Прошло более полувека с начала Второй мировой войны. Сегодня еще живы свидетели этой всемирной мясорубки, жива память у всех, кого хоть какой-то стороной коснулась она.
22-я статья Лондонской морской конвенции, подписанной Германией в 1936 году и Советским Союзом в 1937 году, гласила: "Подводная лодка не имеет права потопить или вывести из строя судно, предварительно не обеспечив безопасность пассажиров, команды и судовых документов. Корабельные шлюпки не могут считаться средством, гарантирующим безопасность, если поблизости нет другого судна" (Рассел Э. Проклятие свастики. "Иностранная литература", 1954, с.72-94.)
Поздно вечером 3 сентября 1939 года, меньше чем через 12 часов после объявления войны, немецкая подводная лодка U-30 под командованием обер-лейтенанта Лемпа потопила английский пассажирский лайнер "Атения", идущий в США. Не ведая о Лондонском протоколе, из 1500 человек утонули 112 пассажиров. У Лемпа не было ни ненависти, ни злорадства при гибели матерей, прижимавших в ужасе к себе тонувших детей. Просто он аккуратно выполнял приказ. Не было угрызений совести и у Гитлера, который объявил: "Англичане сами потопили свою "Атению", чтобы их пожалели добрые американские дядюшки". Такого заявления, по его мнению, требовали интересы нации.
… — Залп! — скомандовал командир Зегерс.
После взрыва, подняв перископ, Зегерс рассмотрел на уходившем в воду транспорте португальский флаг.
— Черт побери! Засадили в нейтрала. Смешно наблюдать, как они забегали после торпедирования. Абордажную партию с ручными пулеметами и автоматами — наверх! Свидетелей нашей ошибки быть не должно!
Из пушки по тонувшему судну всадили для верности несколько снарядов, а затем принялись за людей; Крики убиваемых прямо в лицо, из пулеметов и автоматов, затихли.
"Забавные" для гитлеровских подводников спектакли продолжались.
...Июль 1942 года... От горевшего и погружавшегося в воду торпедированного американского транспорта из арктического каравана PQ-17, следовавшего в Россию" взмахивая веслами, отходили две переполненные людьми шлюпки.
— Разбейте их! — попивая кофе, приказал командир.
Комендоры, как на учении, расстреляли шлюпки. Среди покрытых горящей нефтью волн осталось несколько барахтающихся моряков. Одного для забавы немецкая субмарина подцепила на палубу. Черного от мазута, с обожженным, голым черепом, молодого моряка, почти мальчика, рвало темной маслянистой жидкостью.
Позабавившись, командир оставил выловленного на палубе лодки, захлопнул крышку люка и, приказав подвести лодку на перископную глубину, решил двигаться на самой малой скорости.
— Пусть ухватится за перископ. Понаблюдаем за ним и поразвлечем команду,— улыбнулся офицер.
Экипаж по очереди смотрел в окуляры на перекошенное от ужаса лицо юноши, с неуемной жаждой жизни державшегося за перископ. Одни разглядывали обреченного с любопытством, другие с ухмылкой, а баптист моторист Зигфрид отказался, заявив: "Не божеское это дело издеваться над человеком".
Жестокость продолжалась, пока лодка не ушла на глубину, а измученный юноша, раскинув руки, как распятый Христос, не погрузился в вечную темноту.
...Январь 1945 года. Теперь все изменилось, повернулось, для Германии на 180 градусов. Толпы немцев бегут на запад впереди стремительно наступающих советских армий. Среди руин бывшего большого польского города Гдыня — тысячи жителей и солдат Данцига, привилегированные немецкие чины, многие с семьями, и прифронтовой сброд, ищут пристанища. Немцы принимают срочные меры для эвакуации окруженных в Курляндии, Земландском полуострове и районе Данцига войск.
В порту Гдыни для широко разрекламированных в тридцатых годах веселых туристических круизов, организованных фирмой "Сила в радости", стоят несколько больших пассажирских лайнеров. Готовятся к выходу "Ганза", "Гамбург", "Дойчланд" и одно из самых совершенных судов, построенное в Гамбурге в 1938 году, девятипалубный "Вильгельм Густлов" водоизмещением 25 484 тонны. Его рестораны, кафе, танцевальный и физкультурный залы, плавательный бассейн, зимний сад и даже церковь были рассчитаны не только на приятные мирские круизы вокруг Европы, но главное, на показ заботы фирмы "Сила в радости" и правительства о трудящихся нацистской Германии.
С 25 января 1945 года по приказу командующего военно-морским флотом Германии, ярого фашиста, адмирала Деница, на "Вильгельм Густлов" в первую очередь началась посадка свыше 1300 человек самых преданных и привилегированных нацистов — личного состава школы подводного плавания.
К подводным пиратам Дениц питал особую привязанность с начала войны, еще в бытность командования субмаринами "третьего рейха".
"Вперед, небритые мальчики! Фюрер верит вам, он следит за каждым вашим шагом!.. Атакуйте, преследуйте, топите их всех!" — восклицал Карл Дениц. Он же отдал приказ: "Расстреливать из пулеметов людей, спасающихся после торпедирования судов!"
В голодной Европе немецкие подводники жили как "сыр в масле". Всех командиров лодок Дениц знал по имени, а матросам разрешал называть себя "папой". Возвращавшиеся с походов субмарины встречали толпы народа, гром оркестров. "Героев" снимал и на пленку, их выступления транслировали по радио.
В Лориане — базе подводников пришедшим с моря экипажам адмирал Дениц давал девять дней для работы, девять — для разгула и девять — для поездки домой. Роскошные бордели Лориана диким распутством стряхивали ужасы похода. Англичане не раз бомбили Лориан, надеясь накрыть подводных пиратов ночью, когда они разбредутся по бардакам, но "папа" Дениц предусмотрел и эти варианты и вынес публичные дома за город, а фугасные бомбы не пробивали железобетонные навесы, под которыми скрывались субмарины немцев.
...Но вернемся в Гдыню к судьбе "Вильгельма Густлова".
Преподаватели школы подводного плавания — боевые командиры лодок, многие из которых были режиссерами "спектаклей", подобных описанным выше, следили за посадкой курсантов. Никто не предполагал, какие испытания выпадут на их долю в этом недалеком и, казалось, простом рейсе. Ни у кого не возникало даже отдаленной мысли, что из подводных владык моря очень скоро они превратятся в жалких статистов потрясающей драмы.
После погрузки на "Вильгельм Густлов" подводников, военных и торговых моряков, офицеров СС и СД толпы обезумевших пассажиров, с билетами и пропусками на посадку, бросились к трапам лайнера. Однако ни огромные деньги, ни даже драгоценности, отданные городским властям в качестве взяток за оформление документов на выезд, не гарантировали возможности попасть на судно. Несмотря на старания полиции навести порядок, многие были сброшены с трапов в ледяную воду. На "Густлов" вместо 1800 по норме посадили 8000 человек. Это не считая пробравшихся без билетов и пропусков. В последний момент на лайнер дополнительно погрузили еще 200 раненых солдат.
В порту полицейские высматривали годных к военной службе мужчин. Некоторые из них, переодевшись в женское платье, пытались проникнуть на одно из судов, готовящихся к отходу. "Ганза", "Гамбург", "Дойчланд" и "Вильгельм Густлов" должны были выйти в море в полночь и, собравшись у оконечности косы Хеле, под охраной минных тральщиков следовать вдоль берега на запад. Главную опасность для каравана представляли не мины, а советские подводные лодки, которых неоднократно замечали у Данцигской бухты.
Едва суда собрались у косы Хеле, как на "Ганзе" произошла авария машины, и нужно было время для исправления поломки. Капитан "Вильгельма Густлова" принял решение следовать самостоятельно, поскольку его судно имело слишком большую осадку, и идти прибрежным фарватером вместе с другими судами он не мог. Капитаны остальных судов убеждали его обождать конвой, но "Вильгельм Густлов", отказавшись от противолодочного зигзага, устремился в роковой для себя рейс.
За месяц до описываемых событий к преподавателю школы подводного плавания Фрицу Бауэру, бывшему командиру субмарины, приехала жена Эльза. Эльза была на шестом месяце беременности, и Бауэру с трудом удалось подыскать ей мало-мальски пригодное жилье в переполненном беженцами городе. Не меньше хлопот досталось Бауэру, чтобы посадить Эльзу на "Густлов", где ему вместе с другим офицером предоставили двухместную каюту.
Уложив дрожавшую от потрясений Эльзу на свою койку, Бауэр вышел на палубу. Все помещения и даже коридоры судна были заполнены людьми. На море штормило, шел снег. Бауэр был далеко не трусом, на своей субмарине атаковал не только беззащитные транспорты, но и военные корабли противника. Однако тогда он выбирал условия трагических спектаклей, надеясь на внезапность и скрытность. Он никогда не задумывался о страданиях людей на торпедированных судах. Ему и в голову не приходило хотя бы один раз поставить себя на их место. В лучшем случае его одолевало презрение к бестолково метавшимся на палубах и отчаянно кричащим трусливым людям, не умевшим не только защитить себя, но и достойно умереть.
Сопровождавшие "Густлов" корабли охранения шли впереди, прикрывая лайнер со стороны моря, наиболее опасного направления возможной атаки русских подводных лодок. Бауэр со своей женой оказался на судне, которое в любой момент могло подвергнуться торпедному удару. Это вызывало у Бауэра тревогу и даже страх.
... Подводная лодка С-13 под командованием капитана 3-го ранга Александра Ивановича Маринеско 21 января в 15 часов вышла по заданию командира дивизиона, капитана 1-го ранга А.Е.Орла в район Данцига. Скрытно перейдя Балтийское море, С-13 более 10 дней находилась в районе Данцигской бухты.
... "С 30 на 31 января,— рассказывал легендарный Маринеско,— ночь была темной, ветер 6 баллов, шел снег, температура минус 17 градусов. На мостике, кроме меня, вахтенный офицер — штурман Н.Я. Редкобородов и командир отделения — сигнальщик А.Н. Виноградов.
Сигнальщик первым заметил силуэты кораблей и слабые проблески затемненных огней. Я стал всматриваться в направлении обнаруженного силуэта, но снежные заряды не давали возможности рассмотреть корабль. Когда снег рассеялся, я увидел огромный океанский лайнер. "Уходят от возмездия, под кем горит земля! Надо топить!" Объявил боевую тревогу и стал обдумывать план атаки.
Притопив лодку, чтобы на поверхности оставалась только рубка, Маринеско, пользуясь темнотой, на полном ходу смело прошел по корме конвоя и вышел на параллельный курс между берегом и преследуемым лайнером. Атака лодки на охраняемые суда со стороны берега часто бывает более успешной, так как противник ожидает нападения главным образом с моря.
…Пока лодка Маринеско маневрировала для атаки, Бауэр с палубы спустился в тепло своей каюты.
— Фриц, — обратилась к нему отогревшаяся Эльза,— твой товарищ Генрих утверждает, будто эти ужасные русские могут нас потопить! Но разве можно нападать на пассажирский лайнер? Ведь это не военный корабль?! А вы торпедировали гражданские суда?
— Не только торпедировали, но и по приказам фюрера и "папы" Деница расстреливали спасавшихся из пулеметов.
— Об этом кошмаре я слышала, но не верила, да и газеты писали опровержения на эту тему.
— Не волнуйся, — вступил в разговор Фриц. — В Балтийском море на наших минах подорвались почти все субмарины русских. К тому же, чтобы потопить охраняемый лайнер, нужны не только быстроходные подводные лодки, надежные торпеды, но и бесстрашные классные командиры. Насколько мне известно, ничего подобного у русских нет.
— Давно ли мы говорили, будто русские армии уничтожены, а сейчас их войска уже вошли в Германию, и мы без оглядки драпаем от них,— с сарказмом произнес Генрих. — Кроме того, на "Густлове" 1300 подводников, 32 будущих экипажа подводных лодок, это не считая сотрудников СС и СД. Расправившись с нашим лайнером, русские и их союзники спасут немало своих солдат и моряков, а также десятки транспортов, не считая груза.
... Лодка Маринеско обогнала конвой и легла на боевой курс.
В 23 часа 08 минут С-13 выстрелила четырьмя торпедами по лайнеру. Жить "Вильгельму Густлову", переполненному военными преступниками и ни в чем не повинными пассажирами, оставалось меньше одной минуты — время движения торпед от лодки до лайнера.
"... Из залпа четырьмя торпедами в "Густлов" попали три,— вспоминал Маринеско.— Одна взорвалась у фок-мачты, вторая в районе машинного отделения, третья у грот-мачты. Лайнер с дифферентом на нос и с креном на левый борт стал погружаться в воду".
К тонувшему "Густлову" бросились корабли охранения для спасения людей. С-13 срочно погрузилась и на глубине 30 метров пошла на север.
Теперь, по впечатлениям очевидцев, расскажем, что творилось на "Густлове" после торпедирования.
Первая торпеда взорвалась перед мостиком. Удар был очень сильный, но лайнер не потерял хода. Через несколько секунд второй взрыв потряс судно, и "Густлов" остановился. После третьей торпеды всюду погас свет.
Людей охватил панический ужас. Топча друг друга, многие мужчины, бросив семьи, вырвались на верхнюю палубу. Вслед за мужчинами из внутренних помещении пытались выбраться женщины с детьми.
"Густлов" красными ракетами и по радио дал сигнал бедствия. Надо сказать, что радисты "Густлова" не покинули судно до конца.
На верхней палубе часть экипажа лайнера с пистолетами пыталась остановить натиск перепуганных пассажиров, бросившихся к спасательным шлюпкам. Предупредительные выстрелы вверх не дали результата. Тогда стали стрелять в толпу. Несколько человек упало на палубу, но обезумевших людей было не унять.
... Бауэр накинул на дрожавшую Эльзу свою шинель и, крепко прижав к себе, не пускал ее в свалку. "Времена меняются,— неожиданно подумал Бауэр. — Теперь русские с удовлетворением, а может, и презрением могут смотреть на немцев, не сумевших защитить себя и достойно умереть!"
Между тем крен "Густлова" неумолимо возрастал и достиг 26 градусов на левый борт. Забраться в вываленные шлюпки с этого борта было нельзя. Шлюпки правого борта лежали на корпусе, и спустить их на воду возможности не было. Несмотря на это, бесполезные шлюпки были забиты до отказа обезумевшими пассажирами. Положение осложнялось штормовой морозной погодой, вызвавшей не только обледенение шлюпбалок и талей, но и самих шлюпок. Две переполненные шлюпки левого борта застряли на полпути между палубой и поверхностью воды. Боясь, что накренившийся лайнер вот-вот перевернется, люди бросались с этих шлюпок в ледяное море, которое могло сохранить им жизнь всего на несколько минут.
Через полчаса после торпедирования "Густлов" еще был на плаву, но крен увеличился до 40°, кричать и суетиться сил у пассажиров больше не было, и паника улеглась. Кроме того, капитан успокоил их, сообщив, что на помощь "Густлову" идут спасательные суда. Едва к тонувшему гиганту подошла десантная баржа, как на лайнере под напором воды разорвало ослабленные взрывами водонепроницаемые переборки и море свободно хлынуло в нижние помещения. Аварийная команда, работавшая внизу, оказалась в ловушке. Вместе с ней погибло более двух тысяч человек.
Когда крейсер "Адмирал Хиппер" и миноносец приблизились к тонувшему лайнеру, их радиолокационные приборы обнаружили вблизи подводную лодку. Было решено — крейсер "Хиппер: оставит лайнер, а спасением людей займутся миноносец и десантная баржа.
Командир миноносца приказал спустить шлюпки. Однако, как и на "Густлове", снасти шлюпок покрылись льдом, и матросы неистово отбивали с них лед. Неожиданно на лежавшем на борту "Густлове" зажегся свет. Пассажиры и моряки продолжали цепляться за оледеневшие выступы судна. Многие срывались в море. Сотни замерзающих людей барахтались у борта лайнера. Ветер и волны все плотнее подгоняли к "Густлову" баржу и миноносец. Когда корабли столкнулись, множество людей, попавших между, ними, были раздавлены. Команда баржи отчаянными усилиями, шестами и веслами пыталась оттолкнуться от "Густлова", но пересилить ветер не смогла. В этот момент в трюмах лайнера послышался сильный треск, и, сверкая огнями, он быстро погрузился в воду. Баржа подбирала людей из воды — большинство были мертвыми.
Миноносец тоже спасал людей, пока его командиру не сообщили о приближении русской подводной лодки. Рисковать жизнями команды и 500 спасенных человек командир не мог и на полном ходу отошел от места катастрофы. Во время отхода в его кильватерной струе были обнаружены две торпеды, от которых он с трудом уклонился (По архивам ВМФ Маринеско больше не атаковал ни "Густлов", ни его спасателей, а других наших лодок там ре было.). Миноносец и баржа оставили после себя сотни мертвых и живых, с отчаянием цепляющихся за все, что могло продлить им жизнь.
... Спасательные корабли доставили на остров Рюген и переправили на госпитальное судно около 900 человек. Многие из них сразу же скончались от переохлаждения.
Официальных списков погибших не осталось. На борту "Густлова" было немало безбилетных, однако, по многим данным, утонуло не менее 7000 человек (За этот поход Маринеско еще потопил военный транспорт "Генерал Штойбен" водоизмещением 14 660 тонн с 3600 солдатами и офицерами.).
... Кто-то из спасшихся видел Бауэра и Эльзу. Они, обнявшись, стояли на палубе до конца. Наверное, все еще надеялись, что спасатели их снимут. Эльза не выдержала бы и трех минут в ледяной воде. Дальше можно делать только предположения. Когда они очутились в обжигающей холодом купели, Эльза скончалась почти сразу. Плотный Бауэр, к тому же в двойном теплом шерстяном белье подводника и кителе, еще продолжал жить. Но недолго. Вечность истины коснулась Фрица. Сперва он мог подумать, что не напрасно жил, и, будто предчувствуя гибель жены и будущего ребенка, заранее мстил за их смерть. Но потом мог решить, что это — вздор. Разве можно мстить заранее? Мстить вообще. Если война страшна для всех воюющих сторон.
Важное
Важное
Важное
Важное
