"1983 год, трансарктический подлёдный переход с Севера на Камчатку. В принципе, все шло как по маслу до того момента, как мы вошли в Чукотское море. Глубина моря – 30-40 метров, толщина льда – 6-8 метров, от киля до верхней точки рубки нашего
корабля – 17 метров, длина корпуса – 156 метров. Сопоставив все эти цифры,
становится понятно, что мы были похожи на кота под диваном: всего по несколько
метров от киля вниз до дна, и от рубки вверх до льда, и все это при огромной
длине на приличном ходу.
Для контроля над ситуацией использовались все технические средства, включая гидроакустику в активном режиме. Самописец эхолота приказано было включать каждые 15 минут. В 21 час 15 мин раздается глухой удар, корабль вздрагивает, словно натолкнувшись на что-то, начинает валиться на правый борт с дифферентом на нос, а под нами только 8-10 метров до дна и ход 8 узлов!. Крен уже такой, что приходится упираться в поручень. В центральном старпом на командирской вахте дает полный назад и руль на правый борт.
Мы одерживаемся в полутора-двух метрах от дна и начинаем приподнимать нос, одновременно выравнивая крен. Тревога, осмотреться в осеках, постоянные доклады из первого, что все нормально, командир и все офицеры походного штаба
уже в центральном. Основная версия – «столкновение с иностранной подводной лодкой». В 80-е годы это было почти нормально. Через некоторе время опять во что – то въехали. Стали искать полынью. Нашли. Всплыли. С трудом открыли
верхний рубочный люк. Осмотрелись – охренели, мягко говоря. Верхняя передняя часть рубки, где в надводном положении находится рулевой, отстутствует, остались одни жуткие обломки, огромная дыра в легком корпусе по правому борту за рубкой перед ракетной палубой. В дыре торчит обломок льда, ее причинивший. "
(автор Серёжа Акатьев, в ту пору инженер ЭНГ)
Ударились два раза. Первый раз мордой. Всплыли осмотрелись. Руль пролез на место только после долгой работы раздвижным упором.
Погрузились. И уже на моей вахте - кп 1р. Левым плечом. Кстати, я это сосульку увидел на самописце эхоледомера. Только рот раскрыл и бах! Лодка продольно завибрировала. Мысль была: - вот вот переломится, страшно короче. Опять всплыли, конкретно страх был, что ракету в шахте замяли. Командир пошутил: - если бабахнет - нос на Камчатке, а жопа в родной Оленьей. Невесело так пошутил. Но обошлось, прочный корпус выдержал. Мудр и решителен был Валерий Павлович, приняв единственное правильное решение. Типа: - Пошли вы все на хер со своей скрытностью и ...в надводном положении шпарили 12 узлами часов 10. Этакий слалом среди льдин в Чукотском море, в сопровождении 2-х Орионов. Появились собаки уже через полчаса.PS
К-433 "Святой Георгий Победоносец до сих пор в строю.
Командир К-433 Валерий Павлович Николаевский.
Что-то здесь не так. Зря Светлана Павловна не стала задавать рассказчику вопросов. А я бы спросил: интересно, кто ответил за такую организацию службы при плавании подо льдом, за такие повреждения ракетоносца? Ведь могло быть и хуже: "Нос на Камчатке, жопа в Оленьей". Ладно писал лейтенант Серёжа Акатьев. Но продолжал рассказ кто?