20.01.10
Текст: , Сергей Васильев
Фото автора и из архива полковника Игоря Дурнова
Важное
Заместитель Сергея Шойгу задержан по подозрению в коррупции
Новые корабли 
|
"Медведи" с Северного флота...В летописи заполярного гарнизона морской пехоты Спутник много памятных дат и событий. И все они разные по своим значимости и, скажем так, душевному настрою. О многих из них по редакционному заданию я не раз писал статьи, корреспонденции, репортажи. Отправной же точкой этого материала стал светлый праздник Рождества Христова, 7 января 1995 года. Вот только в тот день на юге России лилась кровь...
В Спутнике, когда началась первая чеченская кампания, разговоры о возможном участии в ней морских пехотинцев Северного флота пошли сразу. Поэтому команды на выдвижение в Чечню для "черных беретов" полной неожиданностью не стала. Правда, никто из североморцев толком не знал, что же конкретно происходит в Грозном? О кровопролитных боях и потерях войск, приступивших к операции по наведению конституционного порядка в этой северокавказской республике, СМИ сначала писали мало. Морпехи не представляли тогда ни масштаба, ни серьезности задач, которые предстояло выполнять.
Готовились к перекрытию дорог, осуществлению паспортного контроля. И только просочившаяся информация о разгроме в первые январские дни Майкопской мотострелковой бригады стала первым тревожным звонком. За ним – цепная реакция: вместо смотра усиленного десантно-штурмового батальона, назначенного на 20 января, в Рождество в час дня в бригаде морской пехоты Северного флота сыграли боевую тревогу. Стало ясно - ситуация в Грозном более чем тяжелая.
Вечером 7 января ДШБ находился уже на аэродроме в Оленегорске, откуда самолетами военно-транспортной авиации был спешно переброшен в Чечню...
Тогда приближалось лето. И тем больше разнились ночи над Грозным и гарнизоном морских пехотинцев. На Кавказе – короткие сумерки, и вот на землю уже ложилась непроглядная черная ночь. В Заполярье же каждый новый день все сильнее и сильнее теснил тьму, оставляя в конце концов от нее одни воспоминания. Но для североморцев, вернувшихся из Чечни, самым главным отличием стало отсутствие стрельбы и грохота взрывов. Как наяву, вспоминаю казарму отдельного десантно-штурмового батальона тех дней. Вот, стараясь не шуметь, по центральному проходу идет дежурный по подразделению. Спит рота. Тишина. Покой. Вдруг из левого ряда двухъярусных коек, как выстрел, раздается крик: - Сашка, ложись!.. Снайпер!.. Казарменные своды не успевают поглотить заметавшееся эхо, а с противоположной стороны кубрика уже слышится: - Патроны!.. патроны!.. У меня всего два рожка осталось... Дежурный резко разворачивается и спешит обратно. Куда? Да куда угодно: к тумбочке дневального, в умывальник, бытовку... – лишь бы не слышать эти крики, этот лихорадочный полушепот – полустон. А вслед ему несется: - Прикройте огнем! "Духи" обходят... 
Со стрелком – помощником гранатометчика первой десантно-штурмовой роты ДШБ матросом Игорем Макушиным и его друзьями я познакомился еще в ноябре 1994 года, когда по редакционному заданию готовил в Спутнике репортаж, посвященный очередному Дню морской пехоты. Тогда парни прямо рассказали о многочисленных бедах и проблемах, которые свалились на их часть и мешают полноценно заниматься боевой подготовкой. Однако резюме разговора было оптимистичным. Игорь и его товарищи единогласно заявили: - Мы все равно гордимся, что служим в морской пехоте! Никогда и нигде не уроним ее чести... И вот спустя время, уже весной 1995 года, состоялась моя вторая встреча с давнишними знакомыми. Мы сидели в канцелярии командира первой ДШР, и парни рассказывали о двух кровопролитных месяцах, проведенных в Грозном. Слушая морских пехотинцев, делая пометки в блокноте, я не мог избавиться от мысли: они стали другими! Вроде бы все те же крепыши в ладно подогнанных камуфляжах, короткие рейнджерские ежики на головах, те же открытые, смелые лица. Вот только глаза... Мудрые люди говорят: глаза – зеркало души человеческой. Значит, что-то переменилось, перевернулось в их душах? Поэтому, когда писал материал, решил: лучше не сам буду повествовать о действиях "черных беретов" в Грозном, а парни от своего имени расскажут о том, что наиболее остро врезалось в память. И пусть этот рассказ несколько сбивчив, зато достоверен и без литературных прикрас. Итак, слово фронтовикам января – февраля 1995 года. Матрос Сергей Новосельцев:- В обед 7 января наш десантно-штурмовой батальон подняли по тревоге. До этого было несколько тренировок по "подрыву", и мы подумали, что это – очередная. Но потом нас отвезли на аэродром. Сказали, мол, летим в Чечню сопровождать автоколонны с различными грузами, проверять паспорта у местных жителей. О войне не было и речи. Когда же из Моздока на вертолетах нас перебросили в Грозный, ужаснулись: город в огне, здание аэровокзала изрешечено снарядами. Прямо-таки как в фильме про Сталинград. Поразило, что вертолетчики, высадив нас, быстренько сбросили грузы на бетонку аэродрома и улетели обратно.Матрос Роберт Гареев:- Сначала говорили, дадут время пообвыкнуть, то есть адаптироваться. Однако тут же поступил приказ, и мы вошли в город менять на блокпостах по улице Первомайской другие подразделения. Обещали, что всего на пару дней, а затем сменят и нас. Тогда не могли даже предположить, что "пара дней" превратится в два месяца кромешного ада. В первые сутки в нашей роте уже было трое раненых.Матрос Игорь Макушин:- А 16 января рота собралась на одном из блокпостов. И вдруг минометный обстрел. Ранило одиннадцать человек. Моего командира взвода лейтенанта Евгения Буздина – очень сильно. В руку. Его до этого уже ранило в ногу, но в госпиталь не лег, вернулся к нам. Мы ему палочку достали, чтобы передвигаться было удобнее и не так больно. После минометного обстрела Буздина увезли в госпиталь. Позже узнали, взводному ампутировали левую руку.
Матрос Алексей Нетреба:- Было страшно, когда ночью стояли на блокпостах. Сидишь, вокруг темень, и гадаешь, когда нападут "духи" – так мы называли дудаевцев, – сколько их будет? Нас-то обычно на блоках по пять – шесть человек находилось. Не более.Матрос Роберт Гареев:- Были случаи, когда к блокам приходили под видом мирных жителей чеченские боевики, просили поесть, попить. А когда уходили, начинался минометный обстрел...Однажды к нашему блокпосту подошла старушка и начала причитать, что, мол, кому нужна эта война, эти разрушения, жертвы? Я в комнате у оконного проема стою, а она – со стороны улицы, руки внизу держит. И у меня мысль: "Все, сейчас мину подложит или гранату в окно швырнет..." Такие случаи были. Она ушла, а я отбежал в глубь комнаты и жду, вот-вот рванет. Слава Богу, обошлось! А как определить, кто есть кто: мирный житель или бандит, российский военнослужащий или боевик? Большинство "духов" в нашей камуфлированной форме воевали. 
Матрос Иван Киселев:- Наш заместитель командира роты по воспитательной работе старший лейтенант Николай Сартин из-за этого и погиб. Всегда учил нас, что, перед тем как входить в дом, нужно бросить в окно или подъезд гранату. В тот день он шел первым. Мы должны были занять несколько домов в комплексе зданий совета министров Чечни. Сартин подошел к окну одного из них. Только хотел гранату бросить внутрь, как заметил, что в помещении люди в камуфляжах. "Вы кто?" – спросил офицер. Ему в ответ: "А ты кто?" И следом пулеметная очередь, прямо под сердце. Но Сартин еще добежал до нас, предупредил о засаде. Уже на руках у замкомбата попросил снять бронежилет: "В груди болит..." Сняли с него "броник", тельняшку. А под ней – маленькая дырочка, совсем без крови. На руках у капитана Левчука он и умер. Многие тогда чуть не плакали: ребята его очень любили. И как офицера, и просто как человека. Сартин с нами на все штурмы в Грозном ходил. Когда улетели в Чечню, у него в Спутнике осталась беременная жена.Матрос Алексей Нетреба:- Сложно передать, что испытываешь, когда на твоих глазах гибнут друзья. В душе рождается ненависть к "духам", острое желание отомстить. Это страшное чувство, конечно. Но еще страшнее – видеть трупы товарищей.Сержант Женя Кириллов – он, кстати, после ранения лейтенанта Буздина принял командование десантно-штурмовым взводом – рассказывал, как погиб его лучший друг и земляк матрос Виталий Фокин. Они находились рядом, когда шла перестрелка с "духами". Женька говорил: "Вдруг вижу, Виталик как-то неестественно дернулся, и голова упала на автоматный приклад. Я его окликнул – он молчит. Все, думаю, хана "земе". Лежу, жду пулю. А потом вдруг что-то нашло на меня. Все равно, думаю, конец, так чего тянуть? Вскочил в полный рост, плачу, ору матом, "духов" огнем поливаю. Те даже стрелять перестали. Видимо, удивились: что за псих выскочил? Думал, грохнут... Повезло. А Виталику..." Фокину пуля попала в лоб. Так же убили и Айрата Юнусова. Это снайперов работа. Нам говорили, мол, спортсменов – наемников. Матрос Сергей Новосельцев:- Сначала страшились мысли, что могут убить. А потом с ней свыклись. К штурму площади Минутка готовились серьезно, не хотели повторить судьбу второй ДШР, которой сильно досталось в зданиях Совмина: только за один день там погибли тридцать пять парней. Но когда сами пошли, думали, что уже не вернемся, что мы – смертники. Письмо домой отослал: мол, не волнуйтесь, у меня все хорошо, служба спокойная. Другу же написал: прощай, кореш, идем на смерть. А он взял, да и показал письмо моей матери. Вот так я маму чуть было в гроб не вогнал.
Матрос Игорь Макушин:- Я перед штурмом Минутки своей девушке тоже письмо отправил: так, мол, и так, может, когда получишь эту весточку, меня уже не будет в живых. И чуть было не накаркал. Когда шли к площади, начался минометный обстрел. Одна мина от меня с Робертом метрах в двух рванула. Бросились на землю, осколки свистят. Лежим, боимся пошевелиться, думаем: "Живы мы или уже все?"А потом, уже ближе к Минутке, за нами двое парней подорвались на "растяжке": тросик, натянутый между двумя гранатами, зацепили. Мы прошли нормально, а они... Матрос Алексей Нетреба:- Еще жутко было, когда по проспекту Победы наша штурмовая группа двигалась к Дому печати. Прикрытия никакого. А вокруг, будто вымершие, стоят пятиэтажки. Однако достаточно и нескольких снайперов, чтобы немые окна в момент ожили. Но даже по выстрелам "духов" не обнаружить: всегда били из глубины комнаты. А нам в тот момент и спрятаться было негде.Матрос Иван Киселев:- Перед 23 февраля "духи" по радио заявили: "Даем слово горцев, в День вашей армии обратно войдем в город". Мы тогда держали своеобразную линию фронта уже на подступах к Грозному, в основном освобожденному от боевиков, что бандитам было абсолютно не по нутру. Поэтому ночи с 21 на 22 и с 22 на 23 февраля стали тоже трудными. Сидели на блоке и ждали, ждали. Порою мерещилось, что кто-то ползет к посту, подбирается. Казалось, еще мгновение, и начну решетить, кромсать темноту.
Матрос Роберт Гареев:- Конечно, "духам" было легче воевать: они же у себя дома. Иногда дудаевцы знали то, о чем и нам не всегда вовремя сообщали: наши позывные, где и какие федеральные подразделения находятся. Из-за этого и возникали перестрелки между своими. Да и пароли на блокпостах были разные, к тому же они менялись каждые сутки. Поэтому, чтобы не схлопотать пулю от своих, у нас котировался самый надежный пароль: "Спутник, ДШБ". Правда, к концу боев в городе – где-то к исходу февраля – его уже практически весь Грозный знал.Матрос Алексей Нетреба:- А "духи" боялись нас. В эфире называли "белыми медведями" или "северными тельняшками". Как-то перехватили "радио" группы боевиков в их штаб: мол, идет морская пехота Севера, давайте подкрепление, боеприпасы – иначе отойдем. Ответ из штаба: "Ничем помочь не можем, но позиции не сдавать". Боевики: "Мы отходим".Однако среди мирных жителей "духи" распространяли про нас паскудные слухи. Одна старушка, когда на блокпосту мы накормили ее, начала благодарить: "Ой, сыночки, какие вы добрые. А вот, говорят, скоро прилетит морская пехота с Севера, так там – сущие звери: будут убивать всех подряд, насиловать, грабить". Мы стоим вокруг нее в камуфляжах, но без морпеховских "штатов" – золотистых якорьков – на рукавах, в спортивных шапочках и смеемся. Она: "А чего вы, сынки, веселитесь?" "Бабуля, – отвечаем ей, – так мы и есть те самые "звери с Севера". Старушка аж рот раскрыла. 
Матрос Роберт Гареев:- Когда в январе входили в Грозный, город казался вымершим: мирные жители прятались в подвалах. Когда очищали квартал за кварталом от "духов" и стояли на блокпостах, горожане возвращались в свои квартиры. Когда же нас выводили в Моздок, жители Грозного со слезами на глазах просили: "Не уходите!"Матрос Игорь Макушин:- Нас учили воевать в поле, высаживаться на вражеское побережье, а бросили в зимний город. Но и там мы доказали, что "черные береты" – сила! Поэтому и гордимся службой в морской пехоте Северного флота. А еще мы выполнили перед Отечеством свой долг, хотя и высокой ценой. За время боев в Грозном пятьдесят четыре наших морпеха погибли, несколько пропало без вести, один – в плену, сотни раненых. Еще в Чечне не раз спрашивал себя: нам-то, "черным беретам", что здесь было делать? Ведь мы предназначены для другой войны. А потом подумал: так почему же кто-то, а не ты? И если не ты, то кто же?..
Однако после возвращения "черных беретов" в Кольское Заполярье много спорили, мол, стоит ли называть в открытой печати фамилии парней? Ведь в то время дудаевцы грозились расправиться с каждым участником зимнего штурма Грозного либо его родными. Поэтому каждое слово в СМИ на тему первой чеченской кампании выверяли придирчиво... Так и пролежала в блокноте эта "нерождественская история" пятнадцать лет. Однако в памяти старожилов Спутника и участников того штурма ежегодно воскресают январские дни, когда десантно-штурмовой батальон морской пехоты Северного флота, верный традициям "черных беретов", чести бригады не посрамил.
|
Важное
Важное
Для ледокола "Виктор Черномырдин" изготовили систему управления и машинное отделение главного крана
Важное
SIPRI: общемировые военные расходы установили новый рекорд
Важное
Главное в военных СМИ за неделю: перестановки на верфях ОСК, робот-эвакуатор для передовой, закладка танкера проекта 23630