбой, а служба-службой. Я твёрдо стоял на том, что мне не известны какие-либо нарушения этих правил. И это было близко к истине. На нашем уровне помощника и старших помощников начальника отдела правила секретного делопроизводства выполнялись строго. Все документы получались и возвращались только под роспись. Каждый исполнитель ежедневно проверял свои документы по описи в чемодане, один раз в неделю документы проверялись заместителем начальника отдела и т.д. И если Перов рассчитывал на какое-либо моё откровение, то я не оправдал его надежды.
За время нашей беседы, которая продолжалась не менее часа, Лёша несколько раз звонил по телефону, пытаясь найти нашего делопроизводителя. В результате выяснилось, что Светлана ушла в отпуск, и сегодня должна уехать на юг, во всяком случае, билеты купила. Лёша, видимо, решил перехватить Свету в поезде, и попросил меня съездить с ним на вокзал. Прошли по вагонам поезда, кажется, на Севастополь. Светы в этом поезде не обнаружили. Лёшу, правда, это не удивило. На этой же машине он подбросил меня до дома, и больше мы не встречались.
В середине июня получил путёвку в санаторий. Большой необходимости лечиться не было, но навестить памятные с юности места хотелось. В моей медкнижке записей о различных болячках, накопившихся к 45 году жизни, было вполне достаточно, чтобы обосновать лечение в санатории любого профиля. На этот раз ехал в Ригу в компании с преподавателем кафедры гидроакустики Геннадием Щегловым. В пути познакомились поближе, т.к. в стенах академии знакомство было поверхностным. Это был по виду здоровяк моего возраста, который ехал отдохнуть после нелегкого учебного года и вдоволь поиграть в теннис. Он вез с собой ракетку и был огорчён, что я не могу быть его партнёром по игре.
«Майори», как и большинство военных санаториев, кроме элитных, располагал одним современным корпусом для семейных отдыхающих со всеми удобствами в номере и несколькими старыми корпусами с удобствами в коридоре. Неделю мы жили вместе в старом корпусе, затем его, капитана 1 ранга, перевели в благоустроенный номер, а я перебрался в другую комнату поближе к душу.
Первые дни пролетают быстро: новые знакомства, новые впечатления, активное посещение лечебных процедур, изучение местности – этим заполнены все дни. Вскоре, правда, такая праздная жизнь тоже надоедает. К тому же купальный сезон на
еще не открыт, а в санатории нет своего бассейна. Неожиданно от безделья выручил сослуживец по Североморску Коля Туроверов. Оказалось, его семья снимает поблизости дачу, и он пригласил к себе на огонёк. Пили только сухое вино, вспоминали службу на севере. Коля недавно уволился в запас, получил отличную квартиру на Московской улице в Риге. Я побывал у него дома, а затем и на работе на заводе ВЭФ, где он устроился инженером военной приёмки. Видимо его пригласил на работу руководитель приёмки, наш сослуживец Лёша Лыскович. Они провели меня по заводу, который работает, как на военные нужды, так и выпускает гражданскую продукцию. Купил в магазинчике при заводе последнюю модель радиоприёмника ВЭФ – 206, которая служит до сих пор. Общее впечатление о заводе и его неухоженной территории не блестящее. Сам же город и его многочисленные бульвары и парки радуют глаз. Особенно это относится к курортной зоне на берегу Рижского залива, где расположены многочисленные здравницы.
Общее название этой части побережья залива – Юрмала, что в переводе с латышского – морской город, который находится в 19 км от Риги и образован из цепочки слившихся прибрежных посёлков и городков. Протяжённость города-пляжа вдоль побережья около 30 км. «Мягкий климат, морской воздух, сосновый бор, прекрасный песчаный пляж, шириной до ста метров – всё это создаёт прекрасные условия для лечения и отдыха». Это цитата из туристического проспекта. И это действительно так, но при одном существенном условии – при солнечной тёплой погоде.
Санаторий МО «Майори» находится в нескольких минутах ходьбы от железнодорожной платформы того же названия, которая, в свою очередь, соответствует названию городка, который недавно слился с другими посёлками побережья.
Юрмала – действительно тщательно ухоженный город-парк, протянувшийся узкой полосой между Рижским заливом на севере и рекой с южной стороны. Электропоезда местного завода регулярно доставляют жителей к морю. В период обучения в Рижском нахимовском училище в 50-е годы Юрмалы ещё не существовало, и по выходным дня мы изредка ездили на пляжи известных курортных городков: Булдури, Дзинтари, Майори, Дубулти, Кемери, впоследствии передавших свои названия высоким железнодорожным платформам.
На экскурсии по любопытным местам города Юрмала. Крайние справа Г.Щеглов (стоит), М.Агронский (сидит). Город Сигулда. 1980.
После возвращения из отпуска я узнал, что этот пропавший документ найден. Инцидент был исчерпан. Кто и при каких обстоятельствах нашел документ, мне не известно, да и интересоваться методами работы спецорганов было не принято.
В течение службы мне, слава богу, не часто приходилось общаться с людьми этой службы. Их деятельность всегда была окутана завесой тайны. Я уже не застал времена массового террора. Мне известны лишь отдельные более мелкие факты, о которых я упоминал ранее. Было известно, например, что мои документы направлены в особый отдел для проверки и решения вопроса о допуске к работе с секретными документами и техникой. Эта работа проводилась через отделы кадров без непосредственного контакта с безымянными людьми этой службы. Их никто не представлял офицерскому коллективу, но все их знали в лицо.
После возвращения из санатория выяснил, что мои документы отправлены в Москву, и когда будет подписан приказ Главкома ВМФ, мне сообщат. На службу приходил не регулярно, т.к. никаких заданий мне уже не давали. Но время не терял даром, занимался ремонтом и благоустройством квартиры.
Примерно через месяц пришла выписка из приказа ГК ВМФ № 0532 от 02.07.1980 г. о том, что я уволен по статье 59 п. «А» (по возрасту) с правом ношения военной формы одежды. Одновременно награждён от имени Президиума Верховного Совета СССР медалью «Ветеран Вооружённых сил СССР».
На банкете в кафе по этому случаю В.А.Гусев зачитал и вручил поощрительный приказ начальника академии № 535 от 11 августа 1980 года, грамоты от Главкома ВМФ, начальника академии и личного состава.
Санкт-Петербург. 1996 г.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
