Важное
Экипаж поднялся на борт первого патрульного ледокола "Иван Папанин"
Как повысить 
|
Перволеты Российского флота Русская морская авиация родилась на Куликовом поле. Не на реке Непрядве, а на том Куликовом поле, что нынче вошло в городскую черту Севастополя. Именно с него 16 сентября 1910 года поднял в воздух моноплан "Антуанетта" офицер флота лейтенант Станислав Дорожинский. Он пролетел над Севастополем... Весь город следил за его недолгим, но впечатляющим полетом. Заглохни мотор - и летчик был бы обречен: в Севастополе ни клочка ровной земли, на который можно было бы спланировать, - холмы, балки, бухты... Дорожинский благополучно вернулся на летное поле. А 10 октября он совершил полет над морем - над эскадрой, стоявшей на рейде. Молодой летчик был приглашен в городскую думу, где ему торжественно вручили памятный золотой жетон. Так пришла к нему всероссийская слава.Потом его называли "русским Блерио", поставив в один ряд с французским пилотом, год назад поразившим Европу перелетом через Ла-Манш. За "Антуанеттой" лейтенант Дорожинский ездил во Францию по распоряжению морского министра. Сам выбирал, сам разбирал для отправки в Россию, сам же потом в Севастополе и собирал летательный аппарат. Правда, до того прошел полный курс летной подготовки во Франции и получил диплом летчика французского аэроклуба за номером 127. В 1911 году - вторая командировка во Францию. Там проходят испытания аэроплана нового типа "Вуазен". Лейтенант Дорожинский становится на время летчиком-испытателем. В одном из пробных полетов его самолет врезался в землю. Дорожинский чудом остался жив, с множественными переломами костей его отвезли в парижский госпиталь. Через три месяца он снова встал в строй. По возвращении на родину отважный авиатор был принят государем, и тот вручил ему платиновый нагрудный знак работы Фаберже, исполненный в единственном экземпляре специально для Дорожинского: посередине лаврового венка золотой якорь с золотыми же крыльями по бокам. Внизу - две самодвижущиеся мины (торпеды), поскольку Дорожинский успел окончить и подводные классы и несколько лет прослужил на подводных лодках. Этот крутой вираж - с неба под воду - поразил тогда многих: лейтенант Дорожинский сменил авиацию на классы офицеров-подводников. К тому времени подводные лодки стали превращаться из "аппаратов" и "снарядов" в полноценные боевые корабли. А виноват был в таком повороте судьбы молодого офицера французский фантаст Жюль Верн, точнее его роман, прочитанный еще в лицее, про капитана Немо и "Наутилус". Воистину мы все родом из детства...И все-таки в историю России Дорожинский вошел как морской летчик, сумевший не только первым совершить полет над чуждой стихией, но и первым взлететь с воды - на поплавках вместо колес. Все знают: российский военно-морской флот создал Петр Великий. А кто создал российский военно-воздушный флот? Деяние, вполне соразмерное подвигу царя-строителя. Вот тут казенные историки стыдливо умолкают, ибо великое дело создания русской военной авиации было препоручено Великому князю Александру Михайловичу. А правой рукой этого самого первого "главкома ВВС" стал капитан 2 ранга Дорожинский. Вместе ездили они по авиационным заводам Европы, выбирая наилучшие для России типы и марки самолетов. Переводчики им были не нужны - Дорожинский свободно изъяснялся на пяти языках. Да и консультанты особо не требовались. ...Трудно было разглядеть в этих худосочно-хлипких аэропланах самое опасное для флота оружие - грядущие самолеты-штурмовики, бомбардировщики, торпедоносцы, охотники за подводными лодками, дальние и ближние разведчики, самолеты радиолокационного дозора и целеуказатели... Пройдет всего каких-то тридцать лет после первых полетов Дорожинского и его коллег, и мир сотрясется от битв морских и воздушных армад. Это еще на его веку - и Станислав Фаддеевич увидит на газетных снимках - случится "Цусима" американского флота в Пирл-Харборе, когда сотни самолетов, поднятых с японских авианосцев, обрушатся с неба на линкоры и крейсера. И не спасут их от удара с высоты ни толстенная броня, ни зевластые орудия главного калибра. Авиация изменила линейность классического морского боя, переведя ее в вертикаль. Большая часть потопленных в годы второй мировой войны кораблей отправлена на морское дно самолетами. Неоспоримый военно-статистический факт. Морские летчики... И риск, и отвага - все вдвойне, все в квадрате. В квадрате моря, помноженного на небо. Именно морские летчики совершали налеты на Берлин в самом трудном для нас 1941 году. Они взлетали с того самого аэродрома, на котором в 1914 году базировалась 2-я воздушная бригада Балтийского флота под командованием капитана 2 ранга Дорожинского. За четыре года до победы наши морские летчики уже били врага в его логове. Знал ли об этом Дорожинский в своей пиренейской глуши? Всего несколько месяцев не дожил он до космического взлета Юрия Гагарина, бывшего летчика-истребителя авиации Северного флота. Выходит так, что это и для него, первого космонавта планеты, поднимал свою "этажерку" в севастопольское небо лейтенант Дорожинский. Грешно забывать тех, кто шел впереди. Более семидесяти лет история авиации, как, впрочем, и история всего передового, начиналась у нас с 17-го года. Попробовал бы кто-нибудь заикнуться, что родоначальниками наших доблестных Военно-воздушных сил были Великий князь Александр Михайлович и его сподвижник Дорожинский. Да и сейчас ни в одном военном музее не увидишь их портретов. Слишком долго и слишком старательно рвали нити нашей истории. Имени Дорожинского вы не найдете ни в одной советской энциклопедии, хотя оно, бесспорно, должно быть там. Не вспомнят его, увы, даже те, кто должен знать его по роду авиационной службы. Трудно представить, как можно не знать родоначальника твоей профессии. Но не знают морские летчики, кто был самым первым нашим морским пилотом, потому как первый военный, он же и первый морской летчик Российского флота, Станислав Дорожинский оказался белоэмигрантом. Для советского военного историка этого было достаточно, чтобы вымарать имя "врага народа" из отечественных анналов. И тем не менее... Имя Дорожинского вернулось в Россию из Франции вместе с его внуком Вадимом Крыжановским. Бывший французский гражданин, затем американский подданный Вадим Дмитриевич Крыжановский, получив российский паспорт, привез в Москву архив своего замечательного деда, в том числе и уникальные фотографии. От него же удалось узнать и эти биографические крохи замечательной жизни. Дорожинский родился в Севастополе в старинной дворянской семье, в чей герб входил символ дороги - подкова. Учился в Царском селе, затем в Морском корпусе. В 1901 году был выпущен мичманом, как тогда говорили, в Черное море. Но прежде всех наставников воспитывал его домашний гувернер-англичанин. Это он прочитал мальчику роман Жюля Верна о полете на воздушном шаре, вместе вырезали из газет заметки о воздухоплавателях. Так возникла эта неодолимая тяга в небо. Однажды англичанин намеренно повел своего воспитанника на скотобойню. После того, как мальчик увидел, как льется кровь обреченных животных, он никогда больше не смог есть мясо и стал, как и его наставник, убежденным вегетарианцем. В Морском корпусе готовили, как и во всем флоте, не ведая о вегетарианской кухне. Гардемарин Дорожинский имел немало конфликтов с ротным начальством по поводу отказа от пищи, даже сидел в карцере, но взглядов не изменил. Да и на кораблях ему пришлось немало поголодать, прежде чем коки стали готовить отдельно для странного офицера. Кто знает, может быть, именно эта странность и спасла ему жизнь в кровавый семнадцатый год. Среди матросов он слыл добряком - "мухи не обидит". В 18-м большевики топили офицеров-заложников на "баржах смерти". Землевозные шаланды с раскрывающимися днищами набивались смертниками. Их выводили из Кронштадта за Толбухин маяк и там предавали живых людей морю. Дорожинский тоже находился в числе обреченных, но пришли его матросы и отбили своего кавторанга. Очередная "баржа смерти" ушла без него. Дорожинского переодели в матросский бушлат и забрали с собой в Севастополь. Чтобы по дороге его не пустили в расход за белые руки, ему как следует промазутили офицерские ладони. Посадили в теплушку, дали с собой мешок семечек и отправили под видом мешочника в Крым. Все полмесяца пути Дорожинский и питался этими семечками да сухарями. И никаким досмотрщикам было невдомек, что на дне мешка лежали диплом авиатора за № 127, морской кортик и ордена за подвиги и труды во благо Отечества. Он добрался до Севастополя живым. Забрал жену и дочерей и навсегда покинул обезумевшую Россию. Этот путь проделали в те немилосердные годы тысячи россиян: Стамбул, Варшава, Париж... Во Франции его хорошо знали и помнили. Помогли приобрести участок дешевой земли в Пиренейских горах. Там, на границе с Испанией, морской летчик России номер один стал заправским фермером: разводил кур, ходил за коровами, косил траву на сено, огородничал... Странная то была ферма, на ней, к удивлению местных крестьян, не резали скот, даже куры-несушки доживали до естественной смерти. Более того, странный русский охотно принимал к себе больных и увечных мулов, лошадей, собак, коз, выхаживал их и зачислял на пожизненное содержание. Ферма "Вега" стала первым во Франции христианским вегетарианским центром. Сам Махатма Ганди пожелал познакомиться с неожиданным единомышленником и встретился с русским эмигрантом. Вскоре Дорожинский окончил сельскохозяйственный колледж и получил к диплому летчика диплом профессионального агронома. Затем освоил медицину. Во время гитлеровской оккупации он давал в своем доме приют тем, кого разыскивало гестапо, кто укрывался от принудительных работ на благо третьего рейха. В первые эмигрантские годы он брал уроки живописи у Константина Коровина. Замечательного художника и морского летчика надолго связала крепкая дружба. Коровин подарил ему около пятидесяти своих картин. Став преуспевающим фермером, Дорожинский как мог поддерживал талантливого друга. Да он и сам был преотменно талантлив во всем, за что бы ни брался: летчик, подводник, агроном, врач, художник, философ... Да, он был самый настоящий философ, но не кабинетный мыслитель, а философ-практик - испытатель судьбы. Он испытывал ее в небе над морем и в море под водой, на фронтах гражданской войны и на чужбине. Много размышлял о тайнах бытия. Доверял свои мысли только бумаге во глубине рабочего стола. Его любимый внук Вадим унаследовал от деда не только поразительное внешнее сходство, но и все его таланты. Так же, как и дед, Вадим Дмитриевич владеет пятью языками, так же стал пилотом - купил в рассрочку небольшой самолет и немало полетал на нем над Америкой от канадских озер до мексиканских пустынь. И то же пристрастие к вегетарианству, та же любовь к земледелию, садоводству. - Никогда не думал, что смогу побывать на родине деда - в Севастополе, - говорит Вадим Дмитриевич. - Но вот Господь сподобил. Мы познакомились с ним в 1991 году на первом конгрессе соотечественников в Москве. За минувшие десять лет, когда для Крыжановского и тысяч ему подобных вдруг открылись границы России, он в немалых уже годах изъездил полстраны, побывав в тех местах, о которых знал лишь по рассказам деда, - и на Валааме, и в Сибири, и даже добрался по Енисею до самой Дудинки... Вместе с ним странствует по России и его жена-итальянка Лаура, преподавательница английского языка. Живут они в маленьком калифорнийском городке. Смотришь на карту и оторопь берет - где Калифорния и где Дудинка. А они вот на юг махнули - на Дон, поклониться земле отца - казачьего офицера. На высоком берегу Северной бухты, там, где и по сию пору вздымаются руины башен древней Каламиты, находилось кладбище первых русских пилотов - с пропеллерами на могилах вместо крестов. В годы войны его пропахали снаряды и бомбы, но кое-какие надгробья уцелели в полном забвении. Лежать бы и отчаянному пилоту Дорожинскому там. Но судьба хранила его до преклонных лет, и прах первого русского морского летчика упокоен далеко от России - на Лазурном берегу Франции под пальмами Ниццы на кладбище Кокад. "Новые русские" туда не приходят, а работники российского консульства, продолжая нравы своих советских предшественников, не спешат отыскать тропу к заветному камню. В годовщину 300-летия отечественного флота первый российский авианосец - тяжелый авианесущий крейсер "Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов" - совершил нелегкий поход в Средиземное море под флагами адмиралов сначала Игоря Касатонова, затем Валентина Селиванова. На нем же отправился в плавание впервые после многолетнего перерыва и корабельный полк истребительной авиации Северного флота, оснащенный Су-33. Морские летчики поднимали свои машины в средиземноморское небо и на траверзе Ниццы, где покоится прах одного из перволетов Российского флота - капитана 2 ранга Станислава Дорожинского. Жаль, что никто из них не догадался покачать крыльями в знак памяти... Источник: , автор: Николай ЧЕРКАШИН. На фото: Станислав ДОРОЖИНСКИЙ
|
.jpg)