Важное
Для ледокола "Виктор Черномырдин" изготовили систему управления и машинное отделение главного крана
Новые корабли 
|
Алексеев Е.В. "Атлантида" Евгений Васильевич Алексеев родился в старинном русском городе Порхове, история которого связана с именем Александра Невского. Учился в школе юнг ВМФ, служил на Северном флоте спасателем, трудился инженером-кораблестроителем, в том числе - в фирме «Судоимпорт» в Финляндии и Португалии. Сейчас – на пенсии, продолжает трудиться в Государственном музее истории Петербурга. Литературой увлекается всю жизнь, писал, по-возможности, «от случая к случаю». Печатался в журнале «Консул», издал роман в стихах «Женщины», роман в стихах «Атлантида» предоставил для публикации редакции сайта www.NAVY.ru. Живет с семьей в России, в славном городе Шлиссельбурге, что в истоке Невы. e-mail: Eugeny-alexeev@rambler.ru Пунктуация автора сохранена. Об АвтореВсю жисть придавлен коромыслом –Справа ведро со здравым смыслом, Слева – наполненное бесом Ведро со всяким интересом; Здесь и вязанка крепких слов – Мабуть сгодится для костров, Что, вишь, в душе моей горят Уже который год подряд ( А ведь сгодились для «Камина») Здесь много водки, всяки вина, Душа, что тоже тянет в вес. И всякий прочий интерес, Здесь и ха-ха, здесь и хи-хи, Здесь и, пардон, даже стихи. Здесь и основа всех основ,- Куда ж ты денешься! - Любовь. Здесь все, чего не перечесть И, слава Богу, даже Честь! Атлантида (Командировочный отчет)1Как Вы изволили заметить, Чтоб словом на слово ответить И чтоб сияло Ваше слово, Нужна железная основа. Я же, не зная этих правил, Не те слова на кон поставил – И вместо славы и победы Отсель пошли все мои беды. Н о по-порядку. В Pont de Llima Mоём когда-то столь любимым Сидел я как-то ввечеру, (Чтоб не в полдневную жару) И пил, окутанный прохладой, Свое родное «Адомадо» О, это ангельский напиток И даже здесь он не избыток, Хотя еще до новой эры Его здесь пили пионеры. С тех пор хранят его секрет – В других местах такого нет. Но я здесь свой, я здесь сродни, Но эти парни из НИИ И сразу видно - из Россеи, Проникшись чудною идеей, Здесь на отшибе кучно сели Ну и, конечно же, засели. Хозяин,- славный мужичок,- Семейный держит кабачок,- Уж он всегда нам русским рад, Уж он нам всем как родный брат, Уж он создаст вам аппетит Из разных вин, из рыб, кабритт Вот и тогда за эту ночку Мы осушили чуть не бочку, Но что ты там не говори, Но бочки хватит до зари. И был столь славно стол накрыт, Что незаметно трех кабритт С друзьями новыми я съел ( Я к ним за стол по-русски сел) И вот когда кабритт всех съели, И песни наши перепели Они мне, вдруг, и говорят: « Скажи-ка нам наш новый брат, Где запад здесь, а где восток, Наверно, в этом ты знаток» Я, сориентировавшись бутылкой, Небрежно ткнул на запад вилкой, - На юг отсюда Лиссабон, На запад чудная Виана, Это где берег океана, Ну а на север, коль случится Идти, испанская граница. - Ну, ты, конечно корифей По географии своей, Но, хочешь, скажем наперед, Что, может, все наоборот. - Конечно, может после бочки, Но я вам так скажу, сыночки, Будь он хоть запад, хоть восток, Но солнце всходит точно в срок И не на юге, на востоке И будьте вы хоть сами Боги. - Ну, это спорный взгляд, отец, Здесь ты не прав, хоть молодец! Давай возьмем на посошок, Уж нам сигнал дает восток, Нам скоро в путь опять пора - Вы что, ребята, доктора Каких магических наук? Но я теперь ваш верный друг, И пусть я лопну прям на стуле, Но вы чего-то здесь загнули! - Здесь нет серьезнее парней Вокруг планеты и на ней И в том мы можем убедить, Скажи нам, где б хотел ты быть? Хоть я на них был не в обиде, Но все же ляпнул: в Атлантиде! И я с собою взять готов Арбу и бочки, и быков!» (А здесь же прямо во дворе Арба была, чтоб на заре, Как это было издавна, Cвезти для города вина) - Твое мы выполним желанье. Ну, будь, старик, и до свиданья! 2 Вот черт же дернул за язык! Они исчезли, в тот же миг Я, как возница – «цоб, цобэ» Куда-то еду на арбе. Но нет во мне ни капли страха, Порты, холщовая рубаха, На голове моей косынка И чую – еду прямо к рынку. Что за загадки мне, создатель! Ага, там, вроде указатель! И точно - Радостный для вида, Но что за черт! Там – «АТЛАНТИДА» Ну, брат ребята – доктора! Ну, пошутили и пора Отбросить к черту ваши шутки, Тем боле, что уже в желудке Начался утренний концерт, И кошелька со мною нет И где же здесь моя вина! Хлебну-ка, стало быть, вина. Хотя бы знать, куда мне надо! О, Боже! Это ж « Адомадо»! В упряжке те же два быка И даже слушают пока. Ну, посидели мы вчера! Но кто же эти доктора? Ну, удивили, так и быть, Хотя нас трудно удивить. И что за чудо это, право, У нас могучую державу Послали в прошлые века, А вы быков и старика! Хотя, конечно, тоже чудо И посмотреть на мир не худо, Но, ведь, который век подряд Про Атлантиду говорят, Что это что-то вроде сказки, Но, Боже мой, какие краски! Какой божественный эфир! Какой вокруг природы пир! Но, если я и в Португалии, То это явно аномалия! О, Бог! Какие слева горы! Стоят прекрасные для взора, Сверкая яркой бирюзой (Хоть взор подернулся слезой) Вершины их в голубизне Спокойно дремлют в чудном сне. А справа дышит океан, Я знаю, это не обман! Его я слушал каждый раз, Когда судьба сводила нас. И кипарисы вкруг и пальмы, Но как-то, вроде бы печальны. Чем опечалить их могли Красоты сказочной земли! 3 В судьбе моей есть полоса – Едва коснувшись колеса, Уж надо знать – ему капут! Соскочут, лопнут, подведут. И в этом правиле ни разу, Сколь ездил, не было отказу. И хоть сейчас быками правил, Не обошлось супротив правил. Какой-то ветер друг задул, Арбу мою слегка качнул И, как должно быть непременно, Она не вышла вдруг из крена. Я, проклянувши этот шквал, На корабле сыграл аврал. И точно – нету колеса! Не подвела ведь полоса! А в море ты иль на дороге Когда вокруг нет, блин, подмоги, То нету места здесь другому, Как опрокинуть пинту рому! Ну а в трюмах моих запас Не исключил и этот раз. Пустив быков на водопой, Я сам улегся под арбой, Сложивши голову на спицы, Стал ждать, чего же будет сниться. И вижу, будто наяву, Арбу, зеленую траву, И, хоть лжецом мне быть вовек, Стоит цивильный человек В костюме модном от Кардена (А, может, правильней – Вердена?), В ботинках, в галстуке, в рубашке. Ему же жарко, ведь бедняжке. Все элегантно в том мужчине, И сразу видно – в крупном чине. И вот,- культурный ведь народ,- Он сам мне руку подает И говорит: «Давай, агент, Знакомы будем – президент. Я знаю, что от нас из века Сюда послали человека, Ну а твоя хмельная рожа На нашу русскую похожа» Вот как цивильна, блин, культура – Искусство там, литература И, безусловно, воспитанье, А также правильность питанья. Да я и сам его узнал – По телевизору видал, И то – евонные портреты Ведь только что не в туалетах! И говорит: "Давай-ка так- Вот я сейчас сниму пиджак, А ты ослабь свои подтяжки И, как бы не было нам тяжко, Поднять попробуй колымагу, А я на колесо налягу" Тут я без лишних слов и стону Взвалил на спину чуть не тонну, Он быстро колесо одел: «Вот то-то, брат, и всех-то дел! А колесо на бричке ставить, Не государством, вишь ты, править» Вот, вишь, каки судьбы подарки – Ну, я, конечно же, по чарке, А он же мне и говорит: «Ведь у меня душа болит – Нужна здесь, стало быть, чека Чтоб было все наверняка. Я тоже: « Как же без чеки, Ведь говорили ж старики: « Была у нас когда ЧК, Была и твердая рука «Ну, блин, никак сдурели все – Я про чеку на колесе!» Вишь, осерчал на старика! Далась эта мне чека! Да и зачем мне, дураку Про эту, стало быть, чеку! 4 Гляди, старик, какой ландшафт! Давай с тобой на брудершафт! Ну, у тебя винцо что надо! А как зовется? - Адомадо» - Ну, а куда везешь поклажу? Небось, как все мы – на продажу? - Сии явленья мне чужды, Везу для внутренней нужды. Каки-то с виду доктора Меня отправили вчера, Да, шельмецы довольно ловко В загран, стал быть, командировку, И, чтоб не знать нужды оков, Мне дали бочку и быков Ну, им-то, вроде как потеха, А мне теперя не до смеха. Вот ведь попал я в переплет, А дома, блин, старуха ждет, И ну, как выждавши слегка, Найдет другого старика. Для вас-то эвон сколько жен, А я кому теперь нужен? Это с моим-то пенсионом! А, может, Вы меня шпионом И, вроде, буду, как засланец И не скажу, что иностранец. А Вам пришлю потом отчет, А Вы мне славу и почет. Мне на геройство хватит духу – Найду тогда и молодуху - Ну, ордена за это мало, Я помещу тебя в анналы И будешь там теперь отныне. - Кормилец, это в медицине! Какая разница, старик, Ведь не сейчас, не в этот миг. Ну, погоняй, брат, погоняй, Похоже, мы попали в рай. И никого вокруг народу - Пропали все, как будто в воду! Хотя еще тому не срок - А можно их спасти сынок? Вон о тебе какая слава, В руках могучая держава. - Была могучая, старик! (И президент вдруг будто сник) Мы все избрали новый путь, И если б знать куда свернуть! А все талдычат: « Не туды;» Гляди, Старик, пошли сады, И, вроде, будто как в дыму – Такие видел я в Крыму, Где побывать успел я ныне Во временах Екатерины, Когда мы Крым отвоевали, А эти взяли и отдали. Ну, ты скажи, не мудаки! Теперь обратно – не с руки- Опять поднимут страшный ор, Сам знаешь, что за разговор! Придется все как есть оставить А ну-ка, дайка мне поправить. Как это просто: “Цоб-цобе" Вот так бы в думской, блин, избе. Коль скажешь цоб, свернул налево А коль цобе – свернул направо, Вот бы была у нас держава! А ты как думаешь, старик? - Я, Ваша светлость, не привык Державой цельной, стал быть, править, Старуху бы мою заставить- Уж больно умная старуха – Что не по ней, она вам в ухо. Чуть что: « Отставить разговоры»- Была в милиции майором. Меня, бывало, вмиг построит И в туалет отправит строем. Такая, Вашество, картина, Но что поделать - дисциплина! __ Да, брат, серьезная старуха! Вот то-то, вижу я, со слухом Твоим как будто бы дефект, Ну а зато, какой эффект! А то все пишут рефераты, Каки-то умные цитаты, А разберись, попробуй, ну ты- Каки-то фонды, институты Ну, прямо тучи, прямо тучи, И все один другого круче! А сколько всяких, блин, чинуш, А дураков, а мертвых душ! Нет! Лучше взять твою старуху- Чуть, что не так, она по уху! Вот как вернусь и призову Твою достойную вдову. - Возьми ее, возьми, кормилец,- Такой отечеству гостинец. Она согласна задарма Страну очистить от дерьма! А на меня не обессудь, У нас с тобою общий путь. Давай-ка, стало быть, сынок, Возьмем опять на посошок. Ведь говорили ж старики, Коли пошел не с той ноги, Присядь на травке у дороги И поменяй местами ноги. А чтоб дойти до цели в срок, Возьми покрепче посошок» 5 Но что за чудная страна – И благодать, и тишина, И в этой сказочной тиши Вокруг не видно ни души. И время будто вхолостую, Лишь ветерок слегка подует, Пройдет зеленая волна И снова сон и тишина. Но вот за этим поворотом Вдали послышалося что-то, Какой-то нежный унисон Вплетался робко в райский сон - Глядите, Вашество, вперед— Вот он, таинственный народ! - Зачем же этот дикий крик, Ведь это ж женщины, старик! Гляди, подобной красоты У нас теперь не сыщешь ты. Гляди, таких прекрасных линий В наших краях не встретишь ныне! Как грациозны, как нежны Хоть впереди, хоть со спины! Как лучезарны, томны взгляды И как уста их ждут награды. Но, это не про нас, старик, Лишь виртуален этот миг. Мы здесь с тобою вроде тени- Законов времени веленье. Как ни прекрасен этот миг, Но мы в кино с тобой, старик. - О! Как на них прозрачны тоги, А можно их, хотя б, потрогать? __ Ну нет, старик, не порти песню – Нельзя нарушить равновесье, Нельзя вмешаться в связь времен, Как былью сделать чудный сон. Вот я. Я хоть и президент, Мне не подвластен сей момент. Ведь нас же не было тогда. Куда же ты, старик, куда! Я ослушанья не прощаю! Вернись. Старик, я запрещаю! - Зачем, сеньор, такая строгость! Я только так, я лишь потрогать, А если это все обман, Я лишь потрогаю экран. - Bon dia, чудные сеньоры, У нас там ходят разговоры, Что будто нету вас слегка, Что вы давно ушли в века, Что будто с вами мы отныне Живем за гранью наших линий Но я открою вам секрет, Что мы здесь есть, Хоть, Вроде, Нет. Могу за это хоть на спор. - А что там это за сеньор? Наверно, очень знатен родом? - Еще и как! Он всем народом В моей стране надежно правит И обещает, Что прославит Нас всех в ближайшие века, А здесь он в отпуске пока - Да! Замечательный сеньор: Как ясен и разумен взор! А я быками, вишь ты, правлю Пошли со мной, я вас представлю. Я только с виду в стариках, А так окреп уже в веках. А здесь я, видишь ли, в отлучке. Прошу, сеньоры, ваши ручки. И как к лицу вам ваши платья. У нас там хоть и демократья, Сие не каждому дано, А то: «Кино, старик, кино!» Прошу, сеньоры, ближе к бочке, Садитесь прямо на цветочки, А я, как верную подругу, Сейчас пошлю пиал по кругу. И как прекрасна мне награда, Коль вам по вкусу Адомадо. У нас, скажу я вам, сеньоры, Теперь никто не вступит в споры, Что лучшего вина не надо, Коль на столе есть Адомадо. Вам это, вроде, как презент. Прошу, знакомьтесь – президент! О, как слегка потупив взоры, Уста подставили сеньоры, И, как сказали бы пииты, О! Как зарделись их ланиты! - И вслед за протокольной частью Прошу, сеньоры, вас к участью! Наш президент с народом прост— Сейчас за вас поднимет тост! 6 Тост президента:Сеньоры, дамы, господа!Мы к вам приехали сюда Хоть с виду как бы на быках, Зато мгновенно сквозь века. Я пью за вас, мои сеньоры, Пью за рассвет, который скоро Наступит точно в нужный час, Я пью за свет чудесных глаз. Он к нам, как есть, издалека Дошел от вас через века. И там, у нас, теперь рассвет Приносит ваших глаз привет! Да будет так из века в век, Как ваше солнце, как наш снег! И ваших душ очарованье Пусть прибавляет в нем сиянья. Как вы чудесны, как красивы, Пусть вечно будет это диво, И пусть и в будущих веках Прогонит это зло и страх! О! как красив ваш мир, сеньоры, И ваше небо, ваши горы, Как тих и ласков океан Он будто вам для счастья дан, Как воздух чист, как ясны лица, Здесь горю незачем случиться. Как молод и прекрасен мир, Как славен этой жизни пир! Глядите, вот уже над нами Взметнулось в небо жизни знамя, Глядите, то встает заря - Она встает всегда не зря. Она любые силы зла От вас ладонью отвела! Глядите, как она лучится - То счастью надобно случиться, И как надежный меч и щит Она от горя защитит! О! Видит Бог, что не напрасно Вы все, сеньоры, так прекрасны, И я, я кланяюсь вам в ноги ( И видят это сами Боги) Большой державы президент, И вот сейчас есть тот момент, Который в горе и в ненастье Гораздо выше нашей власти. Но я вам искренне клянусь, Что даст мне Бог - домой вернусь, Со мною будут ваши лица И наяву и будут сниться. Не пить воды нам из колодца, Что уж ушел, он не вернется. Ни слово, ни прощальный взгляд Нам не дано вернуть назад И что уже произошло Добро будь это или зло Оно уже Pluskvamperfekt То мироздания дефект. Нас принесли науки силы, Но не подвластно нам, что было – Ни наши слезы, наши троны, У Бога есть свои законы. Придет тот день. Придет тот час Не станет тоже в мире нас, Но раз уж нас свела Фортуна, Давайте тронем наши струны, И пусть же музыка души Вдруг зазвучит сейчас в тиши, СОЕДИНИМ ЕЕ В ВЕКАХ— ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ – ПЫЛЬ И ПРАХ! Тост Сеньор:Прекрасен тост Ваш был, сеньор,Но затуманился наш взор. Вы все ж чужие здесь, заметьте, И с нами не делить вам смерти, Но как отрадно для души Нам слушать было вас в тиши. Судьбою нашей правят Боги, Они скрестили нам дороги И вот, как будто чудный сон, Вы к нам пришли из тех времен, Каких нам не вообразить И никогда нам в них не жить. Как быстро время, поглядите Светило уж давно в зените. Сеньор, мы оттого так грустны Что день грядущий для страны Последним днем для нас быть может И оттого так сердце гложет. Но вы-то знаете давно, Что нам погибнуть суждено Из вашей из далекой дали. Спасибо вам за те печали, Что в Вашей речи прозвучали. Дай Бог, чтоб вас судьба хранила, А с Атлантидой все уж было, Давно-давно уже для вас, А к нам ОНО идет сейчас! То не изменится, что БЫЛО, Наверно, это злая сила! Ведь мы прогневали Богов И приговор их нам суров! Сеньоры, в ваших там веках О детях малых, стариках Не забывайте никогда, А то и к вам придет беда. Сеньор, прощальный бросьте взгляд, Ведь это не вернуть назад! И не бывает все иначе. Печальны мы. Сеньор, МЫ ПЛАЧЕМ! 7 «Не торопи быков, старик, Притормози, гляди – родник! Вода чиста в нем, как слеза, В ней будто девичьи глаза - Печальные глаза, старик, О! Как печален этот миг! Хоть это было все давно, Но струны сердца все равно С такою болью, болью рвутся. Как трудно в прошлое вернуться. Нет, от подобных вояжей Покрепче надо бы вожжей! Мне сердце там пришлось оставить, Ну, а без сердца трудно править, Чтоб курс держать, как кораблю. Да, я скорблю, старик, скорблю. А это мне нельзя по штату, И я, как будто, в виноватых. Вот и попробовать изволь Прибавить к нашей боли боль Ту боль, что в прошлых есть веках И все, что превратилось в прах Но никуда от ней не деться, В века уходит память сердца. Со мной остались те сеньоры- Их красота, их нежность, взоры, Их первозданная античность, И в каждой жизнь, и в каждой личность, И в каждой нежный свет души, А черт шептал мне: «Согреши», Но я, Старик, давал присягу И от нее нельзя ни шагу. И как менять времен теченье, В цепи всего былого звенья. Никто не может встать из праха – Ни человек, ни зверь, ни птаха! Мы в прошлом мире, как в кино, У них там все запечатлено. Вся, стал быть, хроника времен- Таков Создателя закон. То величайшее искусство – Все в записи – событья, чувства, Чтоб мог бы Бог в любой момент Найти надежный документ. Мне объясняли. Это чудо Еще в открытии покуда, Но я не очень-то вникал, Местами даже засыпал. Другие были мне проблемы – Международных связей темы. А если проще,- где-то там В одной из высших сил программ Хранится все как на кассете, А хакеры в кассеты эти Уже пути – дороги знают И потихонечку «сливают» Но эти видики сейчас Не столько, стало быть, для глаз Но и для всех для наших чувств Искусство выше всех искусств. Вот мы с тобой, что ль в Атлантиде? Но ведь ее никто не видел, А коль мы тут, она была. Вот, ведь, какие, брат дела! Но что-то очень натурально. Сеньоры эти – не банально. Я до сих пор их сердцем вижу, Их легкий стан, их голос слышу, Их в простоте наивной тоги И все другое. Боги, Боги! Что я скажу своей жене, Коль снова явятся ко мне! - Забудьте этих баб, сеньор, Они ж в кино. Ну что за вздор! А ты не путаешь, сынок? - А ты попробуй, ткни мне в бок. - Это в свого–то президента! Как в захудалого студента! Что я дурак, попробуй, ткни – По пальцам сосчитаешь дни, И загремел старик в Бутырку. Ну, нет! Не ткну и за бутылку. Ткнуть президента – это честь, Но лучше будет все как есть. А что потом моя старуха, Когда дойдет до ейна слуха! - Ну, ты, Старик, уж извини, Ты потихоньку этак ткни - И что ты чуешь здесь, старик,? - Хоть это Вы, мне ведь, известно, Но вместо Вас пустое место, Вы, вроде. Видимость одна. Налью-ка я, сеньор, вина. Чтоб встало все, как есть, на место, А в этом мире, как известно, Все пустяки и суета. Но странно, бочка не пуста! Еще недавно там вино Уже показывало дно! Вот гениальные ребята! Ну, прямо скажем – демократы! Выходит, хоть всю жизнь пей, А бочка станет лишь полней. Вот надо как о стариках! А то у нас лишь на устах, А кукиш с маслом старикам— На всю Европу стыд и срам! _ Вам что ни дай, и все вам мало Я ж обещал тебя в анналы. Ну. Выдай. Бочечка мой свет, Да ей цены ведь, братцы, нет! Ну, как узнают алкаши, Тогда пропал, старик, пиши! Эти похуже всех бандитов Пока у них, что не налито. Ну, трогай, стал быть, цоб-цобэ Навстречу прямо, Блин, Судьбе.  8 - Что-то совсем не видно птиц И нет кругом мельканья лиц. Гляди, старик, пуста дорога И гнезд покинутых так много. - Да, не хотят, видать гнездиться. Беду большую чуют птицы. Пора и нам домой, сеньор. Путь это будет не в укор. Зачем я здесь, с моей-то рожей. Нашелся б кто и помоложе. Но мне-то, право, все равно, Вот ведь како оно кино. Чем у старухи рубь канючить. А здесь вся бочка – чем не случай. К тому же тоже - заграница! И если так пришлось случиться. Гуляй себе. Гуляй, старик. Хоть ты к такому не привык. Вот эти давеча сеньоры— У них с тобой лишь разговоры: « О, мой сеньор, о, Мой сеньор», Конечно это не в укор, Но хоть бы кто из них слегка Меня коснулся – старика. Что ж здесь попишешь – наша доля Гуляй себе, старик, на воле От всех соблазнов вдалеке Зато один и налегке. О, Боже мой, какие виды – Глядите, сударь, - пирамиды! Но мы же, Вроде, не на Ниле! И близко так – не больше мили. - Я тоже вижу – пирамиды! Какие боги их Крониды, Какие древние Титаны Их здесь построили. Так странно Ведь до сих пор мы все считали, Что этот памятник печали В Египте только лишь на Ниле, Чтоб мы о прошлом не забыли, А здесь, старик, кусочек суши. Какие мумии, чьи души В них замурованы сейчас. Какие тайны ждут здесь нас? Коль не случись здесь, что случилось И как они, скажи на милость, Такое выполнить смогли На самом краешке земли. Коснись бы это все сейчас, Как замотали б грешных нас: Просунь, попробуй через Думы, В которой сплошь одни лишь кумы, А где взять спонсоров, старик, А ор визгливый, злобный крик, А кто здесь будет крышевать, А сколько можно своровать? А крики слева, крики справа, Обидно очень за державу. Ну, Бог с ней с этой пирамидой, Ты хоть попробуй не завидуй, Хоть просто в шутку, на словах Давно ушедшего во прах! Но мне бы Русь свою прославить. Ну. Дай-ка мне опять поправить. Возьми, сеньор. И правь смелее, Но только малость полевее Где можно прошлое спроведать. Глядишь, дадут и пообедать. А вон, сеньор, и пастухи. Отары, вижу, не плохи В долине той, во чистом поле Овечки - вылитые Доли. Сверни, присядем к костерку, Запишем новую строку, Иначе кто же нам поверит, Что в Атлантиде то ж не звери - Поклон, сеньоры, чабаны, Засланцы мы другой страны Ну и, конечно, ваши гости, В пути устали наши кости. Везем вам свежее вино, Но только очень уж давно. Оно для дружеских бесед, Коль вкусный булькает обед На вашем чудном костерочке. Сюда, сеньоры, к нашей бочке! Она у нас от всякой хвори И помогает в разговоре. Вот у меня моя старуха – Ну, ведьма ведьмой, коль ей сухо, А опрокинет черпачок. Тут лучше уж сиди – молчок! Сама быками будет править, Тебе не даст и слова вставить. _ У нас старухи тоже – да! Ну, прямо скажем - хоть куда! Сказать нельзя, что криминал, Но чарку взял – тебе скандал. Вот и спасаемся на воле. Здесь хорошо с овечкой Доли. __ Вот что скажу я вам, сеньоры, И здесь не к месту будут споры, Одна беда у мужиков На протяжении веков: Хоть ты под солнцем, хоть в снегу, Сиди себе и ни гу-гу. Что ж нам нельзя и черпачок, А если взял, сиди – молчок. - Да, закивали мне сеньоры, Каки тут могут разговоры И всем взгрустнулось дружно враз И слезы капали из глаз. А вы, сеньор, Вот молодой, У вас-то все ли в лад с женой? Вы только слушаете нас, А сколько жен сейчас у вас? - Мне нечем хвастаться – одна Как повелось у нас, дана. Но скоро выйдет мой указ— Имей хоть сто одну за раз, Коль прокормить ты всех их смог б, Ну а моя-то филолог - Да, нам вас жалко добрый витязь, Что ж здесь поделаешь – крепитесь. И доля ваша, вишь, сынок, Почище нашей. Видит Бог. У нас здесь тоже все не тихо- Здесь поселилось, вишь ты, лихо. Вишь, на Олимпском пантеоне, Собрались вместе, кто в законе, И быстро все без шуму-пыли Между собою поделили. Теперь, вишь, наш земли кусок Нептуну отдали в оброк. Хотели Боги Урониды Вступиться враз, но были биты. Крониды дальше повели. Сын Крона Зевс стал царь Земли. Он царь Богов и царь людей. Чуть что, - он молнией злодей. Пришли заступники Титаны, Но все с похмелья или пьяны. Один сразился с ним – Атлант, Но что поделать мог гигант Против небесного огня! Чуть не погиб он, зло кляня .Кричал он: «Зевс, покинь пределы! Даешь обратно все наделы, Даешь народу вволю хлеба!» Ну, а ему взвалили небо, Взвалили, стало быть, на плечи – Держи, мятежный человече! И держит он, куда же деться. Здесь, брат, не сможешь отвертеться, Коли по пояс в землю врос, Здесь, брат, не очень прост вопрос. Его деревню – Чудо Горки, Враз разорвали. Словно волки. А чудо дочек – семь плеяд Умыкнуть к Зевсу норовят. Один придурок—Орион, Охотник, стало быть, был он, Решил красоток своровать, Хотел схватить, ан нету глядь! Они уже как есть, без шубок, Уж превратился в голубок. Он им: «Цып, цып, кусочек хлеба- Они не дуры - шасть на небо И там спасения искать, Но Орион ведь Гелев зять И на небесной колеснице Пустил коней вдогонку птицам. И чуть уж было, не догнал, Но коренник вдруг захромал. Вишь, отвалилася подкова. Така история не нова. А рекламировали враз- «Подковы лучшие у нас» Вот и поверь теперь рекламе. Когда сын гор клянется мамой, То сразу, брат держи карман, Здесь бандитизм или обман. Конечно, дело было в прошлом, Но Орион был очень дошлым – Свои настроил лук и стрелы И ну за птицами в пределы Других небесных федераций, Но там уж ждали наших граций, Там изучили эти штучки. Их, Ориона. Всех под ручки И к прокурору привели. «Ах, эти беженцы с Земли Меня давно уж довели, Чуть не хватил меня удар, А для красот теперь я стар: Чуть разволнуюсь, сразу слягу, Не затевайте здесь бодягу! Пусть этот чертов Орион И семь его красоток жен Висят вдали от всех в углу И вечно слушают хулу.» - Плесни-ка нам еще. Плесни Но, говорят, наступят дни Когда один другому - брат. - Всему не верь, что говорят! Вот нам, бывало, то ж клялись, Мы сразу взяли и слились. И что теперь от этих слитий? Придите сами, поглядите. По мне, уж если так случиться, Что надо снова с кем-то слиться, То я свою имею точку- Сольюсь скорее с этой бочкой – Она тебя не подведет, Не то, что нонешний народ! Давай-ка я еще плесну! Вот встречу нонешну весну И всласть на солнышке погреюсь. А на державу не надеюсь. - Беда с державою, сеньор, Какой уж с нею разговор. Нептун на нас прислал оброк- Хошь прямо счас, а хочешь впрок, Так олигархи мудаки Собрали только медяки, А золотишко все зарыли И за границу все свалили. Но вишь, какие вышли штуки – Нептун взял дело в свои руки И, чтоб не выпустить оброк, Уже назначил близкий срок. И чтобы не было мытарства Решил забрать всех в свое царство. Нам беднякам ведь все едино, Нам все равно где гнуть нам спины, Что на своих, что на НЕПТУНА Пока на небе светят луны. Здесь мы пасем чужое стадо И там пасти кому-то надо. - Но вам, сеньоры, надо знать, Что под водой нельзя дышать. __ Да мы, сеньор, об этом слышим, А на земле мы разве дышим? А там приволье и простор Там тоже Боги есть, сеньор. И в их обители морской Душа не встретится с тоской. Ей там привольно на просторе Там нет нужды, злодейства, горя, Там обнялись вода и небо, Там беднякам хватает хлеба, Там волн могучих исполины Спешат куда-то, выгнув спины, И их могучие стада Не сосчитаешь никогда. Им тоже пастыри нужны, Там будем с ними мы дружны. Там за зарей заря пылает И тихо в море угасает. ,Чтоб снова в небе появиться Там все желанья могут сбыться. Там, на краю земного диска И счастье наше будет близко Нам бы его, сеньоры, только Хотя бы маленькую дольку. А здесь, сеньоры, в скорбный час Оно явилось не для нас. Здесь только горе и обиды и Царство мрачное Аида. Там на сверкающем просторе Всегда в борьбе огонь и море Оно не даст дороги к сердцу Огню злодея Громовержца. Могуч и жив еще Титан— Владыка моря – Океан. Жена его, сеньор – Гефида Добра душой, прекрасна видом, Она нас будет словно мать От лиха храбро защищать, И что вы там не говорите Мы на Нептуна не в обиде. А вы что скажете, сеньор? Вы все молчали до сих пор. А вы, похоже, что мыслитель И может статься, что правитель. - Никто не может знать, сеньоры. Что будет с нами очень скоро, Здесь все давно предрешено, Но не доступно нам оно. Нам остается только верить, Что у судьбы есть тоже двери, Но очень часто верь - не верь Беда заходит в эту дверь. Беда она и есть беда, Но дверь не надо никогда Беде послушно открывать, И кто за дверью, как нам знать. Ну а сейчас, мои сеньоры, Давайте кончим наши споры. И пусть цветут в долине маки А мы станцуем все сиртаки. А ты, старик, нам наливай-ка А на арбе есть балалайка.  9 Забудешь, разве, ночку эту, Конечно, здесь бы быть поэту, Но где ж его в долине взять, Был у меня когда-то зять, Бывало всякие стишки ( Не Боги делают горшки). Но, не поладив со старухой, Сбежал от нас что было духу. Какой ни есть, а все ж поэт, И вот теперь - он был, и нет! А из меня какой же Нестор Осилил я один семестр, Какой. Уже не назову. Зато запомнил ФЗУ. Но в нем така таилась сила, Что мне на всю на жизнь хватило. Вот президент всему обучен – Он и умен, он и не скучен, Но у него не наболело. Да и не царское то дело! Вот и попробуй, угадай-ка, Что я могу на балалайке! Доселе знал я – три струны, Но об заклад могу штаны - Сиртаки шпарил чуть не ночку И все ведь в лад, и все ведь в точку. А президент-то не педант, Ну, брат, спортсмен, ну, брат, талант. А ведь они профессионалы. Ну а ему и горя мало: От них ничуть не отставал И так красиво танцевал. Вот бы увидели те дивы, Что были так вчера красивы! Или евонные медведи, А мы с зарею дальше едем. Куда мы едем? Все равно. Ведь в бочке плещется вино, Быки послушны – цоб-цобэ, А сами мы – своей судьбе. - Вся жизнь, старик, у нас не боле, - это мечты о лучшей доле – В наш новый век и в старину. В чуму и голод, и в войну. И злая явь и даже смерть Нас заставляют все стерпеть. Я Президент страны, старик, И к власти, стало быть, привык, Но согласись, где правит власть, Не отдохнешь душою всласть И разве власти нашей знаки Позволят вам сплясать «сиртаки» С простым народом под луной В стране, где думою одной Должна бы быть: «как уцелеть«. Ведь у ворот дежурит смерть. И кто ж из нас когда поймет, Что значит он – простой народ. - Сеньор, та песня не нова Про вашей власти жернова, Кто на щите, кто под щитом, Сейчас же песня не о том. Даже сей час, сеньор, едва ли Ты здесь забудешь про регалии. Наверно, это уж навек, Но ты же тоже человек! Ты знаешь русскую культуру, Историю, литературу. Но хоть ты жги, но хоть ты режь, Но не пробить у власти брешь! И что за пагубная страсть – В подлунном мире нашем власть! Она, как колдовское платье, Она – как тяжкое проклятье! Сеньор! Глядите, видит небо – Никто во власти счастлив не был, Коль ты не полный идиот И любишь хоть чуть-чуть народ. Скажи-ка мне, ну чем плохи Все эти парни – пастухи? Но кто-то их уж обменял На ваш презреннейший металл. Таких людей здесь многи тыщи. Кто ж этих воронов отыщет! Кто же поднимет правды меч, Кто сможет жизни уберечь? Гляди, сеньор, гляди почаще – Вот где истоки вашей власти, Вот где река, что в даль течет. Неся вам славу и почет! Достаньте сердце, рвите груди, Проснитесь, Боги, встаньте, люди! - Мне ни к чему сейчас, старик, Душевный твой надрывный крик. Куда ты правишь – нет дороги. Гляди, на нас взирают Боги. Они, старик, разумней нас, Отпущен каждому свой час. На небе ты иль на земле, Судьба у каждого во мгле. Но вот тебе один вопрос: « С гранатой кто под паровоз?» Не просто все на свете, брат И время не вернуть назад. Что нам посеяли, то жнем И при луне и ясным днем. Какой титан своей десницей Направит жизни колесницу Другою – праведной дорогой! Чего ты встал? Ну трогай, трогай. А вот гляди и пирамиды. Кто их – Титаны, Урониды, Иль со звезды другой народ Воздвиг. Никто не разберет Рули-ка к ним, старик, рули Их не построишь за рубли, Хоть мне поют про твердый рубль. Быть может, это только дубль Тех пирамид, что там на Ниле? Одни вопросы: « или, или « Смотри, старик, как величавы, И как прекрасны древней славой Созданья Бога иль людей Загадка древности затей. Смотри, уже в зените солнце. Давай присядем у колодца. Здесь есть и ворот и черпак, Попьем водицы как-никак. И доставай пастуший харч, А то свело кишки, хоть плачь. Вот это дар от пастухов: И сыр, и суп из потрохов, А здесь, пожалуй, полбарашка, И с молоком холодным фляжка ДА. Это ж царские подарки! Ну, наливай, старик, по чарке. Потом прилягу. Ты побудь – Может, приедет кто-нибудь. О, Бог! Как солнышко печет! И не забудь и про отчет. Потом водой наполни флягу, А я в тенечке чуть прилягу. О, как ты чуден, этот мир И наш пастуший этот пир! Воды колодезной прохлада Ну, и, конечно, Адомадо! Потом, пустив пастись быков, Я стал владельцем дивных снов. Как будто я в своей России, Наша деревня, небо сине, Я на спине лежу в траве, А там, в глубокой синеве Трепещет песней жаворонок, Я будто снова как ребенок, Хотя уж старый, уж большой, Но песня детскою душой Как прежде лучезарно правит И мир прекрасный звонко славит А вот и бабушка и дед, И будто не было всех бед, И никогда уже не будет, И будто так прекрасны люди. И воздух над землей струится, И вижу я родные лица. А бабушка все ближе, ближе, Ко мне склоняется все ниже: «Гляди, кормилец мой, гляди, Что ожидает впереди: Ты счастлив будешь, будешь весел Господь всего тебе отвесил, Но не найдешь своей дороги И будешь, как один из многих, В потемках целый век блуждать И счастье все не там искать. Вы все нас бросили тогда, Но не вина то, а беда. Вы все, довольные собой, Рвались скорее в жизни бой, И в том обманчивом бою Забыли все любовь мою, Забыли все меня и деда, Но не далася вам победа. Вы будто спали наяву, Я вас звала, я вас зову, Но к зову вы остались глухи, И мы ловили только слухи О вас, забывших обо всех И пусть на вас не ляжет грех, Что мы от вас напрасно ждали Краюшки хлеба, вы едва ли В ту пору думали о нас. И вот пришел тот день и час Когда и нас совсем не стало, Ушли мы тихо, было мало Нам так отпущено судьбой Любви и счастья, жизни бой Сначала отнял сыновей И будто в ярости своей Отнял, конечно, самых лучших И будто выдернув из гущи Другой толпы, других людей. Господь же милостью своей Хоть вас на целый свет оставил. Мы все молились. Божьих правил Не нарушали никогда, Но за бедою шла беда - Война и голод, и разор, И отстраненность, как укор, Для нас беспомощных тогда- Вот это главная беда. Но ты не плач о нас, родимый- Та нам навек внучок любимый. Ты помнишь, как тебя любили И как тебе родными были Ты навещай нас, не ленись, Родному дому поклонись И нашим скромненьким крестам, Побудь подольше с нами там. Прощай, теперь, прощай, прощай, Не забывай нас, навещай. А дед в теченье этой встречи Стоял вдали, согнувши плечи И был так тихо скорбен он, Лишь иногда тяжелый стон Срывался из сомкнутых уст, И взгляд был сумрачен и пуст, И сам, как сгусток из тумана, Как жертва подлого обмана. И вдруг меня обуял страх – За мной его явился прах! И это было так зловеще, Определенно так и веще, Что я в безумстве закричал, И в страхе грязно матерился, И, наконец-то пробудился. О, Боже! Где же это я? Что за страна, Что за земля? Поди, со страху-то, поди, Да в темноте-то разгляди! А тело стынет в жуткой дрожи, О, что же это, Боже, Боже! И кто-то пристально глядит. И сердце бухает в груди, Потом, как воробей сожмется И не стучит уж, а трясется. И президент то ж рядом стонет, В кошмаре будто, бедный тонет. Кричит и пробует проснуться, Но силы сна не поддаются. Проснись скорее, сударь, сударь, Где твоя сила, твоя удаль! Давай-ка я плесну вина, А то лишится вас страна. Вставай скорее, ваша милость, Тебе плохое что приснилось? - Ты прав, старик, ты прав, старик, Я к вспоминаньям не привык. Гоню их прочь, всегда гоню Во власть забвенью и огню. Ну, а сейчас они мне: «врешь! Здесь от себя ты не уйдешь! В душе не выстроишь забор, И не приладишь к ней запор. А снилось, будто надо мне Быть на державной стороне – Невы на левом берегу Где Зимний. Я бегу, бегу Со мною вместе все бегут, А мост сейчас вот разведут, И будто, то не сон, а быль. И я сажусь в автомобиль И мчусь, сбивая фонари, А мне кричат: «Смотри, смотри, Уж между створками провал, Но я еще лишь поднажал, И вот прыжок - и пустота И я лечу в провал с моста, И очень долго так лечу, И, будто, выпрыгнуть хочу, Но ни одна не хочет дверь, И стало жутко мне, поверь. Подобной жути наяву Не знал, старик, пока живу. И я от страха закричал – Конец началу всех начал. О. Как он лют животный страх! Я падал, падал все впотьмах И мне во след из темной дали Зловеще рожи хохотали. О, это вещий сон, старик- И этот страх, и этот крик. - Да ну их на хер, старина. Давай-ка я плесну вина. Конечно, это пирамиды! Они совсем здесь не для вида. Была же, стало быть, идея Для грандиозной сей затеи. Бывало, только приведут, Любой вам выложит все тут. Все тайны своего греха, В придачу вынет потроха И по веревочкам развесит. Никто, ничто не скроет здеся. Кто друг кому, а кто предатель, Узнает сразу сей создатель, И хоть тужи, хоть не тужи - Как бы такой детектор лжи. Вот и тебе бы в самый раз Таких с десяточек у нас! Но лучше взять мою старуху- Кому ж пред нею хватит духу На медный даже грош соврать.-  Возьми ее, возьми, сынок, Ужо чиркну и адресок. Да много ль старой нужно ей- В Кремле чуланчик поскромней. Но стал сеньор задумчив, тих, Похоже, что какой-то стих Его величество терзает И душу злобно изгрызает. Мою, конечно, тоже гложет, Но мне-то кто же ведь поможет, Но мне и ничего не надо – Вот она – бочка Адомадо И скоро батюшка рассвет, А лучше что? А лучше нет. Но как прекрасны были девы, Как мелодичны их напевы, Да, право слово – хороши! Сказали б мне: «Старик, пляши» Я тотчас бы пустился в пляс – Веревки вьют они из нас! Но как изящно и как ловко, Я б тоже быть не прочь веревкой Какой угодно им длины, Но старые кому нужны! А вот бывало – ты идешь! Ну а теперь, конечно,- что ж! Сиди, пока не станет пухом, И почитай свою старуху. - Ну, что же ты взгрустнул, старик, Пойдем-ка, сходим на родник.  10 О, вестник жизни молодой, Бегущий радостно по склонам, Звеня серебряной водой, Пришел и я к тебе с поклоном. Стою я, голову склоня, Перед струей твоей студеной Я - путник завтрашнего дня В дороге жизни запыленный. Была дорога не проста, В дороге той свои законы. Позволь иссохшие уста В твои серебряные звоны. И буду чище я душой, И буду в помыслах добрее, И буду сильный и большой, И сердцем разум отогрею Печален я сейчас тому, Что близок голос злого рока, Где уж обещаны ему Веленья гибельного срока. Прости меня, мой звонкий брат, Прости меня, что мы все судим. Прости меня – я виноват, Что отношусь к двуногим – людям! Висит на нас сквозь все века Должно быть Божие проклятье, Как на плечах у старика Его изношенное платье. Ни Божий глас и ни потоп Не сотворили это чудо. Где человек стал лучше что б – Не получается покуда.. 11 - Ну же и вредный ты, старик! Сходил бы лучше напрямик К той пирамиде прям дорогой. И посмотри все и потрогай И хорошенечко проверь – Должна же быть, конечно, дверь. - О, ваша честь, ответ готов- Пятьсот аршин и пять вершков— Такая, стал быть, высота От головы и до хвоста. А вес и вовсе – аж зело – Два миллиарда пять кило, А дверь я давеча нашел, Когда поить быков пошел. - Ну что же ты молчишь, веди, Да хорошенько погляди. 12 О, Боже правый, что за участь – Внезапно потерять плавучесть, И.чтобы честь свою сберечь, На дно морское гордо лечь. Как ляжет в будущем «Варяг». Когда сильнее станет враг. А здесь – ведь целый материк! И где враги его, старик? Может, то знают пирамиды? Каким велением Фемиды, Что за Титаны или Боги Их здесь воздвигли вдоль дороги? Гляди, как мрачно в этом зале, Но люди здесь уже бывали. На стенах, вроде, письмена, А здесь вот целая война! Но вот в руках у них не ружья, Другое, кажется, оружие, И это, вишь, у дикарей! А вот, гляди, старик, скорей— Чтоб я во цвете дней погиб, Коли не атомный здесь гриб! Как у Содома и Гоморры- Какие могут быть здесь споры! Ты это все старик срисуй И в Академью адресуй. - А где киоск – купить папирус? А может здесь смертельный вирус? Вон англичане, вишь, открыли И скольких сразу схоронили! - Мы ж не гробницы открывать. Мы только что-то срисовать. Ну, может, хоть клочок газеты? Зарисовать от них приветы. Такой не будет больше встречи! - В газетах только ваши речи- Кто ж будет их с собой таскать НЕ говоря уж, что б читать. Давай-ка встану я к стене - Ты на моей рисуй спине, А я отсюда прямо в руки Передаю себя науке. И буду я от славы сыт, Обут, одет и знаменит. - Снимай рубаху, чертов мастер, Случайно у меня фломастер. Но тут в загробной тишине Шаги послышалися мне. Здесь перепутаешь едва ли – Шаги звучали в гулком зале, Шаги и посох или трость – К нам явно шел загробный гость. И вся веков прошедших жуть К нам пирамидою на грудь! Шаги же явно с того света. Ибо другой дороги нету: Вокруг нас были стены, своды Из камня древностей породы. И никакой не видно двери, НЕ то, что двери, даже щели! А двери, что ввели сюда, Вдруг затворились навсегда. Скажу, сеньор, что кто-то ловко Захлопнул нашу мышеловку! Ну, вот тебе и ОБЖ, Наверно, белый свет уже Нам никогда и не увидеть, Но кто такое мог предвидеть!  13 - Я знаю, ваш далекий путь Сюда б привел когда-нибудь Чрез толщу прожитых веков И молодых и стариков. Такая суть у вас людей – Итоги прежних лет идей. Из всех отпущенных вам дней Вам дни познанья всех важней. Явленья разумом постичь – Ваш светлый луч и грозный бич. И подтверждение тому Сюда приход ваш, хоть в дыму Сокрыта истина от вас, Но знаю я, настанет час, Когда откроются скрижали, Где мы от вас ее скрывали. Чрез столько радостей и мук Вдруг разомкнется тайный круг И вам, как доброе деянье, Откроем тайну мирозданья. Ведь ваши слабые умы Всегда стремились ввысь из тьмы. Вы в неразумности своей Уж потеряли столько дней И лучших отдали людей За безрассудный бред идей! На вас их смотрит скорбный взгляд, Но не вернуть ничто назад, Ничто, ничто и никогда Все, что ушло, то навсегда! И верный друг, и злобный враг, Вся ваша жизнь всего лишь шаг В пути земного бытия И в нем одном судьба своя, Но Бог вас всех всегда любил, Он дал вам разум, много сил, Он указал вам верный путь, Вы ж норовите все свернуть, Чтобы идти своим путем, Совсем не думая о том, Куда же вас он заведет, Где оборвется, где свернет. - Прошу простить, святой отец,- Спросил я призрак, наконец,- С кем разговор имеем честь, Какую ждать нам можно весть? - Меня вы видеть не должны Ни в свете солнца, ни луны, Иначе смерть вас просто ждет, Скажу вам только наперед... - Но мы-то из других времен, Для нас сей миг - ну просто сон Иль интересное кино. Нас нету здесь, хоть все равно Мы тоже здесь - нас видит глаз, Но мы в другой стране сейчас, И под другим, стал быть, законом С вами веками разделенным. А сей сеньор, вишь, - президент, Хоть здесь он просто, как студент, Чтобы испить познанья чашу И двинуть в даль науку нашу. А можно вам задать вопрос, Который вместе с нами рос От сотворенья всего света И до сих пор, вишь, нет ответа Ни сердцу, стал быть, ни уму- За что всем нам и почему Такая божия немилость, Что с нами всеми приключилась: Есть господа, а есть рабы, Богатство, счастье, гнет судьбы. Уж если нас и создал Бог, То свою милость он бы мог Поравномерней разделить И награждать, карать, судить. А мог и поровну раздать Любовь и божью благодать. - терпи, старик, еще не вечер, Еще незрел род человечий - А сколь протянет этот род? И как узнать-то наперед? - У нас об этом каждый школьник И даже каждый второгодник Задачки легкие решает, А уж студент, тот точно знает Событья, даты, имена, Какие будут времена, Какой возвысится народ Кто народиться, кто умрет. И ВВП процент прироста- Ведь это, право, очень просто. - Как Вас, скажите, величать И можно ль что про нас сказать? О, это очень легкий труд: Сеньора снова изберут. Он будет долго вами править И каждый год державу славить Всегда, чтоб с ней ни приключилось Меня ж зовите: «Ваша милость» - Что ж, Ваша Милость, нам сейчас По чарке было б в самый раз! И веселей пошла б беседа И время движется к обеду. - Что ж, право, я не откажусь, И даже мигом сим горжусь! А ваша бочка и быки Отсель совсем не далеки. Их Милость хлопнула в ладоши – И вот они мои хороши! И не воздав себе хулу, МЫ сели все втроем к столу. Ну, если правду, Ихня милость Все ж как-то сбоку примостилась Вся из туманного свеченья, Но здесь же рядом без сомненья. А коль компанья мужиков, На протяжении веков Им разговор один завещан – И про политику, и женщин. Но президент был хмур и мрачен И, вроде, чем-то озадачен. Коль разобраться по уму. То предсказание ему, Ей – Богу, было б в самый раз, Но кто ж поймет державных вас. - Чтоб не нарушить звездный такт, Я предлагаю за контакт, За нас, межзведных мужиков. Чтоб всяк был счастлив и здоров, Чтобы нас женщины любили. Чтоб все могли и деньги были. -О! Очень славное винцо, - То гость наш вставил здесь словцо,- Из мест каких оно, откуда, Где производят это чудо? Из Португальи, Ваша Милость. Оно в Понт Лиме уродилось - Да, похвалил опять наш гость – Мне много пробовать пришлось Вино и водку и нектары- Ведь по-людски я очень старый. Сюда ж меня в командировку Друзья спихнули очень ловко, Друзья – завистники мои, Но уж теперь остались дни, Какая уж теперь обида- Уйдет под воду Атлантида. Мы все свидетелями станем. Плесни еще, старик, помянем. - Да что же с нею приключилось, Откройте тайну, Ваша Милость. - Нет, нет, друзья, я не могу Сказать ни другу, ни врагу. Здесь был у нас эксперимент, И я, как неуч, как студент, Поверив в мнимую удачу, Решал здесь общую задачу. Конечно, это было сдуру. Но я хотел в аспирантуру, А там потом и в кандидаты, Что б не забрили, блин, в солдаты. У нас там, брат, хоть завяжи, Изволь Отечеству служи! И начался здесь, брат, аврал – Собрали нужный материал. Здесь был вначале как коллектор, А я советник и селектор. Все б обошлось, но наша леди, Ей будь то люди иль медведи, У ней за всех душа болит- Всех она любит и хранит. И вот вам вышел результат, Итоги сам ты видишь, брат! (И молвил с пьяною тоской): « Вот так и вышел род людской» А как же дальше, Ваша Милость? Что ж дальше с нами приключилось? Ведь Атлантида столь мала, - А все забросили дела Сказали - мало перспектив» И это был их лейбмотив По всей планете по Земле, А дальше было все во мгле. Но здесь теперь уже от вас Готов я выслушать рассказ. Как вы из этой колыбели Всех не сожрали, уцелели. Вишь, был какой эксперимент. А ты что скажешь, президент? -Я бы прислал сюда свой флот, Но я и сам-то здесь вот-вот Похоже, тоже жертвой стану. Из наших дней кого достану! Мрачна она судьба людей Планеты – Родины моей. Она идет издалека Через миры, через века. Какой отыщется Титан, Какой могучий Океан, Когда раздастся Божий глас В защиту сирых, глупых нас! - Да, наши судьбы очень схожи. Отчасти вы на нас похожи. И так должно быть непременно Все в нашем уголке вселенной. Нам ваша доля – день вчерашний, Ну а у вас на вашей пашне Еще взрастают эти всходы, Еще горьки ростки свободы, И вся судьба ваша во мгле, Но я хотел бы на Земле У вас остаться. Здесь бы жить, Смеяться, плакать и любить. Нет, на Земле жить интересней! А ваша музыка, а песни, А ваши женщины, сеньоры, А ваше небо, ваши горы, А высь лазурная небес, А ваши души – клад чудес! А ваше доброе вино, Смотри, как искриться оно! Да, между нами глубь веков, И путь наш строг, и быт суров. Вся наша жизнь – величье цели, Как наши предки повелели И нет проблемы – »быть, не быть» Но что есть женщину любить, Что значит быть от счастья пьяным. И что моральные изъяны! Там нет красивых ваших слов, И даже брани, ваших снов, Что бы во сне могли присниться Прекрасных женщин ваших лица. О.как прекрасны здесь сеньоры, Когда идут, потупив взоры, Особенно из них одна- Она прекрасней, чем луна, Что в полный лик на небе светит, Она прекрасней всех на свете, Прекрасней утренней зори, Что на краю Земли горит! И угасает где-то в море. О! сколько тайн в прекрасном взоре! Как лепестки у роз ланиты, Что солнцем радостным облиты. Скажу вам честно: нет, сеньоры, К чему теперь мне все укоры, Но краше нет ее, конечно Не только в поле нашем Млечном, Но даже дальше, даже выше! Вот так теперь ее и вижу И каждый день, и каждый час, Хотя увидел только раз. Сеньоры, даже в заточенье Мне нет теперь уже прощенья, Ну а когда мой шеф прочтет Командировочный отчет, Он не понравиться ему, Ну и меня на Колыму. Но я готов всю жизнь страдать, Лишь бы сеньору увидать - Вот дураки, ни дать, ни взять – Зачем же все в отчет писать! Ты, блин, не очень – то пиши О всех движениях души. Ну, брат, твои дела серьезны. А шеф твой парень, видно, грозный, Ну, прямо скажем, просто зверь. Ты мому опыту поверь - Я тоже глуп был молодой, Как ты сегодня, мой родной. Я был высокий и блондин. Вот помню эпизод один – Я тоже, стало быть, влюбился, Хотя тогда уже женился, Уж я почти, как ты, страдал, Выл на луну, стихи писал Ну, прямо съехала, блин, крыша. Была она намного выше И раза в два побольше вширь Ну, прямо, что твой богатырь. Моя была уже майором, Меня в ментовку, к прокурору И под давлением улик Я сразу скис, я сразу сник. Меня домой под белы ручки И уж, конечно, всей получки Меня на целый год лишили И чуть, вишь, блин, не посадили. Да, были раньше молодицы, А что теперь-тощи как спицы. И все равно, ведь, голодают Ну, прямо удержу не знают. А что, скажи мне, голодать, И так уже ни дать ни взять, Куды податься мужику – Ну, хоть кричи: «Ку-ка-ре-ку» Но мне милее всех хохлушки – И все при них, а хохотушки! А как у вас там, Ваша Милость? Небось, уже давно женилась? - Да нет у нас женитьбы, брат – У нас ты, вроде, как солдат, Другие там у нас законы, А люди все – сплошные клоны. У нас там кучка мудрецов Отыщет мигом вам отцов- Быть вам брюнетом иль блондином – Им мудрецам, ведь все едино! Вот у меня – штук пять меня, А сколько впрок еще хранят! О, что же это, правый Боже — Вокруг тебя твои же рожи! - А что поделаешь, старик, Не каждый к этому привык. Вот и сидишь, считаешь дни. Плесни-ка мне еще, плесни! Ну, отчего же не плеснуть, Коль снова скоро в дальний путь, Ну а скажи ты мне: «Для виду Вы здесь воздвигли пирамиду? И чья же этака идея Осуществить таку затею? - У нас полно таких идей – Наш долг в галактике своей Посеять добрый, вечный разум, Отнюдь не дикость и маразм, Мы по пути идем селекций. Высоких жизни форм инъекций. Мы здесь с задачею своей Из дикарей создать людей, Но дикость к нашему несчастью Нам поддается лишь отчасти. На протяжении веков Никак от дикости оков Людей нам было не избавить- Ей на Земле привольно править. Ошиблись наши мудрецы, Направив взгляд не в те концы Вселенной нашей бесконечной. Зло рождено судьбою вечной. Вам на Земле не повезло – Удел ваш вечный - ваше Зло. Возьмем, хотя б страну Россию, Она на наших картах синим. А это цвет любви и боли, Борьбы, свободы и неволи, Ума, отчаянных идей И как итог-судьба людей - Холопы, черни, крепостные, Потом свободные немые, Сейчас же, кто бы предсказал, Сам сатана там правит бал! И вот опять простой народ Как в лихолетье молча мрет. Я знаю издавна страну, Увы, люблю ее одну, Но побывать не довелось, Хоть там идет все вкривь и вкось. Но что за русская душа! Хоть нет в карманах ни шиша, Смотри ж ты: пляшут и поют И радость с нивы жизни жнут. Я курсовик по ней писал. Тогда был глуп и мало знал, Ну а сейчас слежу по СМИ. Ведь наше время – ваши дни. А здесь я тоже, как в кино, Хотя для нас сейчас оно В другом законном измеренье, Но все реально, без сомненья Для нас - то это очень просто Мы от рожденья до погоста Живем во всяких временах, Что превратилися во прах. Живем мы много сотен лет. Хотя бессмертья тоже нет. Но ты попробуй-ка поди- Сто в пирамиде просиди! - Скажи-ка, человек мой мил, А кто ж ее соорудил!? - Ну, это просто - гастарбайты. Проект ее у нас на сайте, А камни – местный материал- Где захотел, там их и взял. Они берут везде подряд В любой галактике подряд. Они у нас профессионалы, Давно зачислены в анналы. - Вот президент не даст соврать – Меня в анналы хочет взять. - А что ж молчит ваш президент, Как на экзаменах студент? - Я думу думаю слегка, Как успокоить старика. Давай, старик, еще плесни. ; Какие наши, стал быть, дни Мне за державу, вишь, обидно – Плывем, а брега не видно. Но, вы-то в курсе, Ваша Милость, Что дальше с нами приключилось? - Нет, президент, здесь мой подсказ Не должен быть веленья глас. Уж будь оно само, как будет, Вас время в срок само рассудит, Но не впадайте все ж в маразм – Есть где-то рядом высший разум! Ну, что ж, возьмем на посошок – Мне ж сообщать начальству срок, Что все готово к погруженью К Аиду мрачному движенью. - Прошу прощенья. Ваша Милость. Нельзя ль, что б все не погрузилось? Ну, хоть какой кусочек суши. Ведь пропадут людские души! - Нет, президент, никак нельзя. Мне очень жаль людей, друзья, Ведь здесь крышует криминал. У вас там тоже, я слыхал, Что он там всех законов выше, И он над вами всеми крыша. - Ну, блин, вернусь, уж я не струшу, ЕЕ ко всем чертям порушу! Пусть светит солнце в нашем мире, Всех замочу в одном сортире! - Ну, эта песня уже пета. - Но, все ж, плесни, старик. за это - Нельзя ли так, чтоб Ваша Милость, С докладом вверх не торопилась- Ну, там какой–нибудь изъян, Сантехник там, к примеру, пьян, Ну, там сломалося чего–то – Не ваша, стало быть, забота. Мол, гоним в поте день и ночь, А мы тем временем помочь Кому-нибудь хотя бы сможем- Глядеть нам издали негоже! - Мне ничего не сделать тут- Они ж меня тотчас распнут! - Ты, Ваша Милость, славный малый, Поедем к нам, тебя в анналы Со мною вместе поместит Наш президент, там знаменит Как я ты будешь и богат Поедем завтра прямо, брат, Ты б посмотрел, каки модели У нас там есть на самом деле, А здесь они - одно кино, А это, брат, не все равно! Они там точно не обман. А где у вас здесь есть стоп-кран? - Да нету здесь у нас стоп-крана, А что касается обмана, То нет у нас подобной моды. Мы, ведь, совсем другой породы. - А я, чтоб выручить людей, Повыше встал бы всех идей. И с высоты на них плевал, Вот потому я слаб и мал!  - И я, старик, и слаб и мал Как точно ты сейчас сказал...... Уже в движеньи силы Зла, И путь им кто-то указал, Уже поют во мраке песни, И смотрит строго с поднебесья На их игру жестокий рок, Уже трубит в призывный рог Оркестр траурный Аида, Уже гнусавит панихида, Пока не мертвым, а живым, Но никуда не деться им – Они уже в плену у рока, Его десница недалека, Она уж рядом. Протяни Свою ладонь ей. Только дни Уже сосчитаны для них, Уже звучит загробный стих, Уже скорбит о них Луна, И песнь прощальную волна, Вдали за скалами поет. Никто теперь не повернет Движенье злого рока вспять, Никто не в силах уж отнять Его жестокий, верный пир, Пусть против будет хоть весь мир. Уже наполнены пиалы Напитком пенистым и алым. И никакие людям Боги Не смогут оказать подмоги! Я на посту лишь здесь, сеньоры, И пост не нужен будет скоро Я день и ночь о них скорблю— Какой удел сей кораблю! Пойдет на дно он утром ранним. Ничто так сердце мне не ранит, Как волн прощальный скорбный стон, Что в душу мне со всех сторон! О! Что за тяжкое страданье – Навек терять свое созданье, Все то, что жизнею зовется – Детей Небес, Земли и Солнца. Ропщу я: Боги, Боги, Боги, И почему из всех из многих Вы выбираете всегда Во все века, во все года Всегда лишь только самых лучших Из всей людской огромной гущи! О, Атлантида! Атлантида! Чья злая воля, чья обида Какой жестокий криминал Тебя безвинно покарал! Людьми твоими мы гордились – Они на славу уродились, Нам было радостно смотреть На то, как их обходит смерть. Косясь враждебно стороною. Казалось нам, судьбой одною Они все вместе будут жить, Смеяться, мыслить и любить. Как на подбор они красивы, Добры, умны и справедливы. Открыт и честен был их взгляд, Но силы Зла опять свой Яд Им потихоньку подсыпали. Они не ведали вначале, Какая в этом яде сила. Сначала золото слепило. Потом за ним пришла и власть, Тщеславье, жадность, трусость, страсть. Мы упустили сей момент. И ты послушай, президент, Хоть это и не в вашей власти, Но как-то можно от напасти Людей разумных защитить, Иначе как ты будешь жить! Зло, верь, совсем не одиноко— В команде с ним одни пороки. Сам знаешь, как оно плодиться И человеческие лица Вдруг превращает в хари, рожи, Что на людские не похожи. И вот уж бал вам правит Зло – Оно всесуще и зело, Оно в лицо вам всем хохочет И правит бал само, как хочет, Здесь что-то вместе делать надо! Прошу простить – иду с докладом!  14 - Ну, что ж, старик, давай поедем. Пришельцы – что мои «медведи». Посмотрим, что там впереди. Поправлю, я, ты погляди. Гляди, старик, по сторонам И замечай, что нужно нам. Теперь уж близко, без сомненья И города и населенье, Коль не поможем, поглядим И все запомним, что хотим. Вот нам бы тоже те порядки- Людей выращивать на грядке. Вот был бы чудный разговор – Ходи и собирай отбор - Ой, ой, не надо, Ваша честь- Пусть лучше будет так, как есть! Нам это очень не с руки – Все передохнут мужики, Но все же можно б было кабы Не разбежались наши бабы. Не делай это, Ваша честь, Пусть оно будет так, как есть! - Ну, а тебе-то старику, С чего кричать ку-ка-ре-ку? - Заслуг моих здесь, факт, не видно – Мне за державу, вишь, обидно. Плохая, стало быть, примета, Коль отобрать у нас и это.— Вмиг опустеет материк Какие б стены не воздвиг! И нас тогда, как Атлантиду, Хоть к черту в ад, а хоть к Аиду! Вот, Ваша Честь, како кино – Тогда всем будет все равно! Тебе, величество, спасибо, А здесь, наверно, скоро рыба Дворцы и хижины займет И будет рыбий, блин, народ – И рыбий раб, и рыбий царь И будет все опять, как встарь, И все у них пойдет по кругу – В точь, как у нас,- в любви друг к другу. Вон, посмотри-ка, вон там справа – Никак и город, и застава? О, как старинно, как красиво, Но подойдет ли наша ксива? 15 - Царь, Два каких-то босяка Хмельные, вроде бы, слегка Сейчас у северной заставы, Тебе не высказавши славы, Проникнуть в город норовили И чуть всю стражу не сгубили. Похоже, это колдуны Какой-то вражеской страны. У них пол-бочки, вишь, вина, Но сколь ни пей - не видно дна. Ну, стража,- ясное ведь дело,- Сама проверить захотела, Но разве ей одной под силу, Она на помощь пригласила, Сказать вернее - позвала Подмогу. Вот каки дела. Подмога из твоей охраны. Ну, эти, стало быть, болваны, Что б отстоять цареву честь, Решили выпить все, что есть. Ан, мудрый царь, не тут то было- Вина нисколько не убыло. Тогда они за топоры,- Сам знаешь, как они остры-, Но тот босяк, что выше ростом, Всех разложил на землю просто. У нас такого не видали-, Что б ноги в воздухе мелькали Одежа, вишь, на нем смешная, Какой у нас никто не знает. На шее вроде как веревка, Но как повязана-то ловко! Другой по виду, как старик, Он поднял шум большой и крик. Кричал: «Не троньте президента! Ах вы, поганые, блин, менты!» Да, и какую-то, царь, мать Зачем-то начал поминать. Ну, и наделали б, царь, дел, Коль я б тогда не подоспел. - Скорей для правого суда Доставить их ко мне сюда! Сбылося ведьмы предсказанье. Так вот оно мое свиданье! Его я жду уже давно, Но не забудь и про вино!  Глава 21Не так далеко и не близко, Не на краю Земного диска, Но и не в самой середине, Там, где ловилися сардины, А в глубине и барракуды Еще водилися покуда И стаи хищные акул. А с моря шел какой-то гул И били огненны фонтаны, НЕ очень поздно и не рано, Когда, по утвержденью многих, С людьми дружили даже Боги, В счастливых прежних временах Была чудесная страна. Когда плывешь вперед, чуть слева. Она была как королева Средь моря - в солнечной короне, Вся в ложе света, как на троне. Она уже издалека К себе манила моряка. Цвела она, не зная сглазу, Ходили чудные рассказы Средь рыбаков и моряков На протяжении веков, Что жили, будто бы там люди Таки, что Боги не осудят, Ибо их не за что судить. Подумай сам – чего ж не жить! Умны, красивы и любимы, И счастье никогда, вишь, мимо Их не хотело проходить. Подумай сам – чего ж не жить! Про них легенды шли в народе, Что, дескать, были они вроде С звезды какой-то племена, И что им дадена страна Такая как Адаму рай. Теперь-то правду отгадай! Но что ж о правде-то гадать, ЕЕ и так-то негде взять. Ныряли, будто б, водолазы. Но никогда еще ни разу Никто не видел в глубине, Ну, разве только лишь во сне Она причудилась Гомеру, Но он ведь был «того» не в меру, И уж, конечно-то, теперь Туда навек закрыта дверь. Вот если б кто хотел, к примеру, Поспорить, стало быть, с Гомером, Так ты, приятель, спорь, не спорь – НЕ в этом смысл, не в этом соль, А смысл в той далекой были, Что раньше люди лучше были, Но ты, опять же, спорь, не спорь- НЕ в этом смысл, не в этом соль, Но каждый скажет наперед, Что измельчал теперь народ, Хоть год ищи – все будет зря – Ты не найдешь богатыря. Богатыря по силе, духу Ищи хоть в море, хоть по сухо, Но кто ж его теперь найдет. Да измельчал теперь народ! А женщины какие были! Да разве ж так они любили! Да и кого ж теперь любить – Оборвалась святая нить В достойном племени мужчин Теперя только деньги, чин Остались только языки, Штаны, кальсоны, сапоги. Сидят в политике, как в луже. Ты, может, думаешь, кто тужит? А раньше было – кровь за кровь, Дуэль за честь и за любовь, Друг друга шпагой протыкали – О том и помнят ли едва ли, Но не о том, опять же речь, Чтобы традиции беречь. Что толку в дюжине традиций. В эпоху тюрем и милиций, Но не о том, опять же речи- А речь о том, что вам навстречу, Когда плывете к той земле Увидит всяк, что на скале Стоит прекрасная сеньора - Прекрасней нет ее для взора И смотрит, смотрит, смотрит в даль И так тяжка ее печаль, Что даже старые пираты Украдкой лили слезы в латы. Никто - ни мертвый, ни живой Не видел глаз сеньоры той. Ей Боги грозные сказали, Что нет конца ее печали – Она теряется во мгле, И ходу нету к той скале: Кругом ее кипит прибой. Земля и море смертный бой Вершат в веках у той скалы, Лишь только горные орлы, Да чайки с криками снуют, Да волн немолкнущий салют. И никого совсем окрест – Одна скала, как вещий перст Над морем каменной судьбою Давно уставшею от боя. Здесь проплывают корабли Почти со всех сторон земли. И моряки, под грохот волн Со страхом шлют ей свой поклон, И как уже пошло издревле – ЕЕ фигуру на форштевне, Что б ярость волн могла унять С молитвой стали прикреплять. И даже грозный Бог Нептун, Хотя давно уже не юн Хотел бы к ней с сердечной лаской, Но смотрит издали с опаской. Растет у старого обида. Сеньора эта – Атлантида. Такое в честь минувших дней Святое имя дали ей. 2 Тень от гномона на кардане, Должно уж, зная все заране, Ползла к полуденной черте, Забыв о вечной суете, О всех делах людского племя Ползла, стирая жизни время Совсем незримое для глаз, Что прочь течет в века от нас. Никто, никто не зрит пропажу, Никто к нему не ставит стражу, Никто не вынет острый меч- Геройски время уберечь. Там, где сгибается красиво Река у самого обрыва, Где воды светлые лагуны И ветерок гуляет юный, Неся соленую прохладу В волшебные аллеи сада, Где столько юных чудных грез, И джунгли алые из роз, На беломраморны ступени, Где замок высится, как гений, Над всею древнею страной, Весь огороженный стеной. Молчат сейчас его бойницы, Куда, порой, лишь только птицы На крыльях быстрых залетят. Молчат они, давно молчат. На башнях в небе реют стяги, И ветры, вечные бродяги Их злато и сребро полощут. Пред замком в сером камне площадь. На ней турниры и парады, Гулянья, танцы, маскарады. Салюты в честь геройской славы И так – народные забавы. В сей час полуденного зноя В прохладе замка за стеною Из серого гранита плит, Где даже днем огонь горит И спит прохладный полумрак, и гулко слышен каждый шаг, - Столов дубовых длинный ряд, Что сердце греет, тешит взгляд И благодарственнен для уст, Пока еще суров и пуст. Короны верные сыны Стоят сурово вдоль стены И легкий страха холодок Уже зашелкнул на замок Уста и рыцарские души ( И в стенах здесь глаза и уши) Журчит неспешная беседа – Она в предчувствии обеда К желудку ближе держит путь. Кто раз здесь был когда-нибудь, Тот помнит щедрость короля И яства здешние хваля Опять надеется на чудо, Еще не видное покуда. Но вот уж где-то в замке старом Пропели звонкие фанфары- И стража вмиг на караул. Мгновенно стих беседы гул, Открылись внутренние двери, Сначала псы, как люты звери, За ними дюжина охраны, И сам король. Красою стана Титан могучий, Полубог Ступает грозно на порог В плаще пурпурном и короне Идет к столу в булатном звоне. «Я вас приветствую, сеньоры, Прошу забыть все ваши споры. Отныне впредь на много дней Здесь за трапезою моей Прошу садиться – эта честь Мне по душе – она мне весть Должно быть, добрую готовит.— Не надо больше нашей крови На поле боя проливать, Нас Боги посетят опять! Итак, Прошу вас, господа, Садитесь просто – кто куда. О, благодарная юдоль- И дружный глас – « Виват король!» И тотчас скатерть-самобранка, Все приготовив спозаранку, На дуба рыцарский простор Все, что желает видеть взор И даже все, что мимо взора – Уже лежат стада и горы И реки буйные вина! И уж призывы: «Пей до дна»! Уже забыты все раздоры, Уже пониже стали горы, И обмелели бурны реки, Уж клятвы в верности навеки, Сердечной дружбе и любви Хоть на словах, хоть на крови. Уж появились музыканты И за столом нашлись таланты И каждый громче норовил, И каждый короля хвалил. На много дней, на многи лета, Уж появились и поэты И сочинений славных оды Уже возвысились под своды, Слились во славу короля И небо все и вся земля Сомкнулись вместе в дружном хоре И горы древние и море. И позабыв былые страхи, Веревки крепкие и плахи Все смело пили за державу, За короля, любовь и славу. Но вот мгновенно смолкнул гул, Встал, отодвинув крепкий стул, Король с пиалою в руке И будто где-то вдалеке Пытался, силясь, разглядеть Свою непрошенную смерть. Затих доселе шумный мир, Затих вокруг державный пир, Затихли отзвуки речей, Погасло золото лучей, Что пробивались через шторы. Лишь вдруг невидимые хоры Запели сумрачный мотив. И вдруг, пиалу уронив, Шагнул навстречу им великий И тотчас факельные блики На лик его послали тени, И рухнул, подогнув колени, На яства чудные король, И лик его такая боль, Такие неземные муки Вдруг исказили, даже звуки Последних тихих слов прощальных Уж из миров нездешних дальних Никто не в силах разобрать, Уже загробная печать Уста его навек сомкнула. Тревожного не слышит гула, Недвижен, тих, лежит могучий. И над трапезой словно тучи, Как пред грозою собрались, И взоры всех направил ввысь, Туда, где миром правят Боги, За словом правды и подмоги. Но и мрачны и тихи своды И камня дикого породы. Хранят из глубины веков И от людей и от Богов Сии надежные пенаты, Как Рыцаря стальные латы. Надежен замок, мрачен, сед Он словно щит от всяких бед, Врагов и бури защищен, Суров и грозен очень он. Но, видит Бог, и замка царство Сберечь не может от коварства. Оно бессмертное в веках, А с ним измена, трусость, страх. Они в веках как злобный пахарь. Над королем склонился знахарь, Поднял на всех тревожный взгляд, Одно лишь слово молвил: «ЯД» Все, кто клялись в любви Богами Опять заделались врагами, Опять занозою обида Пока незримая для вида. И мыслей ,мыслей дикий рой – Кто будет нам теперь король? Кого теперь средь знатных многих, Кого во власть поставят Боги? Кого могучие Крониды Назначат править Атлантидой!? Что Олимпийский Пантеон? Какой издаст теперь закон? Ведь у былого короля Был замок, лучшая земля, Был флот и армия, и стража И Пантеона дружба даже. Но вот жена его Улина Не подарила ему сына. Его единственная дочь Прекрасная как в мае ночь, Что красотою Гаспорит В час полнолуния затмит. Ей Атлантида имя дали, Она из солнечной из дали. От дальних лучезарных звезд Пришла сюда. Был путь не прост. ЕЕ примчала колесница, Что над землей еще кружится. Ей стала Родиной Земля, Отцом назвали короля. Ее межзвездные печали Здесь в замке часто примечали. И грустен был тогда король И непонятной силы боль Сжимала рыцарское сердце И никуда от ней не деться. И ни врачу, ни колдуну Печали тяжкую струну Ничем доступным не унять. А королева - ее мать,- Ведь так ее теперь все звали,- Ходила в горе и печали. И вот теперь, открыв лицо, Она склонилась над отцом. Но тщетно, тщетно во сто крат Сильнее был всех этот яд. И вдруг, средь мыслей всех гуденья, Одна мелькнула без сомненья И в сердце ей вонзилась прямо: « Не подвела сей раз реклама ....»  3 С тех пор прошло всего полгода. Все так же буйная природа, Сверкая юной красотой Была верна идеи той _- Волшебной силою своей Вселять любовь в сердца людей, Но человек любви излишки Пускал на страсти и страстишки, А уж излишков большу часть, Не на страстишки, а на страсть. И вот уж правит миром злато, А власть, и алчна и богата. Опять уже на Атлантиде Былые ссоры и обиды, Опять кровавая вендетта В одежды черные одета. И поднялись на братьев братья Под материнские проклятья, Под стоны и пиальный звон. Молчит высокий Пантеон, Молчат, людей забывши, Боги, Что были так недавно строги. И время смутное опять Коварно повернуло вспять. Жиреет в роскоши элита, И честь опять камнями бита А коль ты вор или бандит, Будешь богат и знаменит. Уже полгода в замке старом НЕ слышно праздничной фанфары. Стоит он мрачный нем и глух, И про него упорный слух Уже ходил в простом народе, Что будто там незримо ходит По замку призрачный король В сердца вселяя страх и боль А новый всей страны правитель – Палач кровавый и мучитель, Устав от ласки юных дев, Мать-королеву заперев, Наметил в жены Атлантиду, Презрев подсказ своей Фемиды, Чтобы с Богами породниться И красотою насладиться. 4 В лесной зеленой глухомани, Что красотой своею манит (Иль может правильней – манит) Жил не богат, не знаменит Нездешний пришлый человек. Ему и пишу, и ночлег Дарила Щедрая природа Во времена любые года. И будто этот человек Мог изменять теченья рек, Мог разогнать на небе тучи, А жизнь плохую сделать лучше. И всяк, кто был там, тот видал, Как звезды на небе считал, Даже не видные для взора. Но все о нем забыли скоро: ; В работе нудной звездочета Нет и ни славы, ни почета. Вот то ли меч или топор- Надежен, прост и очень скор. Когда нежданно у глупца Разини там или купца Вдруг появился золотой- Возьми топор и просто стой Один на самой серединке Лесной, нехоженной тропинки, Здесь все решаются задачи, И ждут тебя одни удачи. (Да и теперь не те законы, Что б ставить бизнесу препоны) И вот – глухою ночью крик Услышал птицы тот старик. И птице призрачной в ответ Зажег в окошке лунный свет, Отдернув старенькие шторы, Крик повторился ближе скоро. И вот из леса ,как привет, Ночною бабочкой на свет Явилось чудное виденье— Краса земли всей без сомненья. И в серебристом лунном свете Она была в мгновенья эти Так ослепительно красива. Что ни одно на свете диво Из всех семи земных чудес, Что от земли и до небес – Чудес волшебных Мельпомены Не стоит пальчика сирены. И поклонился ей старик, Взглянув на юной девы лик. - Пришла к тебе издалека. Была дорога не легка. Там у забытых пирамид Зловещим пламенем горит Уже сюда прокравшись, Зло. Опять нам здесь не повезло. Пропали наши все усилья— Уже и здесь беды засилье – Они убили короля, О нем заплакала Земля Он мог в добре людей сплотить- Они ж не дали ему жить. Его любила, как отца, Но не предвидела конца Его, а воля пирамид Мне ни о чем не говорит Ты знаешь сам, ведь ты кудесник, Какие здесь поются песни. Мы проиграли бой, старик, На сердце только боли крик. Мы опустили что-то малость- Ты помнишь, как все начиналось? Нашли красивый материк – Земля в цвету и птичий крик. И нам сказали:» Выбирай, Коль надо рай, так сделай рай, Но чтоб взошли благие всходы, Найдите нужные породы. Как сорняки родится Зло, Уж многим там не повезло- На этой сказочной Земле Все Зло скрывается во мгле. Но вы попробуйте опять Зло вездесущее унять! Того достоин человек, Что б золотой достался век! Прощайте, скоро вам в подмогу Мы вышлем в дальнюю дорогу Вам друга – стража пирамид. Он вам поможет, защитит». 5 И вот пришла она – подмога – Один, конечно же, немного, Но ведь они теперь втроем Им здесь теперь и кров и дом. Земного времени река Им здесь поменьше ручейка. Все для Нее – эксперимент,- Она пока еще студент,- Ее профессор – тот старик, А Атлантида – курсовик, Который надо защитить, Где быть Добру или не быть. Товарищ третий –«Ваша Милость» Уж в пирамиде поселилась. Он будет там незрим для вида – Его схоронит пирамида. Во время оно гастарбайты Их эдесь воздвигли.- это сайты Со старых нильских пирамид – Тот же размах и тот же вид. Хотели сделать их двенадцать, Чтобы могли все удивляться. Потом решили – хватит двух, Чтобы пустить по свету слух. А олигархи их купить Хотели сразу, чтоб в них жить И быть не хуже фараонов, Но не нашли таких законов, А Думы не было тогда, Потом решили – не беда – Мы проведем такой закон Потом чрез местный Пантеон. И вот теперь там «Ваша Милость» Нежданно тайно поселилась Привез он с Родины привет, Журналов кучу и газет И кучу всяких новостей, Напитков крепких и сластей, Но на него попал запрет – Он, вроде здесь, а, вроде - нет. А ты попробуй-ка хоть ночку Снести такую одиночку! И по всемирному закону Он подчинялся Пантеону И, чтобы не было уловки, Там отмечал командировки. Ну, и, конечно, Ваша Милость Здесь не шутку взбеленилась « За грех какой меня в веках Так и засушат в стариках!» Ох, и долги ж земные ночки! Поди, попробуй в одиночке, В холодном каменном мешке! Что прорастет в твоей башке! Кто их придумал, что за дурь! И от каких, скажите бурь Бывала потребность уберечь Для будущих разумных встреч Полдюжины каких-то правил, Что мудрый для людей оставил. Зачем же горы ковырять, Что б камням этим доверять! – Уроки для начальной школы, Что за нелепые приколы, Зачем сюда в Тмутаракань В такую даль, в такую рань, Подумать только: числа «Пи» Ты на их рожи посмотри – Они ж одна другой пьянее. Ну что за глупая затея! И никому не покажись! Кому нужна такая жисть! Вчера наладил двойника – Ну, блин, какого дурака! С ним перекинулись в картишки. Так у меня свело все кишки (наверно, правильней – кишки) Да, сдохнешь здесь от злой тоски! А как здесь зиму зимовать! Ну, блин, пропал я , Пятью пять! Вздохнувши тяжко, Ваша Милость Согбенно в стенах растворилась. И слышит путник запоздалый, Коль при луне из кабачка Идет домой к себе усталый Без трудового пятачка, Что вдруг нежданный гул т тревожный Из пирамидова нутра, Шаги и голос осторожный И так до самого утра – Все кто-то ходит и бормочет, А что, никак не разобрать, Иль тоже, бедный .чарку хочет, Иль что другое. Пятью пять! И путник прибавляет шагу, И на громадину косясь, Забыв про честь и про отвагу. Суча зубами и трясясь. 6 Бывало, стал быть, до потопа, До тех дождливых мокрых дней Шагаешь гордо по Европам И встречный всяк – знакомый в ней. Теперь в Европах все построже – Хоть целый день башкой верти, Но ни одной знакомой рожи Уже не встретишь на пути. Тому причина .без сомненья, - Прирост людского населенья. Сказать вернее – густота, Ну и .конечно, пестрота. Поток могучий, а не речка, Уж не считай по человечку, Считай теперь по миллиону! Ну а какие здесь законы! Как их прикажешь понимать! Одна морока. Пятью пять. Глава 31Сегодня беззвездна, странна и темна, С тоскою взирает на Землю луна. Глядит, отогнув покрывало из туч, И тонет во мраке единственный луч, Что в мир обреченный послала она, И лик ее грустен, и будто вина, Что послана ею из темных просторов, Бедою великой искупится скоро. И спит, погрузившись во тьму, материк, Лишь к небу беззвездному жалобный крик Взметается в тяжкой тиши одинок, Да вспыхнет в горах пастуха огонек, И тяжко вздохнет вдалеке океан, О сказочной жизни неведомых стран, И снова над миром безмолвствует тьма, И кажется, будто природа сама Уже притаилась пред страшной бедою, Что ждет Атлантиду уже под водою, Но спит равнодушно во тьме Океан, И мир, что ему во владение дан, Великого Бога никак не тревожит, Лишь сердце тоска одиночества гложет, Чья боль вдруг стрелою вонзается в грудь. Но этой тоски уж утеряна суть, Но снова и снова вздыхает Великий. И бродят по телу холодные блики, И что ему горе каких-то людишек В их вечных стенаниях, как муравьишек. Он так всемогущ и умен, и велик, Что разве услышит о помощи крик. Души одинокой, иль целой страны – Завязнет в просторе под шелест волны. На то он и Бог. И на то он Великий, Что трудно услышать о помощи крики. 2 На грозной скале вдалеке одинок Зажегся нежданно во тьме огонек, И будто в подмогу ему из-за туч Скользнул одинокий и трепетный луч. На миг осветился им замок угрюмый, Нагруженный тяжкою, мрачною думой, И снова ушел в первозданную тьму. Невидный для взгляда опять никому. Лишь золотом тускло блеснул на стене Герб рода могучего в этой стране. Сегодня здесь встреча – большие сеньоры Решают глобальные давние споры. На карте здесь всей Атлантиды судьба – Она куртизанка и даже раба. И будет сейчас разговор откровенный, Такой, что не слышали древние стены, Такой, что пора бы в петлю иль на плаху, Но нет здесь сомненья и низкого страху, Здесь каждый надежное чует плечо И знает, что будет подмога еще. Поднялся хозяин – высок и плечист, И стан его гибок. И голос речист: «Я вас поздравляю с началом, сеньоры, Отброшены прочь все обиды и споры, Взывает к нам небо, взывает земля, Взывают к нам люди, зашиту моля, Взывают к возмездию наши мечи, А мы только мнемся и робко молчим! Созрела в сердцах наших гнева обида, Теперь с нами вместе и вся Атлантида - Земля наших предков, мы этому рады И будем сражаться, не зная пощады. Мы все обручимся с мечом и огнем. Удел нашей жизни и ночью и днем Бороться с Богами за землю отцов. И нам не искать в стороне храбрецов, Прославленных воинов, рыцарей чести, И мы победим, если будем все вместе! Пусть каждый из вас, кто силен и отважен, Для наших врагов беспощаден и страшен, Пусть зреет в сердцах для отмщения боль, К оружью, сеньоры!” Виват наш король!» 3 - Откройте ж мне дверь поскорей, Ваша Милость, Скорей расскажите, что ночью случилось – Опять собирались все в замке забытом. Надежно лесами дремучими скрытом У самого моря на серой скале Сеньора известного в нашей земле. - Вот носит тебя чуть рассвет, синьорита! Толкни посильнее, ведь дверь не закрыта, Бессонница мучит – совсем как старик. Ну, как продвигается твой курсовик? Я помню, бывало, раз пять на защиту – Писал про Россию. Еще не закрыта Для нас эта старая сложная тема – Кто правит страною? Какая система, И кто там у них самый главный политик – Толь сам сатана, толь его аналитик – Похоже уж очень на их ремесло! Но мне, слава Богу, тогда повезло. Профессор мой более был звездочет – Рассеянно мне подмахнул мой зачет, И тотчас уставился снова в трубу, Не тратя минут на пустую борьбу. Ты что-то мне давеча, вроде, сказала? Про замок какой-то, какие-то скалы? - Сказала, конечно же, Вам, Ваша Милость, Не зря ж спозаранку сюда торопилась. Слаба телепатия в той стороне, Но что-то тревожное слышится мне, Какой-то тревожный там был разговор- Толь торг откровенный, а толь заговор, А может, там просто был дружеский пир – Помехи одни этой ночи эфир! - Ах, батюшки-светы - вздохнул Ваша Милость,- И сделала вид, что весьма огорчилась, Не знаю, не ведаю – ночью я спал, Вчера, видят Боги, изрядно устал, Ну, а бессонницу срочно леча,. Хватил безрассудно жбанок первача. Сама понимаешь, какой здесь первач – От хвори любой и любых неудач! И даже на запись ничто не включил – Уж так уморился, что не было сил. Вздохнула тут гостья опять огорченно. Скользнула за дверь и ушла обреченно. А после ухода ее Ваша Милость Вприпрыжку прошлась и луной засветилась, Картинно поправила щеткой усы, Рассеянный взгляд на ручные часы, Прислушалась к звукам эфира опять, Пожала плечами, отправилась спать, Все шло как по плану. Из мудрой затеи, Что здесь захотели внедрить грамотеи, Уж знал, по прибытью сюда Ваша Милость, Козе было ясно – она провалилась! Какие идеи в руках дикарей! Отсюда должно убираться скорей! Развязка наступит теперь уже скоро – Опять пойдут войны, вражда, заговоры, А там и под воду уйдет Материк – И что же здесь делать –измениться лик Планеты прекрасной – планеты Земли, Теперь уже Бога моли не моли! Придя к заключенью, сама Ваша Милость Далекому Богу свому помолилась, И дверь заперев на железный засов, Отправилась в лоно причудливых снов, Которые сняться лишь здесь – на Земле, Летящей в своей зачарованной мгле.  4 Опять под луною сверкает булат, И головы снова на землю летят. Глядит равнодушно тускнеющий взор. На землю родную, на звездный простор, И тотчас смыкаются тяжкие веки Уже навсегда и надежно – навеки. Душа прямо в небо, а тело к Аиду За веру, царя, за свою Атлантиду! И кто здесь не правый, какие правы- Поди, разберись, когда нет головы. Она словно мяч под ногами коней, А кони копытом танцуют на ней. И землю украсили красные маки. В сверкающих латах лихие рубаки. И смотрит на них изумленно луна – Зачем же Богами вам жизнь дана! Зачем же вам песни поют соловьи. Зачем же волшебные горы любви, Которые женщины дарят вам в мае, И звезды в глазах их счастливых сверкают, Зачем же растила и нежила мать, Чтоб смерти покорно и робко отдать! О! Что за нелепость, О! Что за проклятье! На нас это вечное страшное платье! И здесь уж бессильны могучие Боги, Никто не уходит с кровавой дороги, В стенанье и страхе взывает Фемида: «Отбрось окровавленный меч, Атлантида!» Безумством сверкает божественный взгляд И пламя пожаров в нем ярко горят. Не слышит она уже голос Фемиды, Уже не уйти от судьбы Атлантиде, Уж смотрит с сомнением грозное око На дело напрасных трудов издалека. И в тяжком раздумии хмурится взгяд, Хоть искры надежды в нем .все же, горят. 5 Из вечнозеленых ветвей в шалаше, С незаживающей раной в душе. На Черной скале лишь в соседстве с орлами. Там, где Атлантида лежит под ногами, Сверкая под солнцем такой красотой. Что будто бы небо с зарей золотой Свалилось с могучих Атлантовых плеч И сердце пытается звездами сжечь, А сердце защемит такою тоскою, Такой незнакомой, такою людскою, Что будто его зажимают в тиски. На родине дальней нет этой тоски. Есть правило - знает Богиня могучая,- Что надо бы сразу забыть злополучие, Но как же забыть ей несчастных людей, Что здесь на Земле повстречалися ей. Крестьян, Пастухов и прекрасных плеяд, Чей разумом светиться ласковый взгляд. А разве душевные строфы стиха И грустный рожок на заре пастуха Возможно когда-нибудь просто забыть, И разве возможно все то не любить! А речи красивой простые слова! Я здесь вместе с ними, покуда Жива! Но где же ошибка и где же просчеты, Хотя я учла все, конечно, в работе. Все-все на планете и даже туман. Но где ж на Земле прорастает обман? Откуда ж в раю появляется Зло? В чьих душах несчастных оно проросло? И как вместо света в душе чернота? Казалось бы формула эта проста. Ведь трижды тогда я ее просчитала - Все точно сходилось, но этого мало. Наверное, это загадка Земли. Сказал же Учитель: планета вдали От всех нам известных разумных путей, И нам еще долго не справиться с ней. Всего непонятнее в ней – это люди. Решенья простого здесь точно не будет. Лети на планету – диплом защищай, Но будь в стороне от всего. Обещай!» И я обещала. У нас наше слово На нашей планете крепко и сурово. Все шло поначалу, как я рассчитала, С расчетными данными все совпадало, Но как оказалось, по ходу свершений Задача имеет лишь много решений. И все вдруг пошло здесь дорогою старой. И вот прилетели сюда эмиссары, Чтоб все с Атлантидой на месте решить И точку поставить: - ей быть иль не быть! Достаточно было им бросить лишь взгляд – И все стало ясно, что гости решат! « Да, здесь не продуман серьезный проект – Придется поставить его под запрет! И надо исправить здесь все без задержки, Конечно, здесь есть кой какие издержки. Пока не по силам нам эта задача – И в будущем ждут здесь одни неудачи Поэтому, надо здесь все утопить, А группу немедля домой возвратить И тотчас сама я, не зная сомненья, Послала начальству особое мненье. Но только еще на послание это Пока не пришло никакого ответа 6 Меж тем понемногу война нарастала- Сначала в ночи – было этого мало И вот уже замки, поместья и села Идут на войну под мотивчик веселый, Как будто в игру со смертельной утехой, Достав с чердаков и подвалов доспехи. До блеска начищены ржавые латы, Спроси-ка, поди, кто теперь виноватый- Никто и не скажет, никто не поймет – Идет на войну, как на праздник народ. И только лишившись в бою головы, Поймет, что не все здесь умны и правы, А там уж претензии к господу Богу – Зачем одну голову дал, а не много, Что б можно подумать другой опосля. Дрожит под копытом сырая земля, В сердца упираются острые пики, На белом коне под штандартом Великий. Направо, налево удары мечом - Враги как снопы, а ему нипочем! Здесь нету людей – здесь одни манекены, Смолою встречают их крепкие стены, И в воплях и в стонах, и в звоне мечей – Поди, разберись кто здесь свой, а кто чей. Там громко взывают: «Долой короля! Громи его стражу! Крестьянам земля!» А там, в пылу битвы под громкие крики: « виват наш король и виват наш Великий!» И вот уже конница грозно пошла,- Как танки в броне, лишь сигнала ждала, Летит на противника, выставив пики, Молчат под забралами дикие лики Кому повезет, тот заколет врага, А если застрянет вдруг в шпоре нога, То будет седок по земле волочиться И мертвой главою о матушку биться. Вот грудию кони сошлись:»иго-го-го» И злобно зубами, - А вы-то чего! А вам-то кровавая драка к чему? Ужели вы жизнь задолжали кому! « Смотрите, как ловко в бою есаул Уже окровавленной шашкой махнул- И вот чей-то сын или , может быть, братик, В шинельке замызганной юный солдатик Рассеченный сверху почти пополам Без звука к коневьим копытам упал» А что это я перепутал ,читатель.! Какой, видит Бог, из меня прорицатель! Такому, конечно, не быть никогда! Какая ж потом будет в этом нужда! Что б где-то потом на коне есаул Хоть раз окровавленной шашкой махнул! Когда Атлантида проект посчитала, То кровь и страдания там были сначала, А после планета в счастливой судьбе Достанется даром и мне и тебе. И так, что усни поскорей, дурачок, А ручку под щечку, на правый бочок. 7 Сегодня, глядите, луна в полнолунье – Какая удача она для колдуньи! Уж полночь. Пора обернуться совою, На крыльях бесшумных взлететь над травою, И дальше – над пропастью диких ущелий, Где души злодеев взывают к прощенью, И дальше над лесом по лунной дороге, Над темной землею, что создали Боги, Путь к замку старинному надо держать, Где жили когда-то отец мой и мать. О замке том страшная ходит молва. В молве той старинной ночная сова, В годину лихую сюда в полнолунье На крыльях бесшумных впорхнет. То колдунья, Что смерть принесет в эту ночь короля И будто он в страхе, пощады моля. Но клювом железным колдунья-сова, Не слушая лживой молитвы слова Отыщет в груди его лживое сердце, И нет! Никуда ему будет не деться. Наступит конец всем его злодеяньям. И будто не врет это, стал быть, преданье!. А вот и окно, где девичья светлица. Бесшумно в окно опускается птица И дальше тихонечко, дверь отворя, Неслышно крадется к покоям царя. Она уже женщиной стала опять. За этою дверью спала ее мать. Но то был загубленный праздник вчерашний – Прикованный ржавою цепию в башне. Но зло пострадает сегодняшней ночью И в том убедятся с рассветом воочию. И эта с кинжалом не дрогнет рука, Но эта задача, о, Бог, нелегка! Закончатся злобы обильные жатвы, И ради такого отречься от клятвы В любом мирозданье, конечно, не грех, Ну что же – она пострадает за тех, Кто долго в потемках идет по дороге. Пусть будет спасенье хотя б для немногих 8 Однако, уже королевские псы На запах ее навострили носы. Они не подвластны ни ласкам, ни чарам – Их мясом кровавым кормили недаром На мордах звериных вспенилась слюна, И будь перед ними хоть сам сатана И он не сумеет с пути отвернуть Их злобную песью звериную суть. Они уже рядом, их злобная стая Глазами горящими жутко сверкая Вдруг прямо с разбегу уперлась в преграду, Совсем недоступную песьему взгляду. И псы удивленно и злобно завыли, И вой их звериный на многие мили Разнесся над лесом и сонной лагуной И к самому небу дорогою лунной, А там до Олимпа к Богам, Пантеону – ; Подобный кровавому злобному стону. Но Боги не внемлют – кому же охота Средь ночи на дикую песью охоту. Атлант держит небо, Титан, Прометей Прикованный цепью в пещере своей. Проснулась лишь вся королевская стража- И будто совсем не дремала-то даже Проснулася чернь и весь замковый люд, И все любопытной толпою бегут. По плитам ступеней поближе к покоям И видят вдруг верные нечто такое, Что будешь столетье еще вспоминать И темною ночкою в страхе не спать.- Стоит Атлантида пред дверью в покои, Бросаются псы, захлебнувшись от воя, В неистовой злобе на девичью грудь, И оземь летят, не достигнув чуть-чуть.— В защиту ей будто бы кем-то дана Для глаз невидимая вроде стена. Бросаются псы в одиночку и разом, Но держит стена та, невидная глазом! И стража вокруг, не щадя топоров. Как будто при колке невидимых дров. И будто от камня железный топор, Хоть очень остер и в движении скор. Стоит Атлантида, направивши взор, Не в сторону стражи, не видя топор. Проник этот взор далеко сквозь века – Там дымка какая-то ,будто слегка,, А в дымке, как будто, живые скелеты В лохмотья с полосками будто одеты, От лая заходятся лютые звери И гонят людей тех в какие-то двери. И мрачен и страшен исход тех людей И надпись на спинах их –« judi – еврей» И все исчезает куда-то во мгле. О, Боги, скажите, ужель на Земле Взрастает уже это гнусное Зло, И кто им здесь правит, сжимая весло! Все Зло Атлантиды, как малые дети, Которые вовсе сейчас не в ответе За то ,что терзает затерянный рай, А Бог говорит, если надо – карай! Но в этом краю зачарованном, милом Такая задача, увы, не по силам. Наверное, надо отбросить все разом – Посеять любовь и добро ,и наш разум. Ведь эта планета для жизни годиться, Смотри, как прекрасны их чудные лица! И разум прекрасно растет на Земле, Но как-то забыли все Боги о Зле!  9 И вот она цепью прикована в башне, С трудом вспоминается замок вчерашний. Зачем-то в тоске убрала она поле – Ей жизнь показалась ненужною боле. У них там, на Родине так не бывает, И всяк свое место в истории знает, У каждого с детства большая задача, Не встретишь там слез, кроме детского плача. Там правят разумных велений Законы, У каждого смертного есть свои клоны, А жизнь человека – земные века, НЕ встретишь нигде никогда старика, Ибо всегда человек молодой. Устал, так умойся волшебной водой, И вот уж ты снова счастливый на вид, И жизнь твоя долгая снова бурлит. Но нет у природы такой красоты, Но нету любовных страданий, мечты, Хоть девушки верные, нежные наши, На вид и изящней, добрее и краше. И Родине нашей давно повезло – Давно истребили мы подлое Зло. У нас нет убийства, вражды, воровства, Нет войн и поэтому нету вдовства, А жизнь человека – основа основ. Но нету там здешних загадочных снов, И нету тисками сжимающей душу Тоски, что заполнила море и сушу. О! Это уже порожденье землян – Толь разума голос, а то ли изъян. Мне этой тоски никогда не забыть – И хочется плакать, и хочется выть, И сам ты не знаешь, что это с тобою – Наверное, что-то от волчьего воя. Так, верно, страдает и ноет душа, Хоть кажется жизнь вокруг хороша. Но что-то от наших все нету ответа – Должно затерялись меж звездами где-то, А время стирает земные часы, И к гибели медленно клонит весы. 19 - Прошу Вас садитесь сюда, Ваша Милость, Чего я боялся, то все и случилось. Пока что надежен эфир между нами. Как будем спасать ее думайте сами. Сейчас это самая важная тема- - НЕ думаю, что здесь возникнет проблема. Но надо не медлить, и даже спешить. Они могут ночью сегодня решить. Конечно же, дело не очень простое, Подумать, конечно же, все-таки стоит. Там мощные стены, большая охрана, Но в панику нам, разумеется, рано. - Как только прикажешь, она на свободе, Продумано все, получается ,вроде. А как быть по поводу этих вестей, Как примем от Родины наших гостей? - Сам знаешь, что путь этот очень не прост, В галактике этой средь тысячи звезд. Полгода, наверное, будут ползти, И только б чего не стряслось по пути! Она им ,упорная все доказала, А это, позвольте не очень то мало. Ребята - спецы, стопроцентные профи, Прибудут сюда не на отдых и кофе. Ты помнишь, конечно, как было тогда – И сколько потрачено было труда, Чтоб лишь пробудить геосилы природы, Чтоб вырвались грозно они на свободу. Теперь же от нас нужен только толчок – От тумблера только неслышный щелчок И все. И конец Атлантиде, Но я ,видит Бог, одного не предвидел, Что будет у ней наш же, свой адвокат, Но кто же здесь, Боги, из нас виноват! - Ах, молодо –зелено! Вот молодежь! Я понял, конечно, учитель, ну, что ж, Я буду на товсь и все время в эфире В своей фараоновской блочной квартире. Окончив доклад свой, тотчас Ваша Милость Учителю в пояс опять поклонилась И вышла под звезды на леса опушку, Проверив свою электронную пушку, Что даже быка бьет всегда наповал. Пришлось. Он недавно ее испытал. Взглянул зачарованно вкруг Ваша Милость И вдруг, зачарованный, вся засветилась. О, Боги земные! Какое ж здесь диво! Зачем же так делать излишне красиво! Для этих приматов, для сих дикарей, Зачем красота для жестоких зверей! Они, видят Боги, ее не поймут- Сломают, изгадят, взорвут и сожрут, Они бы и звезды все с неба сорвали, Лишь только смогли б, если б только достали! И долго стоял под луной вдохновенный Красой очарованный звездной вселенной, Вдыхая прохладный ночной аромат, И долго скользил зачарованный взгляд, Лаская небесные звездные лики. И весело прыгали лунные блики На впалых щеках, на высоком челе, У ног на окутанной мраком земле. О, как ты сильна на Земле красота – Придумана Мудрым ты здесь неспроста. Мы особей лучших сюда отбирали, Коварную суть замечая едва ли. Вела Атлантида здесь свой курсовик. Умна и настойчива. Каждый привык, Что здесь на Земле не годятся расчеты И три измеренья. Ошибки, просчеты, Хоть формулы наши – вселенной законы, Но нет в них поправок на власть и короны, На алчность, безумие, голод и страх, На души людей, что витают впотьмах, Где буйно взрастает война и вендетта И лишь в уголке, зачарованный где-то Взрастает забытый росток красоты, Дающий душе свет любви и мечты, Но, Боги, глядите как робок он, мал, Как горько он, робкий, от Зла пострадал Но странная этого слабого суть, Бывает, что он заполняет всю грудь, И нет тогда места в ней злобе и страху, Идут за него на костер и на плаху. Глядят на него удивленные Боги, Покинув свои золотые чертоги И тотчас опять всемогущее Зло Печать равнодушия им на чело! И в души, как аспид, сомненья и страх, И прячут, могучие, лик в облаках 11 Нет, все эти формулы здесь не годятся, И все наших школ математик двенадцать, Где собран въедино закон мирозданья И прочих других сочинений собранье. Недавно я тоже, компьютер включив, Программу надежную всю загрузив, В дисплей результатов уставившись тупо. Опять убедился ,что все это глупо. Не справиться Жизни со Злом на Земле В стране на прекрасной планете Земле. Кривая событий идет в бесконечность Пока не окончиться Малая Вечность, Что Богом назначена этому Миру – Подобию Божьему, стал быть, кумиру. Но вот что компьютер мне точно сказал, Когда я в расчет переменную Зла В пределах весьма приблизительных ввел, А он мне: «Паршивый безмозглый козел! Такие расчеты не в силах и Богу! Плесни-ка себе лучше в глотку немного!» Вот мудрая, блин, железяка. Каналья! Не буду заглядывать впредь в таку даль я! Уж сделавши шаг и другой, Ваша Милость, Услышавши топот коней, схоронилась И зрит, схоронившийся, грозный отряд, Под полной луною доспехи блестят, И пики на седлах, в руках топоры – Летящий галоп от ближайшей горы. И молвил пришелец: «Едреная вошь, - Какую поправку на это введешь!» И видит вдруг – где–то во мраке далече На озера льду разыгралася сеча - Друг друга секут, как дрова топорами, И горы изрубленных тел под ногами, Коней, как и всадники, в латы одетых. Он где-то уж видел. Конечно же, это Россия! Когда он студентом писал курсовик В своей телетеке, запомнил сей миг. 12 Мрачней преисподней сегодня Могучий, Повисли над городом черные тучи – Над каждой лачугою жалкой и домом, Гроза наползает с предвестником - громом, Ехидною подлою темные страхи— И в свете сполохов веревки и плахи, И рыщет повсюду толпа змееногих, И ставит кресты на воротах на многих.. И ужас повис над землей Атлантиды, И ждут пополненья в чертогах Аида. В чудовищ жестоких былые Титаны Уже превратились. В подземные страны За силами ада отправили зов, Проклятием стала святая любовь – Она в поднебесье всегда виновата. С мечом и кинжалом восстал брат на брата, В руины опять превратив города, Не ждут от небес ни добра, ни суда. Как аспиды жутко опять поползли Чудовища мерзкие юной Земли. Молчат только Боги в своем Пантеоне – Не слышно могучим, как плачет и стонет В объятиях жуткого Зла Атлантида – Она так прекрасна с Олимпа для вида – Горит бирюзою в короне у Бога— Таких у него даже очень не много. Да как соберешь теперь прежнее войско. Что столько побед приносило геройски. Когда-то могучие прежде Титаны Подались в другие заморские страны, Атлант держит небо - тяжелый подряд, Геракл на охоте сейчас, говорят, Кентавр Харон, вишь, уже Прометею Бессмертье загнал -вороватому змею. Теперь супермаркет открыл Прометей – Огнем и бензином торгует злодей. А ну их, ей Богу, кому же охота – Попробуй, поди – отвори-ка ворота – От этих людишек не будет отбоя – От жалоб, от склок и от дикого воя. А Зевс наш могучий теперь уже стар– Сидит на завалинке, пьет свой нектар, А то, если только позволят врачи. Чего и покрепче, гляди и молчи. Война в Атлантиде меж тем разгоралась – Уж мира осталось здесь самая малость. Еще за топор не взялись в Атлантиде Наверное, только одни пирамиды. 13 Как Зевс, гром и молнии мечет Могучий Ему на глаза не попасться бы лучше. «Скорей принесите мой верный кинжал, Что дед мой могучей рукою держал. Как пламень небесный сверкает булат – Меня защитит он как друг и как брат . Сегодня на нем поклянусь головою, Что кровью злодейскою жало омою. Безмерна у ведьмы могучая власть, Лишь этот кинжал не позволит упасть С моей головы королевской короне. Она не спадет, не сгорит, не утонет! О.чары ее колдовские сильны И в солнечном блеске и в свете луны. Как дочери ночи они – Геспериды – Не слышны для слуха, сокрыты для вида. Всесущи они, словно верные слуги, Готовы всегда на лихие услуги. Стоустые сестры – Богиня Молва Уже разнесла по державе слова, Что будто отца я ее – короля,- Свидетель тому будто наша земля.— Убил на пиру примирения ядом, А ведьма смотрела всевидящим взглядом В мой самый закрытый души уголок, Где долго с надеждою тлел уголек И вдруг возгорелся могучим пожаром. О, ведьма владеет неведомым даром- И видит насквозь человечии души И тайны подвластны ей моря и суши. Но вот мой надежный и верный зарок— Сегодня пришел к ней назначенный срок! Теперь не помогут ей темные силы, И труп ее темною ночью остылый Сожрут в океане суровом акулы. Что б наша земля облегченно вздохнула. Аидом клянусь и его преисподней, Что звезды для ведьмы погаснут сегодня! И грозно Великий направился к двери, Но в темной душе его сонм суеверий Устроил такую жестокую пляску, Что твердой ногою ступал он с опаской 14 Дрожит лучик солнца средь вечного мрака, Одна в уголке на цепи как собака Прикована ржавою цепью к стене Сидит Атлантида и будто во сне Сомкнуты ресницы, недвижны уста, В душе наболевшей одна пустота. Но вот будто мрак распороло лучом, И замер Могучий, опершись плечом О камень холодный осклизлой стены, Почувствовав будто бы взгляд со спины, Он вмиг обернулся, зажавши кинжал, Но взгляд лишь на стены пустые упал. Но нет – он один и кругом никого – Ни меч, ни топор не пугали его, Ни голос звериный, ни острые пики, И ужас могильный почуял Великий, И сердце, сорвавшись, помчалось прыжками, И пол закачался как в шторм под ногами. И видит колдуньи задумчивый взгляд – Глаза будто в самую душу глядят И видят в ней только и ярость и злобу И волчью звериную злую утробу. «О, боги, ужели ж мы их сотворили, Какими наивными ,все же, мы были – Жестоких, разумных и сильных зверей, Да разве ж такими хотели мы ей На ниву людскую, на радость природе Подарком от разума разуму вроде. И молвила тихо:» Великий, садись. В душе твоей злоба и мерзкая слизь. Во веки тебе не спасти свою душу Ни в грозных волнах, ни в могиле на суше. И нет ей ни крова нигде, ни прощенья. Наивными были все наши сомненья. Не то мы надеялись вырастить племя, Но сам Сатана перепутал нам семя. И вот уже здесь вы своею рукой Терзаете мир и любовь, и покой. Но скоро погибнет в волнах Атлантида – Так хочет всесильная ваша Фемида, Я даже пытаюсь тому помешать, Но волю Фемиды не просто унять. В пути вслед за солнцем спешащее время. Погибнут здесь разом и всходы и семя. Проклятьем предстала работа сохи. Взрастившей на ниве людские грехи. Отсюда теперь нет пути кораблю. Что б помощь успела, я Бога молю. Иди – вам дается последний урок. Конечно, он поздний и очень жесток, Но этот урок вам назначен Богами, Решать его будете жизнями сами. Еще, не забудь, из далекого века Тебе повстречаются два человека, Но их ни казнить, ни неволить не надо – Тебе это милость и как бы награда. Теперь спрячь кинжал свой и тихо иди И помни судьбу, что у вас впереди. Он снова почувствовал взгляд за спиной, Но был он теперь совершенно иной, Что сами собой королевские ноги Наверх по ступеням, не чуя дороги. 15 Тревожною вестью клокочет базар. Ее обсуждают кто мал и кто стар. И в каждом сужденье на Бога обида, Что будто под воду уйдет Атлантида, Но это, конечно же, злобные слухи От этой противной злословной старухи. Ее непонятного смысла слова, Недаром старухино имя –Молва. Она и сомненья, она и интриги, Она и умов постоянные сдвиги.? Подумайте сами – утонет земля! Такое придумать! Ну, подлая тля! Как будто бы это гнилая баржа, Чьи гвозди разъела коварная ржа,, Или ста весел ковчег финикийцев, Или под парусом плотик арийцев. Такое никто и не слыхивал, вроде, Но страх как Борей уж селился в народе, А с башни дозорной дворца короля Дозор разглядел, будто два корабля, Груженые золотом и сундуками На рейде заплавали кверху ногами (Иль правильней надо сказать – животами), Ну, это ль не признак, подумайте сами! Конечно же, правду сказала колдунья, Что грозной совой вознеслась в полнолунье На грозные башни дворца короля. И будто видали тогда издаля, Как злобные псы, вишь, ее искусали, И будто теперь и в тоске и печали Стоит одиноко на Черной скале, И ждет, будто, весть о большом корабле, Который избавит народ от беды, А с этой скалы ни туды, ни сюды. Туда лишь летают морские орлы – Туда и обратно в впотьмах до скалы, И носят колдунье питье и еду, И с низким поклоном на камни кладут.. Стоит днем и ночью она одиноко. И видит ее, если зоркий ты, око. Приблизиться к ней никому не дано – Нептун все живое пускает на дно. Там бесятся в злобе и в пене валы И громом грохочут у Черной скалы, Но грудью встречает их черная твердь- Не сдвинуть ее, ни свернуть, ни стереть. Ни деды давно, ни недавно отцы, Герои, Титаны и так храбрецы На эту скалу не сумели ступить, Воды родниковой студеной испить. В воде этой сила живет неземная – С ней Землю пройдешь ты от края до края И в небо взберешься по лунной дороге. Ее для могущества только лишь боги Украдкою пьют, запивая нектар – И в юношей тотчас кто слаб или стар. Да разве ж об этом сейчас разговор. Герой не герой – никому не в укор! Как скуден сегодня богатый базар – Куда подевался заморский товар? Где злато, алмазы, парча и булат, Заморских купцов не усматривал взгляд. Где был ряд невольниц - сегодня горшки, Хоть очень умелой и ловкой руки. Но с девой едва ли сравнится горшок, Хоть будь с пол аршина, хоть с малый вершок! И был удивлен всяк наметанный взгляд, Что люди сегодня лишь только глядят— Никто не спешит доставать кошелек, Хоть этому время, хоть этому срок. И носиться весть над толпой одиноко О близком приходе жестокого срока. 16 Еще и теперь повстречаешь нередко Ты души загробные умерших предков, Но только лишь очень бедняги тоскливы, Прозрачны на вид и всегда молчаливы. Бывает их много при полной луне, Подчас наяву, ну а больше во сне. Наверное, там им тоскливей и хуже, И в сердце живое вселяется ужас. Хотят они, может быть, чем-то помочь, Но страх ледяной прогоняет нас прочь. И долго потом эти жуть и испуг Весь праздничный мир заслоняют вокруг. И каешься долго потом перед Богом Во многом, во многом, во многом. А ночью, пока еще спят петухи, Замаливать будешь грехи и грехи. И в страхе душа по деяниям рыщет, И тяжких грехов набираются тыщи! И Богу клянешься не делать грехов, Клянешься до первых, увы, петухов.. Но только лишь первый петух закричит, И страхи твои остаются в ночи, И снова ты сильный и смелый хлопочешь. И снова в грехе, как в купели хохочешь. Всесильны они и приятны на вид. И кровь закипает и сердце стучит, И манит и манит, куда-то их взгляд, И шепчут на ушко и громко кричат, И рядом шагают и рядом бегут, Всегда они близко, всегда они тут. Пусти хоть на спор под заклад потроха, Но слаб человек – не уйти от греха! Но может ли жить человек без базара – Он радость душевная . Божия кара, Здесь свежие вести и смутные слухи. Здесь молоды все –старики и старухи. Здесь встретишь частенько Богиню Молву, Услышишь рассказ про ночную сову – Как в ночь полнолуния будто бы смело В окно королевского замка влетела, И вдруг, обернувшись самой Атлантидой- Прекрасною девой ночи Гесперидой— Чудесною дщерью Богини Ночи, И будто от ней исходили лучи Такой неземной удивительной силы, Что псов королевских, как есть сокрушила. И сдохли проклятые все до едина. И будто бы все королевские вина В единый момент превратились в водицу И если ты ею захочешь умыться, То в этот же миг человечески лица Уже превращаются в козию рожу, И враз на тебе вся сопреет одежа И ты будешь, бедный, в чем мать родила— Вот, вишь, творятся какие дела! А вы-то твердите:»Утонем, утонем! Да разве живем! Под проклятием стонем. Последний кусок заберут и рубаху, А коль не отдашь, головою на плаху! Иль вот, это правда, - клянусь потрохами, Что будто недавно в горах с пастухами Каких –то пород удивительных люди (Клялись пастухи, вишь, и бьют себя в груди,) Что будто на нас даже очень похожи – Ну, руки там, ноги, и кажется, рожи, Им там предсказали, вишь, все наперед, И бают они – Атлантида умрет, Погрузиться скоро в пучины морские, Вот, вишь, истории ходят какие! Глава 41- Старик, извини. Мне ей Богу неловко Тебя покидать здесь, но там обстановка Тревожней становиться день ото дня И снова страна призывает меня. А это тяжелая ноша, старик! К тебе, как ни странно, я даже привык. Ты был мне, не скрою, и друг и отрада,, Но время пришло – мне пора, блин, так надо! Старухе твоей отошлю телеграмму, Тотчас ,как прибуду – сегодня же прямо, Что ты за границей на важном заданье. Ну, будь же, старик, не прощай – до свиданья! Вот, блин, ведь какая потеря— Поди, расскажи – ни за что не поверят! Плохая примета – не взял «посошок» Дай, Бог тебе силы и счастья, сынок! А вы что поникли? Держите хвосты – Отсель до базара четыре версты. Давайте, родные, смелее вперед – Там жизнь, там люди и прочий народ. Сейчас только вот черпачок опрокину. Прогонит он вмиг и тоску и кручину. И правда, и правда, и чья-то рука Тоску прогнала из души старика. И что мне беда и лихие угрозы, Смахну раковом стариковские слезы. И снова в дорогу, опять: цоб-цобэ! Навстречу своей стариковской судьбе. Все кончиться вмиг, все кончается скоро— Без слез, суеты, без отсрочек, укора. Да что наша жизнь! –Промелькнет как мгновенье – Потери, тревоги, одни заблужденья. Кому только боль, а кому повезет, Но знать никому не дано наперед. Судьбу никому не узнать по ладони, Что будет нам завтра и даже сегодня. О! что-то совсем ты в упадке ,старик, Лови свое счастье, лови этот миг. Гляди, вон идет по дороге сеньора И двое детишек – под старость опора. Гляди, как устал и измучен их вид, Гляди, как с мольбою сеньора глядит. - Садитесь, сеньора, я вас подвезу – НЕ часто здесь встретишь такую красу, И дети, сеньора похожи на мать, Куда вы в пути все, позвольте узнать? Садитесь, сеньора, сажайте детей. Хоть мой тарантас без руля и затей, Зато вездеходен и знает дорогу, Даст Бог и доедем куда понемногу. - О, добрый сеньор, вы должно чужестранец, Глядите, в полнеба сегодня багрянец.! Подобного чуда у нас не бывало – То Боги уже в небесах одеяло С кровавым подбоем уже примеряют. Они –то уж наше грядущее знают. Во мне нету страха, мне жалко малюток – Ведь жить им осталось уже меньше суток. Я жизнь вам отдам, если вы захотите, Но только молю вас –спасите, спасите! Смотрите, какие чудесные крошки, Прошу, помогите, хотя бы немножко! Я вижу, что родина ваша далеко, А вы здесь сеньор, раньше вашего срока То сердце мое материнское знает – Оно вас и просит, оно заклинает! - О, Боги немые, прошу вас, сеньора, Садитесь скорее, к чему разговоры! Я мигом домчу вас и хоть до Парижа, Но думаю, вам здесь немного поближе. - О, добрый сеньор мой, ваш Бог вам поможет, Меня же и страх и печаль моя гложет, Такого не знала, покуда живу, Увидеть такое совсем наяву – Была над землей полнолунная ночь, И видела все-все тогда моя дочь. Та ночь принесла нам огромное горе, Хотя и закончилась, вроде бы, вскоре. Ну, что же на мать ты взираешь с укором, Сама расскажи все ,что было сеньору - Сеньор, этой ночью я долго играла, Луна над моей головою сияла, И было светло и красиво вокруг, Я тихо смеялась, и вижу как вдруг На крыше одна появилась сеньора, Прозрачная вся, чуть заметна для взора. Она на луну стала громко молиться, И вдруг превратилась в огромную птицу. Была та огромная птица сова— Такие глазищи,така голова, Совиною стало сеньорино тело, Она постояла и вдруг полетела, Махая, как птица, огромным крылом, Я в страхе скорее помчалась в свой дом, А утром подругам про все рассказала И место на крыше им всем показала. А к вечеру мама вернулась с работы, Но с нею, наверно, творилося что-то И мамочка наша вдруг так зарыдала, И с братиком нас все к себе прижимала. А вскоре за нею вернулся и папа, Увидев, что мамочка нас прижимает, Он стал вдруг и мрачен и очень суров, Топор боевой со стены снял без слов, А мамочка стала сбираться в дорогу, Но разве на плечи нагрузишь помногу. - Такая история, добрый сеньор. – Отцу их сгодился тяжелый топор. Нагрянули скоро толпою сатрапы – За нами явились – и нет больше папы, Топор им навстречу поднялся ,сверкая, За нас им навстречу поднял его папа. « Бегите, - сказал он, - я их задержу!» И вот с малышами одна ухожу. Иду, как волчица, горами, лесами, Куда держим путь, мы не знаем и сами, Но лишь бы подальше от этих зверей. И лишь повторяю «Скорее, скорей» О, прокляты все мы своими Богами, Они не заплачут теперь и над нами, Когда к нам придет наш назначенный срок, А он уже близко, совсем недалек. Взгляните, сеньор – мы беду заслужили – Нам жизнь подарили, но разве ж мы жили! Нам праздник сулили могучие Боги, Но люди тотчас же свернули с дороги, И жизнь свою чудную полную дива С широкой дороги загнали в крапиву, В болото раздоров, колючий репей, В кровавую чашу - не хочешь, а пей. И люди во злобе живут с той поры, Храня под подушкой свои топоры.. Ну что ж, по делом нам от этих затей – Мы все заслужили, но жалко детей. Пройдут многи лета, и праздник настанет, И жизнь, словно сказка, счастливою станет. - - О. светлая, добрая наша сеньора, Такое ,наверно, наступит не скоро, А может быть даже не будет вообще – Мечты голубые таяться вотще. Прошли на земле уже многие лета, А песня о счастье еще не пропета, Она как в начале все так далека – Послушайте в этом меня – старика. Скажу вам об этом совсем без обиды— Все те ж на земле скорпионы и гниды, Все те ж крокодилы и мерзкие твари, И праздник желанный наступит едва ли. Одна на Земле только ценность – любовь, И ту покупают за злато и кровь. - О, добрый сеньор мой, ужель чрез века Судьба у людей будет также горька? - Горька в общей сумме, об этом нет спора, Но слишком не общи страданье и горе. Исправить все в корне случались попытки, Но все приводило к насилью и пытке, И снова катилася жизнь под уклон – Должно нами правит железный закон. Бесславно кончалися наши труды, И вся наша жизнь - ни туды, ни сюды! Со счастьем обещанным сели мы в лужу, А люди чем дальше, все хуже и хуже. И нету Геракла сразиться с колоссом, И катятся дальше прогресса колеса.  2 Не спится сегодня опять старику – Какую-то надо бы вспомнить строку, Строку очень важную, нужную очень, А память напрасно хлопочет, хлопочет, Но нет, не дается, не хочет строка Прожектором вспыхнуть в мозгу старика. Заснула Земля – тишина и покой, А мозг все не сладит с упрямой строкой, И так тяжелы океанские вздохи, По краю небес золотые всполохи Бесшумным блистаньем рвут тишину И тотчас, погаснув, спешат в глубину. От нежной луны чуть колеблется след И манит в страну избавленья от бед. С времен мирозданья все манит и манит. Поверишь и ступишь, он тотчас обманет, И вмиг за тобою захлопнутся двери, А люди все верят и верят, и верят, А сколько безумцев за синею птицей, Но разве кому довелось возвратиться. Им волны поют свой напев поминальный— Для слуха приятный, для сердца печальный. Намаялась за день, устала сеньора Не слышит прибоя печального хора, Не видит, как лунная блещет дорога И в путь зазывает печально и строго Уж спят на телеге усталые дети, Их лица прекрасны в серебряном свете. Скажи, что прекрасней с времен мирозданья, Чем эти мудрейшего мира созданья! Спокойного сна вам, безгрешные, пташки, Пусть счастием светятся ваши мордашки, А я вам в беде постараюсь помочь, Мы будем в пути, если кончиться ночь, К последней надежде – той Черной скале, Что может помочь нам одна на Земле. О, дочери ночи и сна Гаспориды, Скажите о нас госпоже Атлантиде, Что я перед ней на коленях стою На самом, увы, мирозданья краю, Что все ей отдам, если что–то осталось. И будет, увы, это самая малость. Прошу я ее, если кончится ночь, Сеньоре и детям безвинным помочь Своею волшебною чудною силой, Что ей в ее мире звезда подарила, Что б с этою ночью ушла навсегда От этой сеньоры лихая беда. 3 С утра океан был и ласков и тих, И правил всем миром божественный стих, И снова весь мир покорялся ему, Прогнавшему прочь и сомненья и тьму. И в небе лазурном родное светило На землю счастливо, ликуя, светило И в море рассыпало тысячи бликов, И тихо мурлыкал от счастья Великий. И звездное сбросивши с плеч одеяло, Все в мире счастливой улыбкой сияло. Весь мир ликовал в этот радостный миг И музыкой моря был чаячий крик. 4 Мир нетленный, мир хрустальный, Кто же твой творец печальный, Кто ж он мудрый и Великий, Что придумал эти блики, Это море, эти горы, Безграничные просторы Человеческой души, Трель волшебную в тиши, Плеск волны и шум дубравы, Купол неба величавый, Звезд волшебных хороводы, А под ними все народы. Для сомненья и для славы Создал грозные державы, Создал счастье, создал муки, Топоры вложивши в руки Для забавы и труда, Но ошибся – не туда Человек топор направил Исключением из правил. И, отбросив все сомненья, Взял сплошные исключенья. Мир в холодном мире млечном, Кто ж он добрый бесконечно, Кто ж, который всех прощает, Кто любовью освещает Нам прямой короткий путь, И с которого свернуть Так заманчиво и просто По дороге до погоста. Друг мой верный, друг мой юный, Выходи в поля в июне, Душу смело на распашку, Тело на спину в ромашку, В небо синь во все глаза – Что там нам хотят сказать? И увидишь в синем небе. Кто бы ты, мой юный, не был, В бирюзовой глубине Что подарено тебе. И поймешь, мой юный брат, Как ты счастлив и богат, Но запомни, друг сердечный, Это счастье быстротечно! Будь во мне хоть чуть пиита, Я б сказал, как Афродита Вышла на берег из пены – Был бы это стих нетленный, На нее б молились люди, Но, увы, стиха не будет: Не сконфузить что б сеньору, Я направил взгляд на горы. Что возьмешь со старика – Доля тяжка и горька, Но зато везде почет (Солнце, правда, не в зачет) Вдруг, увидев Афродиту, Чуть нахмурилось для виду Над точеными плечами, Обняло ее лучами, И сеньора нежной ласке Отдалася без опаски. Вся из мрамора сеньора,- Нет в словах моих укора. Вот, где юность помянешь – Отвернешься и вздохнешь 5 И вот, как вначале, опять – «цоб-цобэ» Мы едем все вместе теперь на арбе. И я, не пославши на старость хулу, Рулю на далекую эту скалу. Не очень-то просто решиться на это Рулю для сеньоры, рулю по приметам Теплится надежда в сеньорином взгляде, Рулю наугад, объезжая sidade Такая дорога совсем не проста И лишь пастухи иногда :»Comu esta ?», А что им ответить? Конечно, хреново, Но все-таки радостно – доброе слово! А в дальней дороге обмен на вино С харчишками детям не так мудрено. Сильны и понятливы наши быки – Их шеи могучи, а ноги крепки. Идут равнодушно жуют и глядят Им черт не товарищ и дьявол не брат! Такая у них от рожденья работа, И есть в них, ей-богу, прекрасное что-то – В задумчивом взгляде, в кивках головой, Упрямая сила, надежный покой. Коль нам б со старухой такого покоя, Вот времечко было бы, вишь, золотое. А то, вишь, война, за войною разруха, ДА разве ж была она раньше старухой! Скрипит портупея, в гармошку сапог – Никто равнодушно и глянуть не мог! Бывало ее ты хоть чуточку тронь – И в миг обожжешься – не девка - огонь! Да все мы теперя: «Бывало, бывало» Куда же все делось, куда ж все пропало! К чему это я, и на что ж здесь обида? Наверное, это она –Афродита! Пора бы, наверно об этом забыть, Но как, вишь, не думать, и как, вишь, забыть! О, что ж это будет! Беда, брат, беда! Все время заносит меня не туда! И что ж на душе вдруг такая печаль, И что ж снова хочется в дальнюю даль. Где кровь закипает и сердце не стынет, Где рядом навеки сеньора-Богиня, Но так не бывает! Забудь все, забудь, У Черной скалы твой окончится путь. И там ты, старик, непременно умрешь, Но только сначала пришельцу найдешь – Красавицу ту, что зовут Атлантидой, Могучую духом, прекрасную видом. 6 - Сеньор, что-то больно и тягостно мне, Беда ожидает нас в той стороне, Куда пролегает к спасенью дорога, Пути до него нам осталось немного, Я знаю, сеньор, что-то страшное будет. И в том виноваты не Боги, а люди – Не злобные твари людей змееногих, Медузы Горгоны, сгубившие многих, Не души злодеев из царства Аида – Свирепые звери ужасного вида . Нет, нет, мой сеньор, - королевские слуги, Что рыщут сейчас по дорогам в округе Меня и детишек во псовой охоте. Бросайте, сеньор, нас, чего же вы ждете! Зачем умирать вам, подумайте сами, Погибнете тотчас и вы вместе с нами! Король не простил нам, что мы наяву В ту ночь увидали на крыше Сову. Давно бы и мы все попали к ним в лапы, Но жизни нам спас лишь своею наш папа. Я знаю, сеньор, вы живете далеко, И даже, быть может, не нашего срока.. Наверное, это когда-нибудь будет, И будут счастливыми, может быть, Люди, Наверно, сеньор, вашей родины песни Словами и музыкой наших чудесней. Прошу вас, сеньор мой, прошу напоследок Себя и моих удивительных деток Порадовать песни далекой словами. Прошу вас, сеньор, подберите все сами. - Задача, скажу, для меня старика Теперь в мои годы совсем нелегка. Спою я, как встретилась ты мне вчера, Какие там в мае у нас вечера. Как в песне и в жизни сравнить тебя надо С чудесной весной, с расцветающим садом И далью волшебною, далью туманною Сеньору прекрасную, вечно желанную. Та песня из музыки ласковых слов, Та песня про счастье, про жизнь, про любовь. - Спасибо, сеньор мой, ваш голос приятен, Хоть слов чужестранных мне смысл непонятен, Но видела я, как картины мечты, И горы, и море, в цветенье сады. Живут в них красивые, добрые люди, И нету в них горя, и нет наших судеб. А вы там, сеньор, молодой и прекрасный, И взор ваш сияет достойный и ясный, И дети от детского счастья смеются, И песни чудесные к небу несутся, И небо сияет и счастьем лучится На горы, на море, на светлые лица. - Пусть будет так, моя сеньора, Но и у нас хватает горя. Наш мир до счастья не дорос, Не пересохли реки слез, И так же в сумраке ночи От горя стонет и кричит В груди у жен и матерей Душа на родине моей. И, видно, нет тому конца – И бьются женские сердца Наперекор судьбе и горю, И новый век, с веками споря, Сверяет с старым веком шаг, И правит им все тот же враг. И никуда нам всем не деться. Не увильнуть, не отвертеться, Ведут нас дальше боль и страх И рассыпается все в прах… Все, что подарено нам Богом,- А надо нам совсем немного, - Такую ночь, такой закат, И детский смех, и нежный взгляд, Покой в душе, согласье с Богом, И мир всеобщий за порогом, И песня соловья в ночи, И солнца доброго лучи. Вот, что в душе у старика, И хоть прошли уже века, Но и сейчас готов поспорить, Что то же в сердце у сеньоры. 7 Тиха, задумчива сеньора И будто знает скоро, скоро Придет ее последний час И лишь порой слеза из глаз Жемчужной каплею скатится, И дрогнут трепетно ресницы, И крепко детские головки Прижмет, И так до остановки Сидит в задумчивой печали, И взгляд ее не видит дали, Что пролегает пред арбой, Она одна сама с собой, Душа ее ведет беседы, Где только горе, только беды, И где, нельзя не разуметь,- В телеге рядом едет смерть. Вчера с закатом на привале Старик с детишками собрали Чудесный, праздничный букет, И засиял весь белый свет. Она в тот миг о всем забыла, Что где-то рядом злая сила, Что, притаившись, молча ждет Давно уже, который год. Старик меня не даст в обиду, Но что он может пред Аидом. Они убьют и старика, Хоть он пришел издалека, Наверно из других времен— Уж слишком много знает он. Гляди вперед, старик, смелее, Лишь только небо заалеет И солнышка прощальный луч Нам улыбнется из-за туч Мы снова пустим к океану, Как будто верную охрану— Своих измученных быков, И в благодарствие Богов Сойдем в покои Гименея— Он нас спасет и отогреет, Накроет звездным одеялом, И песнь, что мама напевала, У нашей детской колыбели Услышу я под птичьи трели. И мои милые малышки Ко мне прижмутся, словно мышки, И приготовит вкусный ужин Старик, что так с кострами дружен. Глава 51Поклон тебе, строка скупая, Что не предала старика, Не утонула, утопая, Тогда в далекие века. Он вновь со мною где-то рядом Далекий, скорбный материк, И смотрит, смотрит чудным взглядом Через века сеньоры лик. Гляди, старик, гляди смелее — С тобою рядом здесь она. Туника, видишь, там белеет Там, где прибойная волна. Утри слезу, старик, скорее. Вот так — холщевым рукавом. Гляди, над нами кто-то реет В сиянье света золотом. Гляди, старик, ведь это ж Боги – Сынишка справа, мать и дочь По лунной по волнам дороге Уходят вдаль, уходят прочь. 2 Закат догорает за ближней горою Подобный пурпурного цвета подбою На черном плаще, как тогда у Пилата, И будто в полнеба растоплено злато, Все золото злое со всей Атлантиды Как дань запоздалая грозной Фемиде. Еще полмгновенья – и этот закат Уже никогда не вернется назад— Он в воды уйдет, где была Атлантида И эта сеньора –Богиня-Планида, Что вечно осталась на Черной скале. На нашей прекрасной планете – Земле. Осталась хрустальной, тревожной, печальной – Не прибыл корабль от Родины дальней. Беда приключилась – он в море упал- Злой рок повернул от спасенья штурвал. Летела команда спасти материк— То был Атлантиды о помощи крик. Она для себя все ж решила вопрос. Она и послала на Родину SOS Теперь-то уж все –ничего не вернуть- Из прошлого в жизни один только путь- Ничто, никогда не вернется назад, Как этот сегодняшний чудный закат. Прости же сеньора меня, старика Что снова могучая чья-то рука В мое перебросила прежнее время, Лишь память упрятав под старое темя. Я снова в любимом своем уголке. Но память блуждает лишь там – вдалеке. Хозяин таверны расстроен слегка Он явно жалеет меня старика, Но судьбы людские предписаны свыше – И что ж здесь поделаешь –съехала крыша! Вот вижу как смотрит, сердечный, опять, Но я же там был! Как теперь доказать! Да кто ж нам поверит — ведь мы старики На выдумки всякие очень легки! Ему в двадцать первом какая обида, Что где-то когда-то была Атлантида. Три дня и три ночи проспал здесь старик, И слышали все его стоны и крик. И будто бы ехал старик на быках, И будто вокруг были горе и страх. И был, будто ,близок от важных особ, И ,будто, вокруг был всемирный потоп. Но есть в этой сказке для сердце отрада— Что будто хвалили, вишь, там Адомадо. И где же скажи, человека вина, Коль выпьет за вечер пол-бочки вина! Мы разве, по-твоему, звери, не люди, И где же найдешь ты таких, кто осудит? А может, найдешь, но не здесь не у нас, А может быть после, но, вишь, не сейчас. И что ж тебе скажет, подумай, судья, А если и скажет, то только не я.  3 Погасла заря вдалеке за горою, И я угасаю вослед за зарею. И что за потеря средь прочих потерь, Хоть был в Атлантиде, а где я теперь! Вот так же заря догорала тогда, На небе зажглась золотая звезда- Наверное, это проснулась Венера, А с нею проснулась и добрая вера. Она нам поможет, конечно, в пути – Нам завтра пора Атлантиду найти. Весь мир засыпает, лишь искры костра Все так же летят, как летели вчера. Как судьбы людские печально сверкают И к звездам в стремлении вмиг угасают. Как мудр и добр был когда-то Творец- Как глуп и жесток наш бесславный конец! Летят, как мгновения, наши года – И вот уж за нами опять череда- Которые ждут, и такие же тоже, Но спешка зачем же. О, Боже, О, Боже! В повозке уснули усталые дети, И только сеньора в колеблющем свете Глядит отчужденно на черную даль И в темных глазах ее бьется печаль. И столько в них горя и столько печали, Что птицы ночные во тьме замолчали, Лишь с шелестом тихим накатит волна И тотчас отступит печали полна. А я, сквозь свое стариковское бденье Вдруг вспомнил вчерашнее это виденье Как шли через море по лунной дороге Сеньора и дети, не вымочив ноги И сердце сдавило смертельной тоской И вырвалось стоном: «Сеньора, постой! Куда ж вы, куда ж вы ,не ваш ведь черед! Теперь уже скоро и солнце взойдет, И все переменится в мире вокруг, И я ваш надежный и преданный друг. И снова в лучах засияет земля- И горы, и море, сады и поля. Вас создал для счастья наш Мудрый Творец, Вернитесь, сеньора, оденьте венец. И мир, наконец-то спасет красота, Вернитесь, сеньора, куда ж вы, куда! Но только сеньора тогда не вернулась, Шаги не замедлила, не оглянулась Поспите, сеньора, еще не пора, Подвиньтесь поближе к теплу от костра, А мне, вишь, не спится никак, старику. Мне время диктует печали строку. Теперь уже скоро наступит рассвет. Я очень люблю этот радостный свет— Такой удивительно ясный и синий, Люблю этот трепет проснувшихся линий, И светлые блики на темной воде, И новую жизнь, что ликует везде. В деревне у нас уже звякал подойник И щелкал на стенке в углу рукомойник, У бабушки в печи гремели ухваты – Мы были всегда лишь радушьем богаты, А мы - это бабушка, внучек и дед. О, сколько на них навалилося бед, И как эти беды могли пережить. Тогда я еще начинал только жить. Теперь же гляжу, обернувшись назад, Я тоже в несчастьях их был виноват, И годы мои,- хоть считай, не считай,- Но близок и мой предназначенный край, А кто же такой устоит на краю, Но это не трогает душу мою. Вот властвует ночь над прекрасной землею Она для любви, для мечты и покоя. Но вышло все так – для крови и разбоя, Что лучшая это из суток пора- Для яда, кинжала, меча, топора.. Ну, что ж ты расклеился, глупый старик, Чу! Слышишь в тиши чей-то ужаса крик? Там где-то проходит большая дорога, Там жизнь отнимают у Господа Бога, Хотя мы ее и считаем своей, Но есть настоящий владелец у ней. 4 Ночь нежна, и кто-то юный, Там, где ночи этой пик, Шевельнул на скрипке струны, Ухом к музыке приник. Чьи-то трепетные руки Из-за облачных высот Извлекали чудо-звуки Под небесный хоровод. Дремлет мир, прикрывши очи, Под торжественный мотив И внимает гимну ночи, Грустно голову склонив. Льется в ночь мотив печальный, Словно реквием судьбы И рыдает голос дальний Песней страха и мольбы… Никуда от них не деться – Околдована душа, И летит навстречу сердце, К звукам трепетным спеша. Кто ж ты, кто ж ты, гений странный, Приоткрой свой чудный лик Посмотри на мир печальный, И послушай боли крик. Посмотри, как под луною Безмятежна эта ночь И волшебною струною Прогони все беды прочь. Видишь там, во мраке ночи Там, где небо и вода, Свой кинжал коварно точит Шестикрылая Беда. Спит сеньора, пляшут тени На ланитах от ресниц, Хочешь, встану на колени, Упаду смиренно ниц. Кто б ты ни был, гений юный, Бог ли, Дьявол или Черт, Прогони сей силой струнной Беды от ее ворот. Отзовись же, молчаливый, Дивной музыки Творец, Сотвори ж святое диво Для измученных сердец. И хотя б чуть-чуть послушай, Как стучат эти сердца, Как к добру взывают души У прощального венца. 5 В то утро Печали не сдвинулись сроки, Природа была, как и прежде щедра, И медленно, медленно в небе высоком Был так же загадочен почерк орла. 6 - Смотрите, сеньора, вон там поле брани, Такого в пути не встречали мы ране. О! Господи Боже, зачем же они В бессмысленной сечи закончили дни! Как это нелепо при солнечном свете. Прошу, что б не видели этого дети, А я помолюсь здесь не знаю кому, Ведь вашему Богу мой глас ни к чему. И так вот все время, и так вот в веках— Кому ж повезет побывать в стариках! Я то ж был в солдатах и я воевал Случалось, бывало, и я убивал. Там смерть свои жертвы искала сама, Полмира тогда посходило с ума, Но я ту войну не хочу вспоминать! Дай Бог, чтобы все не вернулось опять. А здесь-то, о, Господи, что за причины? За что убивают друг друга мужчины! Какая взрастет здесь счастливая доля – На этом засеянном трупами поле! - Сеньор, то вельможные наши сеньоры Решают мечами вельможные споры, Но только вот жизнью вассальных крестьян – Как будто крестьяне не люди – бурьян. С соседями в замке, устроивши пьянку, Никак не могли поделить куртизанку. Она, очевидно, не с тем убежала, И тотчас сеньоры взялись за кинжалы. И вот результат – это поле смертей! Здесь столько напрасно погибло людей! Но кто же ответит и кто разберет, Но в мире прибавилось горьких сирот! Забыли нас Боги в своем Пантеоне – За эти грехи Атлантида утонет. Все знают, сеньор мой, как тяжки грехи, Но здесь же ведь дети, в горах пастухи. Они –то за что здесь должны утонуть, У них-то за что же кончается путь! Я знаю, сеньор мой, и там у Аида Останется та же людская обида, И там мы в плену будем лживых речей, А власть вся в руках, как и здесь, сволочей, И там нашу спину дугою согнут, И там будет править железо и кнут. Я знала когда-то такого сеньора – Убийцу, насильника, подлого вора. Он очень любил людям души терзать. Тогда-то к Аиду ушла моя мать. Она, говорят, была очень красива. И зверь это тотчас заметил. Не диво. Ее замечали и там – в Пантеоне. И даже сам мудрый, который на троне. Наемники вора убили отца, Но он не предвидел такого конца, Что мать моя бедная следом же вскоре К Аиду ушла от печали и горя. И вот он теперь уже стал королем, Сама Атлантида страдала при нем. Безумною страстью, как прокаженный, Хотел Атлантиду забрать себе в жены. Ты знаешь, она обернулась совою, Рискуя, конечно, своей головою, Одна полетела к нему во дворец И ждал бы злодея достойный конец, Но Зло охраняли свирепые псы, Они и продлили злодею часы. Опять нами правит коварство и Зло, Но Боги решили, чтоб нам повезло, Потом, может статься, в другие века Все Зло утопить вместе с нами пока. Но как ты сказал мне однажды, сеньор, Я помню слова хорошо до сих пор: « Сеньора, у нас на Земле наше Зло – Хитро, вездесуще и очень зело» 7 НЕ плачьте, сеньора, отбросьте сомненья Уж скоро, уж скоро теперь и спасенье. Еще, может статься, один переход— Помогут нам Боги, и смело вперед! А там вдалеке возле Черной скалы Дорогу укажут морские орлы. Они для сеньоры и пищу и воду По небу приносят, не ведая броду. А мы непременно к той Черной скале Дорогу отыщем и хоть на метле,- Как ведьмы по небу летали когда-то,- Форсируем море – пустяк для солдата! О, добрый сеньор мой, глядите вперед – Навстречу идет нам какой-то народ, На солнце сверкает блестящая медь. О, горе! О, горе! – они наша смерть! И точно и, правда – вдали с поворота Навстречу нам всадник, а следом пехота. Они нас уж видят, навстречу бегут, О, что же, о, что же поделаешь тут! Вот мне бы сейчас мой родной ППШ – Уж точно моя б разгулялась душа! Вот был бы со мною сейчас президент, Иль даже обычный задрипанный мент, Но только хотя бы со старым наганом. Тогда б мы устроили мордам поганым! Ну, кто из вас первый окажется тут— К услугам сеньоры ременный мой кнут. Владенье кнутом – это тоже искусство, О.что б у тебя было в темени пусто! Ну, что ж, получайте, кто первый вначале! Цыгане владеньем кнута обучали. Какой-то герой уж рванулся вперед – Ну, что ж, получай свое подлый народ! Давай теперь ты, командир! Молодец!— Умчал от кнута во всю прыть жеребец! Не скоро теперь он его остановит! Давай теперь ты! Подходи, алкоголик! Как резаный хряк завопил он от боли. Тем временем, что-то смекнувши, быки Помчались галопом быстры и легки. И шпарили так, что твои скакуны За честь Португальи - родимой страны. Сто тысяч чертей вам и ведьмина сила, Но только опять колесо соскочило! Вещал же тогда президент про Чеку, А я, вишь, не понял тогда, про каку. Теперь-то я вижу — нельзя без Чеки – Об этом твердили еще старики. Нас эти подонки толпой окружили, Меня старика хорошенько избили, А бедных детишек, быков и сеньору Со смехом умчали куда-то под гору. 8 О, глупый, упрямый, никчемный старик, Зачем на пути у сеньоры возник. Ты знаешь, всю жизнь ведь тебе не везет, Родился ты, знать, в неудачливый год! Судьба не манит тебя ласковым взглядом, Одни лишь невзгоды идут с тобой рядом, Не пить тебе воду из счастья ключа, Защиты никто не найдет у плеча. Такими, как ты, переполнена Русь, Но я все равно за сеньору молюсь! Клянусь, что продам даже дьяволу душу, Но клятвы своей никогда не нарушу! Наверно, уже наступает пора Теперь мужиков сотворить из ребра – Пора исправлять роковую ошибку, А то мы уже возгордилися шибко! 9 Полдня пролежал, как бревно, у канавы Войны ветеран, даже с орденом «Славы» Еще полежу чуть и, кажется, встану, Пойду, запишусь здесь в лесах в партизаны, Иль сам партизанский отряд сколочу – И смерть супостатам, позор сволочу! ( иль правильней надо сказать: «сволочи» - Какая, блин, разница – смерть им вообще!) Бывало с гранатой ходили на танки – Сейчас вот лежу на какой-то полянке. Забрали сеньору, детишек и бочку – Шакалы, попали ведь в самую точку! Отродья гиены и пасынки крыс! Болит поясница и темя, и низ. На вас бы сейчас да всемирный потоп, Чтоб каждый из вас непременно утоп, Чтоб всех утопить словно бешеных крыс! Вот был бы спектакль – и Браво, и Бис! Ну, вот я сейчас даже, может быть, встану Пойду потихоньку к свому океану— Пусть там доконают вина и кручины – Для жизни уже не осталось причины! 10 - Проснитесь, сеньор мой, ну что же такое, Давайте я вас одеялом укрою, Под голову нежно подушку из пуха. - Спасибо, сеньора, приятно для слуха. А где же твои благородные дети? - Одни мы, сеньор мой, одни мы на свете. Вот с вами, сеньор мой, побуду немножко И в путь бесконечный по лунной дорожке. - Не надо, сеньора, не надо спешить— Такая чудесная ночь, чтобы жить! Гляди, как причудливы лунные тени, Клади мне головку, клади на колени— Я песню про счастье тихонько спою, Чтоб песня затронула душу твою, Чтоб песня облегчила муки печали, И боли потери в груди помолчали. Поверь мне, сеньора, и в наши века Тож женская доля совсем не легка, И также рыдают от горя как ныне И женщины наши о муже, о сыне, И, глядя на них, разрывается сердце, Там тоже от горя им некуда деться. Но где же ты, где ж ты, родная сеньора, Куда ж ты уходишь так скоро, так скоро! Проснулся я в страхе. Лишь только луна Осталась от этого чудного сна. И я, словно волк одинокий, завыл – Бороться с судьбою уж не было сил. 11 О, сколько ж еще мне до цели идти? Вот город какой-то уже на пути. И стражи не видно пока у ворот, Ну что же, попробуем? смело вперед! А в городе праздник – у них карнавал. Такого веселья я здесь не видал. На улицах музыка, танцы, цветы – Букеты, охапки, в кадушках кусты. Весь город ликует, весь город украшен, Весь город глядит и с балконов, и с башен. Стою одинокий средь всей кутерьмы, Похоже на пир, что во время чумы! Весь город грохочет, стучит в барабаны, Весь город от музыки бешеной пьяный, Пираты усатые жарят сардины. Из бочек рекой разливаются вины! Хоть пуст кошелек, подходи и бери И пей, сколько хочешь до самой зари. «Прошу вас, сеньоры, сегодня вино Какого не пили вы очень давно! В подвалах бродило оно много лун!» И музыка песен, и музыка струн, Но мне бы водички холодной напиться, Но где ее взять! И вино тож сгодится. А как аппетитны и нежны сардины В углях раскаленных при свете лучины Пойду-ка в стороночке, там посижу – Не надо сейчас мне никак кутежу. - О, милый сеньор мой, ты вовсе не старый, Ты молод и строен, ты просто усталый, Я рядом живу, положу на кроватку, В уста поцелую и крепко и сладко. Я вижу не наш ты, должно чужестранец, Пойдем-ка с тобою сначала на танец, Осталось немного уже до зари, Хорошее что-нибудь мне говори. Смотри, как изящен и строен мой стан, Богами он мне для любви, видно, дан, Смотри, как смуглы и румяны ланиты, Смотри, как сандальями ножки обвиты. Нет, нет, мой сеньор, я совсем не куртиза, И нету сейчас никакого каприза. Я просто, сеньор мой, в глубокой печали – Нам Боги последние дни отсчитали, А там все к Аиду уйдем с Атлантидой. Я плачу, сеньор мой, какая обида— Я так молода, видят боги, красива, И жизнь для меня — это дивное диво, Я жажду веселья, я жажду любви, Я жажду пожара в кипучей крови! Пойдем же, сеньор мой, чего же ты ждешь— В любви не искусна еще молодежь. Всяк мудрый сужденьем уверенно скажет, Что не было здесь ни измены, ни кражи, Но чтобы сказала родная старуха, Коль это б дошло до еенного слуха! Она в этом разе не ищет причину, Полмира тогда б погрузилось в пучину. Всю жизнь избегал я любови случайной, Но сей эпизод пусть останется тайной! Случись бы в Европе такому потопу – Лишь ужас сковал бы всю нашу Европу- Все б плакали тихо и Богу молились. В России конечно бы все перепились, А здесь не созрели для страха умы. Фиеста - она и во время чумы! Ужель этот Грозный могучей рукой Полмира отправит на вечный покой! Какое ж еще наказание людям, А мы все не внемлем и внемлеть не будем. Пришел к нам Христос — мы сожрали Христа И горько рыдали потом у креста. И ждем снова тайно посланье от Бога. Но также жива на Голгофу дорога. Мы дети гиены, мы пасынки крыс – Сжираем друг друга и плачем на «бис» 12 Но вот, наконец-то, и эта скала! Дорога, наверно, сама привела К скале этой мрачной усталые ноги. Теперь помогите мне здешние Боги! Я там, в нашем веке не верил в Богов Покуда был молод, красив и здоров. Смеясь и играя, по жизни я шел - Зачем мне все Боги и так хорошо. И только когда-то порой на войне Молитвы слова вспоминалися мне. Средь холода, голода, жутких смертей Молился тайком вдалеке от людей. И сжалился Бог и молитву услышал— И вот я живой из чистилища вышел. Как пропасть здесь берег до Черной скалы, Туда и обратно летают орлы. Ревет и грохочет, как дьявола пасть, Подумать-то страшно, не то, чтоб попасть Туда в этих злобных пучин буруны! Ну, что ж ты, солдат, не наделай в штаны! Ты помнишь, солдатик, в окопчик когда-то Под ноги к тебе залетела граната. Такая красивая с длинною ручкой. Ты быстро разделался с этою штучкой! Вот было подначек на весь батальон, Но ты и тогда не запачкал кальсон. Но к дьяволу в пасть—это, брат, не граната! Здесь тоже смекалка солдатская, так-то! И вдруг чей-то голос красивый и дальний, Немножко с акцентом и очень печальный: « Я жду здесь тебя с нетерпеньем, солдат. Отправить тебя надо срочно назад. Не бойся меня, я тебе помогу, Ты жди меня только на том берегу. «Ну вот, начинаются здешние глюки» Вдруг будто какие-то сильные руки Меня подхватили и как на орле Я вмиг очутился на Черной скале. Она словно палец торчит из воды И с этой скалы ни туды, ни сюды!  13 Ну, здравствуй, солдатик, недавно достойно Почетного звания храброго воина Ты в поле один оборону держал И нет, не топор, не надежный кинжал Тебе помогали. Ременным кнутом, Забыв о себе и о времени том, Что ты оказался средь злых дикарей, За жизнь вступился сеньоры своей. Здесь есть подтверждение тайной надежде То Зло, что людей народилося прежде, Когда-нибудь все же исчезнет с планеты, И вместо злодеев родятся поэты! Стоит предо мною прекрасней зари И светится будто бы вся изнутри Неведомой здесь на Земле красоты Богиня-сеньора, Богиня мечты. В глазах ее бездна, как в южной ночи, Весь звездный огонь посылает лучи И там, в глубине их пожары горят. Лишь старый солдат этот выдержит взгляд. Спадает на плечи поток водопада - Усталому путнику в полдень награда. И свет серебристый, как в свете луны, И зимняя стужа, и солнце весны. Кто гений, что вылепил стан у Богини, Кто жизнь вдохнул в эту трепетность линий! Где эта заря, что, зардевшись, горит На небе сеньориных чудных ланит! Так вот, где хранится краса мирозданья, Так вот, где Творец брал ее для созданья Планеты божественной – нашей Земли, Летящей от прочих галактик вдали! - Ну, что же, солдат, не отводишь ты взора? И как тебе нравится эта сеньора? - Наверно, я думаю, может быть, есть На нашей планете иль пять, или шесть Красот, что затмили земную зарю, Но только себе я сейчас говорю: «О, женщины, женщины, хоть и Богини! Мне ж серым покажется мир весь отныне – Деревья в лесу и цветы, и трава. На небе заря и небес синева. И кто вас увидел, скажу вам, сеньора, Прекрасное что-то увидит не скоро. Я ж, глядя на вас, и пылаю, и стыну, За гранью реальности вижу картину - Такой красоты здесь, увы, не бывает, И кажется мне – вот сеньора растает, Сольется с лазурью полдневных небес, Предстанет явленьем волшебных чудес! Да, в веке двадцатом довольно чудес, Которые дал нам могучий прогресс, Но вашей красы нереальное чудо Глаза не видали, клянусь вам, покуда! - На слове на добром спасибо, солдат, Но ты не туда направляешь свой взгляд. Смотри вон туда, где лежит Атлантида – Прекрасна она для ума и для вида. Сейчас мы увидим ее с высоты— Алмазы в короне земной красоты! - Ужель на метле мы сейчас полетим? И что мы такое увидеть хотим? 14 Мир волшебный, мир хрустальный, Скоро вслед заре печальной По дороге в никуда Ты исчезнешь навсегда. Смерть в подлунном мире просто, Лишь заплачут в небе звезды, Что тебе от колыбели Золотые песни пели. Счастлив был, кто их услышал - Это счастье было свыше, Но не все хотели слушать, И не все внимали души, А теперь уж слишком поздно - Далека дорога к звездам, Времени осталось мало - Не дойдут до них сигналы. Встань до утренней зари, В бесконечность посмотри – Видишь там печальны лики И печален сам Великий - Ведь на море и на суше Во вражде все наши души - Лают, лязгают зубами, Топчут слабых сапогами. И от края и до края Нет ни ада и ни рая! 15 Попробуй, солдат не дышать хоть на миг— Услышишь и стоны, и жалобный крик— То стонет планета от края до края. Ты слышишь, конечно, она ведь живая. Она ведь имеет и сердце, и разум И смотрит своим удивительным глазом На наши печали, на нашу беду, Мы здесь одиноки, мы все на виду. Одни мы под солнцем на этой планете, Забытые Богом беспутные дети, И только Земля - наша звездная мать За нас никогда не устанет страдать. Мы вечно ее нарушаем законы – Она ж принимает нас всех в свое лоно И в нем укрывает от бед и печали, Чтоб мы успокоились, мы б не страдали. В страданьях нет жизни, нет смысла, солдат, В страданиях сам человек виноват. Ты видишь, солдат, сколько счастья под нами, Нас время с тобою своими крылами Над спящей землею бесшумно несет, Смотри же, солдат и назад, и вперед. Мне сердце, солдат, разрывает от боли, Когда я лечу над землею по воле И вижу земную красу под собою. Что людям подарена доброй судьбою, Когда я гляжу на небес синеву -, Я ж женщина, сударь, я тоже реву! Гляди, у небесного света колодца Земля, что пока Атлантидой зовется. Мне также, как знаки тоски и печали, Такое же имя родители дали. Родители добрые – ваши земляне, Но короток век их на счастья поляне. Сгубили их быстро и зависть, и злоба – В планете под нами лежат они оба. Века проползут здесь, промчатся года, Но только оттуда они никогда Уже не протянут надежные руки Ни волей Богов и ни силой науки. Нет времени вспять, к сожаленью, солдат, Оно виртуально, коль мчится назад, Оно будто разуму нашему снится, Оно будто образ бесплотный струиться, Оно как прекрасная эта сеньора, Которую ты позабудешь нескоро. Мир прошлого, сударь, расплывчив и зыбок, Но нет у создателя в этом ошибок! О! Как мы страдаем и плачем потом, Когда невозвратное хлещет кнутом! На нашей планете такие ж законы, Нам тоже знакомы проклятья и стоны! Мне б тоже хотелось судьбу повернуть, Чтоб был бы другим мною прожитый путь, Но это нельзя –то вразрез с мирозданьем, И боль в моем сердце прорвется рыданьем! О! Как бы увидеть родимые лица, Но это никак - временная граница! - Позвольте, сударыня, я-то ведь в прошлом? Коль этот вопрос Вам не кажется пошлым. - О, бедный солдат, я совсем об ином, Конечно, ты в прошлом, но в прошлом чужом! А что до меня, то я здесь в настоящем – Оно по компьютеру мне подходяще. На нашей планете жизнь – ваши века. Тебе б тыщу лет до себя старика. Мы просто бываем везде виртуально – И в близком во времени, времени дальнем, Хоть это и радость, но это и муки, Но это не Божье, а это науки. - А я бы сейчас без сомненья и спора Всю б тысячу лет за родную сеньору И даже прибросил свои шестьдесят За то, как синьорины дети глядят И тысячу б после не мог наглядеться. - Вам людям создатель дал доброе сердце. А если б, смогли победить свое Зло, Но здесь вам несчастным всегда не везло. О, если б у нас что подобное было, То тотчас, солдат я б тебя полюбила. Гляди же, о сударь, гляди же пока Как ярко раскрасит заря облака, Как медленно все в океане растает – С последней зарей материк засыпает. А ты же, служивый, гляди и гляди, Ведь завтра все это - уже позади. Гляди, как прекрасны и сумрачны горы, Гляди, все ворота уже на запоре, Но есть ли от смерти надежный запор. Еще не родился удачливый вор, Чтоб смерть мог удачно у нас своровать. Потом на базаре кому-то продать. А там, погляди-ка, вдали под луною Белеет приют тишины и покоя, Где душ неутешных мне слышится вопль - Там скорбный приют - там старинный акрополь. - Скажи мне, сеньора, в столь горестный час, А есть ли что в мире загробном у нас? - Наверное, есть. Только в этом сомненье, Но может быть, только в другом измереньи, А лучше бы так я на это сказала: Зачем же терять по пути идеалы, Энергию жизни за много веков, Энергию мысли, гамбит стариков! 16 - А Вы-то, сеньора, когда же в дорогу? Ответила грустно: «Теперь только к Богу! Я горя и горечи, сударь, полна - По нашей вине погибает страна, А если вернее, то лишь по моей - То мой был проект – путь в грядущее ей. Когда-то, наивная, все подсчитала - Такое чудесное вышло начало, Все шло как учили,но вдруг это Зло! Наверное, просто мне здесь не везло! И вот на мудрейшем совете решили,- Провалом задачи рассержены были,- Считать неудавшимся этот проект И всю биологию, весь интеллект, Которому дальше в природе не быть. В волнах океана, как есть, утопить! И как мне смотреть теперь людям в глаза! В спасении разум мне мой отказал. Останусь я здесь с Атлантидой своей, А ты не печалься и слезы не лей. -Давайте, сеньора, со мною в дорогу. Что вы здесь хотели, не в силах и Богу! -Нет, сударь, спасибо, то противу правил, Такую ошибку никто б не исправил. Пусть что-то мое сохранится во мгле. Как пятнышко света на вашей Земле. 17 Скажи мне, сеньора, кажи мне, Богиня, Скажи обо мне - человеческом сыне, Но будет вернее – о людях, о нас, А я до конца сохраню этот сказ, За что нам судьба - словно злобная вьюга, За что мы в веках убиваем друг друга. И главное тоже солдату скажи, Кто злобу сердец нам и сумрак души Могучий и грозный на нас насылает. Кто судьбы нам пишет, и кто их читает? Еще расскажи, почему так не ровно Нам горе и счастье, наметивши словно По жизненной почте всегда присылает, И адрес не путает, адрес наш знает. И, если приходит вам черный конверт, То это от горя сердечный привет , И будьте уверенны в этом конверте Никто не забыт - и ни вы, и ни дети! А если ты сволочь, подлец, негодяй, То в красном конверте письмо получай. Тебе в том конверте удачи и счастье, И верный залог от любого напастья. Скажи, у вас-то такая же суть? Конверты всегда ли находят свой путь? Вот маме моей, тому много уж лет,- Ей в детстве еще пришел черный конверт – Вручила судьба прямо в детские руки – И жизнь у нее была – горе и муки, И горе и муки ее запрягли, А черный конверт тот, как псы стерегли. А бабушку с дедом! А их-то за что – Всю жизнь они делали только лишь то, Что людям в труде и в беде помогали. Но счастья не ведали, счастья не знали, Но мне-то понятно: я знаю свой грех, Он душу мне гложет, он гасит мой смех, И жизнью своей ничего не исправить, И сил нет забыть иль за бортом оставить! А скольким невинным не светит заря, А сколько судеб разбивается зря! Скажи мне, Богиня, как лучшему другу, Какую на душу напялить кольчугу, Какой есть надежный и сказочный меч, Чтоб нашу ранимую суть уберечь! 18 Гляди вокруг, гляди, солдат, Жизнь –это только боль утрат, Утрат всего, что есть у вас – Любви, мечты и блеска глаз, Утрат всей вашей прошлой были, Утрат всех тех, кого любили. И как, лишь поняли сейчас,- Они и жили-то для вас! Утрат, которых не вернуть, Куда заказан людям путь. Лишь сердце иногда в неволе Застонет жалобно от боли, Да память что-то воскресит, Сверкнет, погаснет, улетит. И лишь душа в железной клетке Как птица поздняя на ветке Во тьме тоскливо прокричит В страданьи боли и обид. И вновь померкнет белый свет Без тех, которых больше нет И никогда уже не будет! О, как абсурдны все вы люди! Вас жизнь бьет и время судит, Но не исправить вас никак: Все, что имеете – пустяк, Но как горьки для вас потери, Никто из вас не хочет верить, Что так нелеп и близок час Когда и вас не станет – ВАС! И лишь душа в подлунной пыли Сверкнет на миг огнем чем жили, Что было вам дано ТОГДА, И тож погаснет навсегда. Гляди, солдат, все то, чем жили, Теперь во прахе и во пыли – Тщеславье, злоба, жадность, власть, Роскошной жизни злая сласть, Гляди туда – лежит во прахе. Все, кто жил в зависти, и в страхе, Кто злом терзал людские души, Властил на море и на суше, Кто правил миром и войной, Кто посылал и шел на бой, Кто убивал детей и женщин, Кому загробный миф обещан, Кто только сеял и пахал, Молился Богу и вздыхал – Все здесь во прахе до едина Нет исключенья, середины! Кто жил в величии иль в страхе— Все, все здесь рядышком во прахе! Летим мы, как духи, над спящим простором, Чу, слышите эти печальные хоры – То стонут в мученьях невинные души, Что небо заполнили, море и сушу. Несет над землей нас могучее время, Несет, как по ветру невсхожее семя, Мы здесь - представители разных миров. Но общим был здесь удивительный кров Под общим с волшебными звездами небом. Оно нас любило, кормило нас хлебом, А жители этой прекрасной Земли Нам душу живой сохранить помогли. Уж завтра они все не встретят зарю, Уж завтра у Бога во храм к алтарю Придет их несметная рать – череда, Их души сольются с ничем навсегда. - Я вижу, сеньора, внизу под собою Все то, что когда-то их было судьбою, Заснули в долинах уже города, Заснули, сеньора, уже навсегда, Заснуло сияние мыслящих лбов. И храмы Богов, и загон для рабов. Но вижу в руках у надсмотрщиков плеть, И псов кровожадных, и тучную смерть. Я слышу, как где-то рыдает ребенок, И голос его беззащитен и тонок. Он плачет о том, что я тоже солдат, О том, что ничто не вернется назад. Довольно, сеньора, довольно полета, Уж в сердце солдата холодное что-то Вонзилось глубоко булатным кинжалом, Змеею гремучей с раздвоенным жалом! - Давай мы послушаем вместе с тобою, Как время, свернувшись струною тугою, В мгновения эти назначенный путь Во тьме сохраняет, ему не свернуть С дороги жестокой ни влево, ни вправо - Во власти его вся Созданья держава. Важней всех держав оно, словно гранит - На нем мироздание наше стоит. Послушай, солдат, это щедрой судьбою Над грозным течением мы здесь с тобою. В годины великих и страшных ненастий Душа выпадает из времени власти, И лишь наше слабое, бренное тело Свой путь к своему совершает пределу. Крепись же, солдат мой, мужайся старик, Для смертного этот божественный миг Давно уже не был подарен судьбою. Запомни его, а я буду с тобою, Запомни его, брат, как чудо удачи! Но что же с тобою, служивый, ты плачешь! На млечном пути – это общий изъян Иль дар от Создателя - чувств ураган! 19 Весь подлунный мир господний Cо своим добром и Злом От небес до преисподней, Заслонив своим крылом, Равнодушный и могучий То ли Дьявол, то ли Бог, Тот, кому всяк в мире сущий Богом создан как в оброк. Неприступен грозный Гений, Равнодушьем скован шаг, За спиной клубятся тени - То ли друг, а то ли враг. Он идет и от веленья По Земле его шагов Исчезают поколенья Из создания Богов. Вслед глядят ему со страхом И молитвы, и пиры, За спиною вечным прахом Рассыпаются миры. Что ему богатства мира, Что земная красота, Что злодеи и кумиры, Что любовь и доброта! По заснеженной пустыне, По заоблачным горам Он идет, и сердце стынет, Коль прильнешь к его дарам. Бесконечны, страшны версты – Ни забот, ни суеты, И лежат на них погосты, И стоят на них кресты. Не спадет с его ресницы В снег горючая слеза, И глядят в людские лица Равнодушные глаза И от края и до края Бесконечной чередой День и ночь река людская В никуда течет бедой. Царь могучий, царь жестокий, Можешь ли когда-нибудь По молитве страстной сроки Отодвинуть этот путь. Можешь ли слезой младенца, Горем матери понять. По немому крику сердца Чуть шаги направить вспять! « Нет, сказал,- то будет ложно, Нет, не так устроен свет, Это вовсе невозможно, Нет не можно! Нет! И нет!» И опять в холодной дали На Земле и в Небесах Люди горько зарыдали О добре и чудесах. ЭпилогЯ вновь в Ленинграде - мой маленький дворик—Знакомый до камня, любимый до боли. Я маленький мальчик лежу, засыпая, А в окна открытые звоны трамвая И дробные звуки на рельсовых стыках— Как музыка детства. Забытые лики Идут из тумана ко мне чередой И жаркое лето пред самой войной И дети счастливые, дети двора И все это было почти, что вчера: «Мы вчера катались в лодке, Замочили все колготки, Потому, что там вода, А тебе водить, Балда!» Ужели все прошлое тоже реальность! Ужели была та недавняя дальность! Искривилось время, сместилось пространство, Смешалась былая чреда постоянства, Событий предписанных нам череда, Которая правила миром всегда, Которые были назначены свыше, А, может, и правда "поехала крыша!» И чувствую, как превращаются в хлам С тоскою жестокой своей пополам. А что можно сделать из старого хлама! Зачем же за жизнь цепляться упрямо! Ослабил ВЕЛИКИЙ веление Правил, Но тотчас очнулся и снова исправил. Все сделал, как было, все сделал как надо, Все стало на место, но только для взгляда, Все та же мелодия в связи времен, Лишь в сердце остался немолкнущий стон. Еще наша совесть, еще наша память, Уж их-то теперь никогда не исправить! И как же теперь мне забыть Атлантиду - Подарок Богов равнодушных Аиду! И ту Атлантиду на Черной скале, И как умирала в предутренней мгле! Нет, этого мне никогда не забыть! Зачем же лишь мне тогда выпало жить! « Прощай же, солдат, - улыбаясь, сказала,- С тобой в этом мире мы были так мало, Прощай, отправляйся в свой будущий век, Прощай навсегда, пусть и хлеб, и ночлег, Любовь, уваженье, надежную пищу Ты в веке своем непременно отыщешь. А мне, видишь, выпала доля лихая, Меня вспоминай, не грустя и вздыхая, Дождусь, может статься, счастливого дня. Когда и на Родине вспомнят меня. И ты вспоминай, но не плачь, не грусти, Давай поцелую! Удачи в пути! И тотчас Законом Могучим хранимый Опять оказался я в Пинте де Лима. О, силы небесные! Что же такое! Я, кажется, плачу. Я ,кажется, вою! Пристало ль сегодня такое солдату, Что смерти в глаза не боялся когда-то! Я здесь, как заблудшийся путник теперь, В свою достучаться попробую дверь. Мне жребий достался – судьбу обмануть - И снова я в свой отправляюся путь. Чужая судьба, как чужая награда – Чужая для рая она и для ада. Теперь уж у Бога проси - не проси Их нет в нашем мире, их нет на Руси. И я пред Дорогой, наверно, не струшу. Коль Бог призовет мою грешную душу Уж скоро теперь мой наступит черед – В атаку последнюю! Смело вперед! Я помню, как в детстве всегда, засыпая, Мечтал я под поздние звоны трамвая, Что тетя судьба повернется ко мне, И я поскачу на крылатом коне Туда, где чудесная взрослая даль, Где дети не знают про боль и печаль, Где бабушка добрая, добрая мама. Где тотчас от папы придет телеграмма, Что все мы встречаем его на вокзале - Он едет! Он едет! Мы знали! Мы знали! Что жив он, что жив – не погиб на войне Портфель и букварь он везет уже мне! Но нет, не бывает такого оттуда, НЕ будет, не будет желанного чуда. Тогда не свершилось, не будет теперь, Хоть верь в это чудо, хоть вовсе не верь, Но как мне хотелось поверить тогда, Была эта вера со мною всегда. Она охраняла в смертельном бою, Я с фронта привез эту веру свою, Когда заявился домой налегке, Она лишь была у меня в вещмешке Теперь я уж циник, теперь уже стар. Но веру свою не снесу на базар! И вот что, сеньоры, скажу наперед, Что вместе со мной она только умрет. Я в прошлых веках, видит Бог, побывал И счастлив там был и любил, и страдал, И будто живым из смертельного боя. Я вышел опять – вера снова со мною. А это мой дворик, как в детстве сижу. Но нет, никому ничего не скажу, А как рассказать – ведь теперь старики Не то, что бывало – почти дураки! А я – и вообще исключенье из правил – Но душу мне Бог почему-то оставил. Но как ты абсурден закон мирозданья – Ему ты не скажешь: « Пока, до свиданья» Подходит ему только слово: «Прощай!» И ты не ищи мироздания край! Глаголет наука: « Протоны, нейтроны – Они мирозданию дали Законы, А мы уж вторичный, считай, материал Из них Бог слепил нас и разум нам дал. Но, Мудрый нам жизни разбавил абсурдом В порыве душевном от мудрости мудрым, А коли затеет вдруг он перестрой, То нашему будет мир новый сестрой На наш, как две капли водицы, похожий С такою же сутью, судьбою и рожей! Но вправе всяк сущий сказать в нем: «Довольно!» Когда уже станет и тяжко, и больно. И жизнь твоя станет, как грязное поле, Но это, безумный, не Божия воля! Мне много отпущено было судьбою, Могу поделиться всем этим с тобою, Но что-то не вспомнить мне все по-порядку. Все чаще и чаще мне жизнь в оглядку, И все перепуталось - годы, века – Сдает голова у меня старика. Запутались в радости – горе, невзгоды, Война и разлука, чужие народы, Бомбежки, атаки, друзья боевые, Какие-то странные годы иные, Что будто порю из тьмы возникают, И лица в них будто зарницы сверкают. Да, именно, именно, будто зарницы. Засветится сполох - лицо ученицы, С которой когда-то учился я в школе, И снова один я в нескошенном поле, И времени дуло опять у виска, И в сердце потухшем такая тоска! Тоска о потерянном главном, прекрасном. Навеки загубленным чем-то напрасным. И это во веки ничем не стереть, Оно будет вечно в полнеба гореть По воле всесильной Богини Каприза Вдруг вспомниться школьница Вильде Лариса И снова вдруг в небе далеком и синем На Черной скале одиноко Богиня, И снова стучусь я в закрытые двери— Их разум закрыл мой. А сердце не верит! PSПрочтя отчет сей, сноб и снобаОдно лицо скроили оба. Прошу простить, коли обидел. Но я писал лишь то, что видел, Ты не ищи здесь чет-нечет – Командировочный отчет. Сам знаешь, что в твоем отчете Одна лишь истина в почете. И хватит ли твово нахальства Свое обманывать начальство. И разве ж мне хвала нужна! Была когда-то там страна За много лет, за многи мили, Она цвела, там люди жили, Коли не веришь, посмотри. Как отраженья той зари. Пройдя чрез многие века. Вот - на щеке у старика.- Куда ты смотришь! Вот на правой, Какой же ты нелепый, право. Храню я это не для вида: То на прощанье Атлантида Мне подарила на скале – На этой сказочной земле, Когда вершился суд Богов, И лишь она без громких слов, Одна вступилась за людей, Поклон мой низкий ВЕЧНОЙ ЕЙ! А мне у вас не занимать Ни вашу честь, ни благодать! 
|
