14.04.10
Текст:
Фото:
Важное
Заместитель Сергея Шойгу задержан по подозрению в коррупции
Судостроителям предложили 
|
Черноморский флот. БизертаНи один российский флот не пережил таких мрачных трагедий, как Черноморский.
В годы Крымской войны он был затоплен, дабы преградить путь в Севастополь с моря.
В 1918 году добрая часть его была снова затоплена – под Новороссийском, другая – медленно сгинула в далекой Бизерте. В память об этих кораблях, которым выпал столь печальный жребий, поставлены три прекрасных памятника: один в виде одинокой белой колонны-свечи украшает севастопольскую бухту, другой поставлен на Дообском мысе, на траверзе которого уходили под воду линкор "Свободная Россия" и эсминцы с флажными сигналами "Погибаю, но не сдаюсь!"; третий воздвигнут в Бизерте в виде белокаменного храма. Словно чудо Божье светится голубыми куполами посреди мусульманской Бизерты миниатюрная белого камня церковь Александра Невского. Идея ее создания родилась в 1935 году. На средства, собранные русскими моряками и членами их семей, был заложен в том же году храм — скромный и простой, ставший великой памятью русской эскадре. На мраморной доске, установленной внутри храма, золотом выбиты названия кораблей Русского Императорского флота, пришедших в Бизерту в далеком для нас 1920 году. За каждым из этих названий - героические страницы истории российского флота... Вот этот список: Линейные корабли: "Генерал Алексеев", "Георгий Победоносец"  "Генерал Алексеев" (первое имя "Император Александр III")  "Георгий Победоносец" Крейсера: "Генерал Корнилов", "Алмаз"  "Алмаз" Эскадренные миноносцы: "Капитан Сакен", "Беспокойный", "Дерзкий", "Гневный", "Поспешный", "Пылкий", "Цериго", "Жаркий", "Звонкий","Зоркий"  "Капитан Сакен"  "Беспокойный"  "Поспешный"  "Пылкий" Посыльное судно: "Якут" Канонерские лодки: "Грозный", "Страж" Учебное судно: "Свобода" ("Моряк") База подводных лодок: (транспорт) "Добыча" Подводные лодки: "Тюлень", "Буревестник", "Утка"  "Тюлень"  "АГ-22" Тральщик: "Китобой" Транспорт "Баку" (нефтеналивной) Ледоколы: "Всадник", "Джигит", "Гайдамак", "Илья Муромец" Буксиры: "Черномор", "Голланд" Пароход: "Великий князь Константин"  "Великий князь Константин" Севастополь. Ноябрь 1920 года. Такого еще не бывало: флот покинул Севастополь! Душа оставила тело… Да, Севастополь остался однажды без кораблей. Но тогда – в первую оборону – корабли ушли на дно родной бухты, а не в чужие порты… В том проклятом восемнадцатом Черноморский флот впервые подвергли разделу: его, как и всю страну, разделили на красных и белых. Красная часть самозатопилась в Цемесской бухте, а белая покинула через два года воды Черного моря, ушла в Стамбул, а затем в Бизерту. Все было так, как описал в стихах казачий поэт Николай Туроверов: среди дыма и огня, я с кормы все время мимо в своего стрелял коня… А он плыл, изнемогая, за высокою кормой, все не веря, все не зная, что прощается со мной… На одном из таких беженских пароходов увозили в изгнание и восьмилетнюю девочку Настю. Впрочем, сначала ее с мамой забрал к себе на эсминец "Жаркий" отец – старший лейтенант Александр Манштейн. Он доставил свою семью вместе с десятками других беженцев в Константинополь. Анастасии Александровне Манштейн-Ширинской суждено было стать летописцем и хранителем русской культуры и памяти о трагической судьбе русского флота, который нашел свой последний причал у берегов Туниса, и судьбах тех людей, которые пытались его спасти. Она умерла в 96 лет, последняя из "белых" русских, которые пришли с флотом в Бизерту и единственная, кто увидел вновь поднятый Андреевский стяг на кораблях российского флота, и дождалась паспорт с державным орлом, никогда не приняв иностранного гражданства. Сразу после прибытия в Константинополь последнего русского судна из Крыма 8 ноября (старый стиль) 1920 года главнокомандующий издал приказ N 4771. Его текст гласил: "Эвакуация из Крыма прошла в образцовом порядке. Ушло 120 судов, вывезено около 150 тысяч человек. Сохранена грозная русская военная сила. От лица службы приношу глубокую благодарность за выдающуюся работу по эвакуации командующему флотом вице-адмиралу Кедрову, генералам Кутепову, Абрамову, Скалону, Стогову, Барбовичу, Дращенко и всем членам доблестного флота и армии, честно выполнившим работу в тяжелые дни эвакуации. Генерал Врангель". Из более чем 120 судов лишь два не дошли до Турции. Эскадренный миноносец "Живой", словно вопреки своему названию, канул в лету, вернее в студеную черноморскую пучину. Выйдя из Керчи, он не прибыл в порт назначения, когда миновали последние сроки ожидания. Суда, посланные на поиск эсминца, вернулись ни с чем. Кораблем командовал лейтенант Нифонтов. На борту эсминца находилась небольшая команда и около 250 пассажиров, главным образом офицеры Донского полка. Еще одной потерей стал катер "Язон", шедший на буксире парохода "Эльпидифор". Ночью команда, насчитывавшая 10-15 человек, видимо, большевистски настроенных, обрубила буксирные тросы и вернулась в Севастополь. Эвакуация завершилась. Русские корабли стали на якоре на рейде Мода. Через две недели после прихода в Константинополь русский флот, как по мановению волшебной палочки превратился в эскадру, состоящую из четырех отрядов. Ее командующим был назначен вице-адмирал Кедров, командирами отрядов — контр-адмиралы Остелецкий, Беренс, Клыков и генерал-лейтенант Ермаков. Никто не знал, что эскадре было отмеряно лишь 4 года жизни. Несладкое было время. Богатая и великодушная Франция, которую в Турции представляли граф де Мартель, верховный комиссар республики де Франс и командующий оккупационным корпусом адмирал де Бон, подтвердила, что берет под свое покровительство русских, эвакуировавшихся из Крыма. Низкий поклон Франции за милосердие и гостеприимство. Однако! Сыновья Гаскони и Наварры, Прованса и Бургундии никогда не забывали о своих интересах. Ни много, ни мало, но в обеспечение расходов, связанных с приемом беженцев из Крыма, французы "приняли" в залог весь русский военный и торговый флот! Приняли охотно и грамотно. Вновь сформированная эскадра под командованием вице-адмирала Кедрова насчитывала более 70 "вымпелов". Лишь 33 из них привел в Бизерту контр-адмирал Беренс. Но и там, в уютном североафриканском порту, словно летучие голландцы, исчезали и растворялись в тумане и в лазурных водах Средиземного моря русские корабли. Иногда они появлялись, как приведения, в составе ВМС Франции — перекрашенные и подновленные, с новыми именами и командирами. Итог печален и поучителен: эскадра так и "ушла" за долги, те самые, царские, которые Россия во второй раз начала платить с легкой руки Горбачева, Шеварднадзе, Ельцина. Эскадра исчезла, растаяла, растворилась, оставшись лишь в памяти людей да на редких фотографиях и рисунках участников тех событий. В Бизерте эскадра появилась в самом конце декабря 1920 года. А через 14 лет последний крупный корабль — броненосец "Генерал Алексеев" сгинул во французском Бресте. Документов, как всегда, нет, и не будет. Очевидцы — единственный человек Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн. Основанная финикийцами задолго до Карфагена в начале IX века до нашей эры, Бизерта сыграла важную роль в истории, прежде всего, благодаря своему уникальному географическому положению. Ни одно судно, пересекавшее Средиземное море с запада на восток или с востока на запад не могло, да и не стремилось миновать гостеприимную гавань. Старый порт надежно укрывал гостей от непогоды, с какими бы намерениями они не посещали это уголок. Каждый народ давал городу свое название — Гиппон, Акра, Диаритус, Бензерт, Бизерт, Бизерта. Как и большинство городов Средиземноморья, Бизерта пережила множество войн. Финикийцы, пунийцы, ливийцы, варвары, арабы, испанцы, турки, французы — все оставили след в ее культуре, образе жизни и даже в цвете кожи ее коренных жителей. В 1895 году открылся новый порт для международной торговли, ставший базой французского флота. К середине февраля 1921 г. в Бизерту прибыло 33 корабля, включая два линкора "Генерал Алексеев" и "Георгий Победоносец", крейсер "Генерал Корнилов", вспомогательный крейсер "Алмаз", 10 эскадренных миноносцев, четыре подводные лодки и еще 14 кораблей меньшего водоизмещения, а также корпус недостроенного танкера "Баку". Общее число беженцев составляло 6388 человек, из которых – 1000 офицеров и кадет, 4000 матросов, 13 священников, 90 докторов и фельдшеров и 1000 женщин и детей. Черноморцам в Бизерте пришлось начинать жизнь заново, с нуля, несмотря на былые чины, ордена, заслуги перед царем, Богом, отечеством. Моряки, казаки, остатки белой русской армии не сбежали из Крыма в ноябре двадцатого, а отступили, ушли, как говорили их деды, в ретираду, с походными штабами, со знаменами, хоругвями и оружием. Осколок России вонзился в Северную Африку и таял там долго, как айсберг в пустыне. Год за годом на севастопольских кораблях правилась служба, поднимались и спускались с заходом солнца Андреевские флаги, отмечались праздники исчезнувшего государства, в храме Александра Невского, построенном русскими моряками, отпевали умерших и славили Христово Воскресение, в театре, созданном офицерами и их женами, шли пьесы Гоголя и Чехова, в морском училище, эвакуированном из Севастополя и размещенном в форту французской крепости, юноши в белых форменках изучали навигацию и астрономию, теоретическую механику и практическую историю России, но не по Покровскому, а по Карамзину и Соловьеву… Местный летописец Нестор Монастырев выпускал журнал "Морской сборник". Редакция и станок-гектограф размещались в отсеках подводной лодки "Утка". Ныне несколько экземпляров этого сверхраритетного издания хранятся в главной библиотеке страны… Как отмечал еще один флотописец Бизерты капитан 1-го ранга Владимир Берг в своей книге "Последние гардемарины", севастопольцы в Бизерте "составили маленькое самостоятельное русское княжество, управляемое главой его вице-адмиралом Герасимовым, который держал в руках всю полноту власти. Карать и миловать, принимать и изгонять из княжества было всецело в его власти. И он, как старый князь древнерусского княжества, мудро и властно правил им, чиня суд и расправу, рассыпая милости и благоволения". А. А. Ширинская-Манштейн вспоминает: "Прибывшие корабли со всеми находящимися на них офицерами, матросами и гражданскими лицами посадили на карантин. Вот что писал об этом капитан 1-го ранга Владимир фон Берг: ярко-желтые флаги взвились на мачтах. Французский карантин покрыл русские суда. Никто не смел съехать на берег, никто не смел подойти к нам. Что за болезнь была на эскадре? Оспа, тиф или чума? Нет! Не того опасались французы: от тифа и чумы есть прививка. Мы прибыли из страны ужасной болезни — красной духовной заразы. И вот этой заразы, пуще другой, боялись французы". Более точная причина: как и в Константинополе (Галлиполи), правительство Франции хотело как можно скорее избавиться от Русской армии. Ибо правящие круги Антанты под давлением еврейских банкиров Уолл-стрита вступили в тайное соглашение с большевиками о торговле и сотрудничестве (это была главная причина нэпа в 1921 г.). В оплату снабжения эвакуировавшейся русской армии французы конфисковали все ценности, вывезенные Врангелем из Крыма, личные счета офицеров в иностранных банках, и, разумеется, приглянувшиеся суда, как в Константинополе, так и в Бизерте. В счет этого русских снабжали провиантом со складов французской армии. Часть снабжения осуществлялась стараниями американского и французского Красного Креста. Со временем количество пайков и их размеры начали сокращаться, а ассортимент - ухудшаться. Но материальные трудности преодолевались дисциплиной, взаимовыручкой, православным чувством братства и единой судьбы. И конечно – чувством долга перед Россией, мыслью об освобождении России. Матросы и офицеры продолжали поддерживать боевое состояние своих кораблей, они не сомневались, что скоро возобновится борьба с большевицкими оккупантами. На кораблях, как положено, поднимались флаг, гюйс, проводились учения, были организованы артиллерийские, штурманские курсы, курсы подводного плавания. Офицеры воссоздали в Бизерте Морской корпус, классы которого в 1921 г. разместили на горе Кебир, в трех километрах от центра Бизерты, в старом форте. Рядом разбили лагерь для персонала и складов. Началась подготовка младших офицеров и гардемаринов. Под руководством директора училища адмирала А. Герасимова программы занятий были преобразованы для подготовки воспитанников в высшие учебные заведения во Франции и в других странах. Однако директор подчеркивал, что они "готовились стать полезными деятелями для возрождения России". (Морской корпус просуществовал до мая 1925 года). Помимо этого, русская эскадра сохраняла культурный уровень своей жизни: читали лекции на самые разные темы, ставили самодеятельные спектакли, создали хор, библиотеку, на "Георгии Победоносце" была открыта школа, где преподавали адмиралы, генералы, ученые. В ней дети получали полный гимназический курс, точно как в России. С 1921 по 1923 гг. под руководством капитана 2-го ранга и историка флота Н. А. Монастырева выходил машинописный "Бизертинский морской сборник". Разумеется, в эскадре постоянно служило духовенство под руководством о. Георгия Спасского, который был до революции законоучителем в Севастопольском Морском кадетском корпусе, а с 1917 г. - главным священником Черноморского флота (по предложению вице-адмирала А.В. Колчака). В Бизерте он устроил воскресную школу для детей. В октябре 1922 г. морской префект Бизерты получил приказание сократить личный состав Русской эскадры до 200 человек. Это было равносильно ликвидации. Начались переговоры, длившиеся несколько дней, которые закончились тем, что было разрешено оставить 348 человек. Командующему пришлось согласиться, хотя он не терял надежды увеличить это число путем ходатайства через Париж. 7 ноября было назначено списание, причем, морской префект настаивал на скорейшем проведении этой меры. По этому поводу командующий Беренс отдал приказы о списании на берег в семь устроенных лагерей, дав "следующие советы на основании бывших случаев": "1) По приходе в лагерь сразу завести свои строгие порядки, помня, что как бы ни был строг свой, он все же легче, чем более льготный, но введенный из-под чужой палки. 2) При уходе на работы, придется встретиться с недоброжелательством евреев и итальянцев, старающихся бойкотировать русских и ведущих против них агитацию. Боритесь с ними их же оружием, то есть, сплоченностью и солидарностью. Поддерживайте друг друга. Нашедший хорошее место, старайся пристроить своих. Держитесь друг друга, так как в единении сила. 3) Не верьте всяким слухам о возможности массовой отправки в славянские и другие страны. Когда такая возможность представится, все будут оповещены официально мною или штабом. Пока для поездки туда требуется личная виза". Не все гражданские лица могли вынести жизнь в лагере. Поэтому в плавучее общежитие переоборудовали броненосец "Георгий Победоносец", где поселили семейных моряков старших возрастов. Остальных разместили в лагерях под Бизертой. Остававшиеся на кораблях моряки продолжали нести свою, теперь вдвойне нелегкую, службу. Надо было содержать в порядке вооружение, механизмы, машины. Это приходилось делать офицерам, ибо матросов не хватало. Надлежало проводить учения по боевой подготовке, осуществлять текущий и доковый ремонт. Морякам в Бизерте французами выплачивалось символическое жалование от 10 франков – для рядового матроса, до 21 франка для командира судна в звании капитана 1-го ранга. Однако Русская эскадра жила строгим распорядком дня и сумела обеспечить достаточно высокое медицинское обслуживание не только своей колонии, но и местного населения. До осени 1922 г. на морском транспорте "Добыча" действовала операционная. Для помощи заболевшим и временно потерявшим трудоспособность создали больничную кассу. Ширинская рассказывает: "В поисках средств для существования почти все прибывшие соотечественники оказались в равном положении, невзирая на чины или образование. Только врачи могли надеяться на работу по специальности. Престарелый генерал Завалишин просил место сторожа или садовника. Генерал Попов, инженер-механик, как и двадцатилетний матрос Никитенко, искали место механика. Алмазов, который когда-то готовил докторскую степень по международному праву в Париже, был готов выполнять обязанности писаря. Моя мама, как и многие дамы, подрабатывала дома, штопая одежду, стирала и гладила белье. Мария Аполлоновна Кульстрем, вдова бывшего градоначальника Севастополя, ходила по домам штопать белье. Все ее дни были разобраны между французскими видными семьями города…". Добросовестность русских людей, готовность довольствоваться скромным были оценены окружающим их разнородным обществом, в том числе в тунисской деревне, где русские работали землемерами или надзирателями, строили дороги. Вечерами эмигранты собирались вместе, вспоминали о навсегда ушедших временах, беззаботных днях жизни на родине. За горькой повседневностью действительности, по словам А. Ширинской, вставали облики милого прошлого: новогодние и пасхальные визиты, целование рук. "Отчасти в первые годы мы еще жили в мире, который навсегда покинули, и, возможно, это именно помогло нам". Везде, где селились беженцы, стихийно рождался хор. Привезенные с родины партитуры Гречанинова, Архангельского, Чеснокова открыли местному обществу русскую классику. Немало бизертской молодежи тех лет брали уроков музыки у русских преподавателей. Существовал даже духовой оркестр под управлением одного из русских офицеров. Ежегодно в праздник Успения Богородицы жившие в городе итальянцы устраивали большую процессию, в которой маршировал и русский оркестр. Между тем, отношение французских властей к эскадре, ее экипажам и командирам ухудшалось. Не довольствуясь сокращением личного состава и упразднением гардемаринских рот, они взялись и за корабли. Чтобы восполнить недавние потери своего флота в Мировой войне, они еще в июле 1921 г. увели из Бизерты самый современный корабль эскадры - транспорт-мастерскую "Кронштадт", дав ему свое название "Вулкан". Во время войны он конкурировал в ремонте кораблей с севастопольским портом, а в Бизерте давал работу сотням квалифицированных матросов. Ледокол "Илья Муромец" стал французским минным заградителем "Поллукс". Морское министерство приобрело и недостроенный танкер "Баку". На 12 единиц пополнился флот министерства торгового мореплавания Франции. Итальянским судовладельцам достались транспорты "Дон" и "Добыча", мальтийским - посыльное судно "Якут". И вот настал 1924 год, когда бывшие союзники России официально признали ее оккупантов "русской властью" на международной арене. Повсеместно были закрыты прежние русские дипломатические представительства и в них стали вселяться сотрудники-соплеменники Троцкого... Французы отказались тратить даже прежние крохи на русских моряков и рассматривать оставшиеся корабли как русскую колонию. 29 октября 1924 года на всех русских кораблях был спущен Андреевский флаг. А.А. Ширинская вспоминает: "Собрались все, кто еще оставался на кораблях эскадры: офицеры, матросы, гардемарины. Были участники Первой мировой войны, были и моряки, пережившие Цусиму. И вот в 17 часов 25 минут прозвучала последняя команда: "На Флаг и Гюйс!" и спустя минуту: "Флаг и Гюйс спустить!"…". Корабли Франция должна была передать представителям большевицкого правительства, но долго не могли договориться об условиях передачи. Постепенно корабли были отправлены в металлолом… Многие уезжали из города. В 1925 году, когда Русский флот закончил свое существование, в Бизерете оставалось 149 человек. В 1992 году на улице Пьера Кюри жила со своим сыном лишь одна Анастасия Ширинская-Манштейн, дочь старшего лейтенанта Александра Манштейна, командира эсминца "Жаркий". Он и еще 53 русских моряка навсегда нашли покой на тунисской земле, в том числе на Бизертском кладбище. Это — особая история. Печальный список хранит имена адмиралов, офицеров и матросов Русского флота. К концу 1920-х годов большинство эмигрантов разъехалось по разным странам, большинству удалось попасть во Францию, где много русских белых воинов работали таксистами и рабочими на заводах. В Тунисе осталось не более 700 человек, которые устроились на общественных работах, в госпиталях, мастерских, электростанциях, аптеках, кассирами и счетоводами в бюро. В основном русские прижились в местном французском военном гарнизоне и связанной с ним европейской колонии. Тем не менее, эта маленькая русская община совершила еще один подвиг, достойный русского имени. Было решено построить храм в память о Русской эскадре. Образованный для этого Комитет обратился с призывом ко всем русским людям в рассеянии общими усилиями собрать для этого средства – и это с успехом удалось. Приступили к постройке в 1937 году, а в 1939 году храм был закончен. Завесой на царских вратах храма стал сшитый вдовами и женами моряков Андреевский флаг. Иконы и утварь были взяты из корабельных церквей, подсвечниками служили снарядные гильзы, а на памятной доске из мрамора названы поименно все 33 корабля, которые ушли из Севастополя в Бизерту… Этот пятиглавый храм носит имя святого князя Александра Невского. В нем состоялись прощальные церемонии по кораблям эскадры. Отпевали здесь, прежде чем проводить на кладбище, и русских офицеров и матросов. После Второй мировой войны маленькая русская община совсем сжалась. За церковью долгие годы присматривала А.А. Ширинская-Манштейн. Именно французам обязана русская эскадра тем, что продлила на несколько лет свое существование. Именно Франция приютила и обогрела, дала работу, а в последствие и гражданство многим из 7 тысяч русских, бежавших из красного Крыма в Тунис. Именно французские моряки отважно бросились на помощь в поисках пропавшего эсминца "Живой". Именно французские военные профессионально и без эмоций первыми смогли оценить значимость акции генерала Врангеля по эвакуации из Крыма громадного количества людей и спасению флота. Часть Черноморского флота яростно и весело потопили в 1918 году мичман Раскольников и старший лейтенант Кукель. Им мешали, но бравые "краснофлотцы", все же, записали на свой счет 10 кораблей — дредноут "Воля" и 9 миноносцев. Потеря невосполнимая и, увы, не последняя, но от того не менее горькая. Обращаясь с приветствием к генералу Врангелю, французский адмирал Дюмениль был, похоже, по-солдатски искренен. "Офицера и солдаты Армии Юга на протяжении семи месяцев под вашим командованием подали великолепный пример храбрости, сражаясь с противником в десять раз сильнейшим, дабы освободить Россию от постигшей тирании, — говорил он. — Но борьба эта была чересчур неравной, и вам пришлось покинуть вашу Родину. По крайней мере, вы имеете удовлетворение в создании великолепно проведенной эвакуации, которую французский флот, подавший вам помощь, счастлив видеть хорошо законченной. Ваше дело не будет бесполезным, население Юга быстро сумеет сравнить вашу власть, справедливую и благожелательную, с мерзким режимом Советов, и вы тем самым окажете помощь возвращению разума и возрождению вашей станы, что желаю, чтобы произошло в скором времени. Адмирал, офицеры и матросы французского флота низко кланяются перед генералом Врангелем, дабы почтить его храбрость". Спустя совсем немного времени, также открыто, по-военному, начальник французской службы безопасности в Бизерте доносил колониальным властям: "...поскольку из прибывших 7 тысяч человек из России большинство пропитано большивизмом, мне кажется необходимым укрепить предписанную к Бизерте службу политической безопасности, которая явно недостаточна". Донесение ретивого жандарма было моментально принято к сведению, и через некоторое время специально для надзора за русскими моряками и членами их семей из Франции прибыла группа агентов. Слежка велась скрупулезно и навязчиво. Искали дух большивизма, который французы считали для себя неприемлемым. Это неприятие продолжалось ровно до 28 октября 1924 года, когда Франция официально признала Советский Союз. Небо не упало на землю, и Сена не вышла из берегов. "Мерзкий режим Советов", о котором твердо вещал из репродуктора отважный французский адмирал, стал вдруг вполне, кстати, так сказать, ко двору. А русская эскадра оказалась вне закона. Ее флаг и гюйс были спущены на следующий день 29 октября в 17.25 местного времени. За оставшиеся корабли начался торг, который по всем статьям опять выиграли французы. В конце 1924 года в Бизерту прибывает советская техническая комиссия. Ее возглавляет красный военно-морской атташе Евгений Андреевич Беренс, тот самый, который в 1919-1920 годах командовал Морскими Силами Советской России. Его родной брат, контр-адмирал Михаил Беренс командует эскадрой в Бизерте, уже ничьей, стоящей вне всяческой юрисдикции, агонизирующей, но все еще существующей. Старший Беренс вместе с академиком Крыловым работал на судах ничейной эскадры, а младший уехал на время в город Тунис — по просьбе французов. Советские технари почти без проблем договорились с французами. Те еще помнили восхитительный шок от Генуэзской конференции: фраки и цилиндры красных русских дипломатов, разговоры о мире и разоружении, французская и английская речь... Россия тогда блеснула ярко, неожиданно. Позволила поговорить о долгах. В Бизерте решили: в принципе эскадру надо возвращать в Севастополь. Но встал вопрос: где ремонтировать корабли перед походом в уже Советскую Россию? Появился и второй: кто и за чей счет будет ремонтировать суда? Ответов не нашлось. В результате эскадра осталась на месте. Но постепенно стали исчезать корабли. "Разрезаны на металлолом" — такова официальная версия исчезновения большинства, в том числе двух последних — "Корнилова" (бывший "Очаков") и "Генерала Алексеева" (бывший "Император Александр III"). Эскадры не стало. Большинство из 33 русских кораблей, пришедших в Бизерту, были проданы на лом. Орудийные башни с линкора "Генерал Алексеев" служили французам на береговых укреплениях Атлантики. 6 мая 1925 года в гардемаринском лагере Сфаят корабельный горн протрубил сигнал "Разойдись!" Разошлись, но не рассеялись, не разбежались, не сгинули, не забыли, кто они и откуда. Написали книги, возвели церковь, отчеканили памятный нагрудный крест. Одним словом, явили миру подвиг верности флагу, присяге, Отчизне. Ничего об этом в СССР не знали. Точнее, не хотели знать. Партийные идеологи распорядились считать Бизерту позорной и черной страницей истории флота и провели очередную препарацию памяти… Да, страница черная, горькая, но – гордая! Могилы русских моряков, погребенных на чужбине, рассеяны за триста лет наших войн и дальних походов по всему миру. Прах одних покоится в прибранных некрополях, как в японских городах Хакодате и Мацуяма, где упокоены защитники Порт-Артура, умершие от ран в плену. Другие, как экипажи крейсеров "Жемчуг" и "Пересвет", погибшие в годы первой мировой войны, лежат под мраморными обелисками в Маниле и Порт-Саиде… Худо-бедно, но почти все зарубежные захоронения находились под присмотром министерства обороны бывшего СССР. Все, кроме Бизерты, объявленной советской пропагандой "черной страницей" черноморского флота. Волна всенародной памяти, поднятая исторической публицистикой Валентина Пикуля и других писателей, заставила вспомнить и Бизерту. Московский литератор Сергей Власов положил себе делом чести привести русские могилы в Тунисе в должный вид. Его стараниями была выпущена своеобразная энциклопедия Русской эскадры – книга воспоминаний "Узники Бизерты". Стали приводить в порядок русские захоронения не только в Бизерте, но и в столице Туниса. И вот тут, как говорится, камни заговорили, вопреки слову, которое из песни не выкинешь: "Не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу мы русского флага…" Эта строчка из "Варяга" оказалась пророческой по отношению к бывшему младшему штурману легендарного крейсера и последнему командиру Бизертской эскадры Михаилу Беренсу. Многие годы никто не знал, где покоится прах героя с "Варяга", ставшего контр-адмиралом – последним командующим Русской эскадрой в Бизерте. Михаил Андреевич скончался 20 января 1943 года в Тунисе и был погребен на окраине столицы. Со временем могила затерялась… В последние годы ее пытались отыскать многие энтузиасты, включая и сотрудников российского посольства в Тунисе. Но все многочисленные поиски были безрезультатными. И только Анастасия Александровна Ширинская сумела разыскать последний след на земле контр-адмирала Михаила Беренса. Его могила оказалась на одном из окраинных кладбищ Туниса, которое подлежит ныне сносу. Встал вопрос о переносе праха русского адмирала туда, где покоятся его бывшие сослуживцы. В конце концов, могилу перенесли на городское кладбище Боржель. Сегодня в Бизерту вновь заходят русские корабли под Андреевским флагом, люди посещают Храмы в Бизерте и Тунисе и возлагают венки около памятника русским морякам на христианском кладбище в Бизерте и на могиле в Боржель (Тунис) последнего командующего Русской эскадры, контр-адмирала Михаила Андреевича Беренса. 21 декабря 2009 года, на 98-ом году жизни ушла от нас последняя свидетельница Русской эскадры - Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн, дочь старшего лейтенанта А.С.Манштейна, жившая в Бизерте с 1920 года. Именно благодаря ей, в первую очередь, были сохранены Храмы, русские могилы и память о Русской эскадре. Бизерта – символ нашей общей трагедии в XX веке. Единый народ был разбит, разделен на "наших" и "не наших". Воссоединение российского народа – самое насущное дело сегодня. Севастополь и Черноморский флот - гордость и слава Российского и Советского народа, русские и малоросы-украинцы, кровные братья православные славяне - единый народ. В этом наша сила.
|
Важное
Важное
Для ледокола "Виктор Черномырдин" изготовили систему управления и машинное отделение главного крана
Важное
SIPRI: общемировые военные расходы установили новый рекорд
Важное
Главное в военных СМИ за неделю: перестановки на верфях ОСК, робот-эвакуатор для передовой, закладка танкера проекта 23630